Принцесса-невеста - С. Моргенштерн

– Интересно, – сказал граф и аккуратно записал это.

На то, чтобы собрать всех своих полицейских и сформировать приличный отряд грубой силы, у Йеллина ушла неделя. И вот, за пять дней до свадьбы, он стоял во главе группы, ожидая речи принца. Дело было во внутреннем дворе замка, и, когда принц появился, граф, как обычно, был с ним, хотя, не как обычно, казался обеспокоенным. Конечно, он и был обеспокоен, но Йеллин не мог об этом знать. За прошедшую неделю граф высосал десять лет жизни Уэстли, и, считая что средняя продолжительность жизни мужчины во Флорине составляет шестьдесят пять лет, жертве оставалось ещё примерно тридцать, если предположить, что в начале эксперимента ему было около двадцати пяти. Но как лучше распределить эти тридцать лет? Граф был в затруднении. Столько возможностей, но какая из них окажется самой интересной с научной точки зрения? Граф вздохнул; жизнь никогда не была простой.

– Все вы собрались здесь, – начал принц, – потому что против моей возлюбленной может быть замышлено ещё одно злодеяние. Каждого из вас я назначаю её личным защитником. Я хочу, чтобы Квартал Воров был очищен, а все его обитатели – помещены за решётку не позднее чем за двадцать четыре часа до моей свадьбы. Лишь тогда я смогу быть спокоен. Джентльмены, прошу вас: думайте об этой миссии как о сердечном деле, и я знаю, что вы не подведёте меня. – Сказав это, он повернулся и вместе со следующим за ним графом покинул внутренний двор, оставляя Йеллина командовать.

Покорение Квартала Воров началось незамедлительно. Каждый день Йеллин долго и упорно трудился над выполнением своей задачи, но Квартал Воров раскинулся на целую милю, так что работёнка была не из простых. Большинство преступников уже встречалось с несправедливыми и нелегальными облавами и не оказывало большого сопротивления. Они знали, что в тюрьмах для них недостаточно мест, а несколько дней заключения ничего не значили.

Тем не менее, существовала и вторая группа преступников, которые осознавали, что для них, в свете различных прошлых деяний, задержание означало смерть, и эти, все без исключения, дрались за свою свободу. В общем, Йеллин, путём искусного управления отрядом грубой силы, в конце концов сумел взять под контроль и этих плохих ребят.

Однако, за тридцать шесть часов до свадьбы на закате, в Квартале Воров ещё оставалось полдюжины сопротивляющихся преступников. Йеллин поднялся на заре и, усталый и сбитый с толку – ни один из захваченных преступников не был из Гульдена – собрал лучших из отряда грубой силы и повёл их в Квартал Воров в последней атаке.

Йеллин немедленно направился в паб Фолкбриджа, отправив всех, кроме двух грубосиловиков, на различные задания, оставив себе для личных нужд одного шумного и одного тихого. Он постучал в дверь Фолкбриджа и стал ждать. Фолкбридж был самым могущественным человеком в Квартале Воров. Он практически владел половиной его, и не было преступления ни одного рода, за которым бы он ни стоял. Он всегда избегал ареста, и все, кроме Йеллина, думали, что он давал кому-то взятки. Йеллин знал, что он давал кому-то взятки, потому что каждый месяц, при любых обстоятельствах, Фолкбридж приходил к Йеллину и приносил ему набитый деньгами кошель.

– Кто там? – донёсся изнутри голос Фолкбриджа.

– Глава Всех Правоохранительных Органов Города Флорина, в сопровождении грубой силы, – отозвался Йеллин. Полнота ответов была одной из его добродетелей.

– О, – Фолкбридж открыл дверь. Для человека, обладающего властью, он выглядел исключительно непредставительно, был низким и полноватым. – Входите.

Йеллин вошёл, оставляя двух грубосиловиков на пороге.

– Собирайтесь, и быстро, – сказал он.

– Но, Йеллин, это же я, – мягко сказал Фолкбридж.

– Знаю, знаю, – тут же мягко ответил Йеллин. – Но, пожалуйста, окажите мне услугу и соберитесь.

– Давайте сделаем вид, что я так и поступил. Я останусь в пабе, обещаю. У меня достаточно еды; никто никогда не узнает.

– Принц не ведает милосердия, – сказал Йеллин. – Если я позволю вам остаться и он узнает об этом, со мною будет покончено.

– Я двадцать лет платил вам, чтобы не попасть за решётку. Вы – богатый человек, и это лишь ради того, чтобы мне не пришлось идти в тюрьму. Где же смысл, если я платил вам, и не получу от этого никаких привилегий?

– Я компенсирую вам это. Я предоставлю вам лучшую камеру во всём Флорине. Неужели вы мне не верите?

– Как могу я верить человеку, которому платил двадцать лет, чтобы избежать тюрьмы, и который внезапно, в минуту небольшого давления со стороны, приходит ко мне и говорит «иди за решётку»? Я не пойду.

– Ты! – Йеллин сделал знак шумному.

Грубосиловик подбежал к нему.

– Немедленно посади этого человека в фургон, – сказал Йеллин.

Фолкбридж только собрался возразить, как шумный ударил его по шее.

– Не так грубо! – воскликнул Йеллин.

Шумный поднял Фолкбриджа, попытался счистить пыль с его одежды.

– Он жив? – спросил Йеллин.

– Понимаете, я не знал, что вы хотели видеть его в фургоне живым; я думал, что вам просто надо было, чтобы он был в фургоне, а дышит он или нет – не главное, поэтому…

– Достаточно, – прервал его Йеллин, и, в расстроенных чувствах, поспешно покинул паб, пока шумный выносил Фолкбриджа. – Это все? – осведомился он у многочисленных грубосиловиков, которые покидали Квартал Воров, таща свои фургоны.

– Я думаю, что ещё остался тот фехтовальщик с бренди, – начал шумный. – Видите ли, они пытались вытащить его отсюда вчера, но…

– Меня не интересуют пьяницы; я важный человек, так что вытащите его отсюда прямо сейчас, вы двое; возьмите фургон с собой и поторапливайтесь! Этот квартал должен был оцеплен и опустошён к закату, или принц будет мною недоволен, а мне не слишком нравится, когда принц мною недоволен.

– Мы идём, идём, – ответил шумный и быстро отправился прочь, позволив тихому тащить фургон с лежащим в нём Фолкбриджем. – Они пытались вытащить этого фехтовальщика вчера, обычные полицейские, но, кажется, он неплохо владеет шпагой, и это заставило их быть осторожными, но, думаю, у меня есть трюк, который сработает. – Тихий спешил за ним, таща фургон. Они завернули за угол, и пьяное бормотание, раздававшееся из-за другого угла впереди, стало громче.