Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд

наполовину, и даже среди гвардейских частей девять из десяти солдат не смогли явиться на перекличку во время сбора в Эльбинге и Кенигсберге.

Чтобы прийти к какому-нибудь верному предположению относительно понесенных потерь, в первую очередь необходимо исключить фланговые корпуса Шварценберга и Макдональда, которые отступили со своих позиций без участия в боевых действиях[79].

Может быть, самый лучший способ прийти к окончательному выводу относительно потерь — это разделить войска Наполеона на три части: дезертиры, фланговое охранение и московский контингент. Дезертиры, исключительно пруссаки и австрийцы, практически не несли потерь, уменьшив основные наступательные силы на 275 тысяч человек, не беря в расчет сопровождавших армию. Общие силы флангового охранения Удино и Виктора в тот момент, когда они присоединились к главным силам у Борисова, насчитывали около 25 тысяч человек. Таким образом, в момент переправы через Березину Великая армия, состоявшая из главных сил и подразделений флангового охранения, насчитывала порядка 65 тысяч готовых к бою солдат, многие из которых были ранены, однако все еще могли отражать атаки.

Во время ужасного марша от Березины до Вильно, когда температура упала до 30 градусов ниже нуля, войско уменьшилось, как минимум, наполовину, неизмеримо больше, чем между Вильно и Неманом, когда погода была терпимой, а больных и раненых оставили в госпитале Вильно. Это означало, что около 30 тысяч солдат добрались до западного берега Немана и кое-кто из них прошел по московским улицам. Другие же не проникли дальше Смоленска. Используя такой метод подсчета, можно сказать, что за шесть месяцев кампании потери составили около четверти миллиона человек. Из них порядка 20 тысяч вернулись домой в 1814 году. По любым меркам, потери были опустошительными, несоизмеримо выше, чем во время любой из предыдущих военных кампаний Наполеона, или, если на то пошло, несоизмеримо выше, чем в любой войне, происходившей в Европе до этого.

Так продолжалось до 1814 года, когда потери воевавших приблизились к этому числу.

До конца своих дней Наполеон винил в своих потерях погоду, совершенно не считая нужным отдать должное упорству Кутузова, Витгенштейна или безрассудству Чичагова, так ничего и не сказав о мужестве и стойкости русского солдата. Это недостойный поступок с его стороны. Вне всяких сомнений, мороз был одним из самых суровых его противников, но фактором, который не всегда принимается во внимание, было крушение системы снабжения. Сытый и обутый солдат мог бы пережить отступление. Некоторые из самых стойких, несмотря ни на какие преграды, пережили эти испытания, большинство же погибло как от голода, так и от холода.

5 января 1813 года в письме к королю Дании и Норвегии Наполеон обвинял в губительном воздействии снег и то влияние, которое он оказал на лошадей, не привыкших к таким холодам. Император писал, что потери лошадей подразумевали, что пехота шла без защиты кавалерии и поэтому противник мог легко взять много пленных. Может быть, он и прав, но нелепо с его стороны писать, что французы не потеряли ни единого орудия, ни единого знамени, или добавлять: «…мои потери реальны, но противник не может в них поверить».

В течение всей кампании рядовые французской армии сражались блестяще, но с не меньшим мужеством сражались и русские, и те и другие отступали и наступали, поэтому с полным правом могли похвастаться во время французской кампании чуть более года спустя: «Мама Москва нанесла визит папе Парижу». В должное время визит состоялся. В апреле 1814 года казаки скакали по Елисейским Полям, а хитроумные бонапартисты использовали добродушного царя в качестве посредника между ними и жаждавшими мщения пруссаками.

* * *

Для тех, кто привык видеть Наполеона самым властным человеком в мире, все произошло с ужасающей скоростью и неизбежностью древнегреческой трагедии.

В октябре 1812 года император смотрел на руины Москвы и диктовал царю условия перемирия; в апреле 1814 года он спешил на юг под вымышленным именем и в форме австрийского офицера, минуя города и деревни неузнанным и безо всякого объявления о своем прибытии.

Прямые последствия Русской кампании не относятся к нашему рассказу, но краткое перечисление событий 1813-го и 1814 годов проиллюстрирует, как стремительно рухнуло здание империи, как только его фундамент закачался после гибельного марша до старой русской столицы и обратно.

С мая 1813 года по начало ноября того же года Франция прилагала титанические усилия, чтобы удержать восточный бастион империи. Несмотря на ранние победы, часто против огромных сил, Великая армия была отброшена за Рейн, и отсюда, с 1814 года, войска коалиции будут преследовать ее до самой Франции.

В течение четырех месяцев Наполеон продолжал сражаться, 60 тысяч солдат и мальчишек боролись с полумиллионной армией завоевателей. Наполеон даже выиграл благодаря блестящим тактическим достижениям, но в начале апреля его блеф раскрылся и союзники вошли в Париж. Город пал без единого выстрела. После этого, получив ультиматум от тех маршалов, которые продолжали сохранять ему верность, Наполеон подписал отречение, и его поспешно увезли на остров Эльбу. Менее чем через 11 месяцев он вернулся назад, чтобы снова воевать, но проиграл сражение при Ватерлоо. Осенью 1815 года император находился на острове Святой Елены, раздражительный, измученный человек 46 лет, умиравший от рака желудка. За пять с половиной лет, которые он провел в изгнании, он много думал и писал о русской кампании, но в конце концов так никогда и не извинился за нее как за политический шаг. В военном отношении он до некоторой степени это сделал, допустив, что в качестве главнокомандующего должен был всецело нести ответственность за то, что произошло с армией с того момента, как 5 декабря 1812 года он уехал из Сморгони.

Любопытно предположить, что бы произошло, если бы Наполеон последовал совету Нея и остановился в Смоленске или даже Витебске.

Он мог перезимовать в любом из двух городов, находясь в повседневном контакте с удаленными корпусами, да и со всей Европой. Такое решение могло дать ему еще три-четыре года для объединения своих владений, но это не убедило бы русских в необходимости смириться с постоянным господством Франции над остальной Европой. Еще до того как Наполеон отправился в Москву, он проиграл войну в Испании, и ни Пруссия, ни Австрия не остались бы безучастными. Британия, осуществлявшая полный контроль над морями, сражалась бы столько, сколько потребуется, и в конце концов, возможно в 1817 году, объединенные силы абсолютизма победили. Даже если бы Наполеон господствовал над ними в течение всей своей жизни, Французская империя рухнула бы год спустя после его смерти, поскольку во всей Франции не нашлось человека