Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

было приблизительно такое же, какое между готами, то есть восточнонемецкой ветвью, и франками или алеманами, то есть западнонемецкими племенами. Различие в языке между готами и алеманами или между нынешними шведами и немцами было более сильное, чем между восточными и западными славянскими народами. Сами готы в средневековых источниках не называются ни тевтонами, ни германами; отсюда, однако, не следует, чтобы готы принадлежали к иной, не немецкой группе народов.

Переселение восточнославянского народа на Дунай в соседство с славянами юго-западной ветви и объясняет, почему на Балканском полуострове явились рядом два таких славянских наречия, как сербское и болгарское. Странно, что филологи, толкующие о турко-финском происхождении, всего менее при этом обращали внимание на болгарский язык. Откуда же взялся этот древнеболгарский или церковнославянский язык, столь цельный, гибкий и богатый? Некоторая порча и изменения в этом языке начались, собственно, не со времени поселения болгар за Дунаем, а с приливом народов действительно тюркских. Последователи тюркско-финской теории, пытаясь опереться на филологию, более всего погрешили против этой науки: указывая несколько непонятных для себя имен и слов, они совсем упустили из виду язык народа.

В заключение подведем итоги своего исследования в пользу славянского происхождения дунайских болгар, против тюрко-финской теории Энгеля, Тунмана, Шафарика и их последователей:

1. У византийских писателей VI в. болгары называются или общим именем гуннов или частными именами котрагуров, утригуров, ультинзуров и пр. У писателей VIII и IX вв. они называются смешанно то гуннами, то болгарами. У последних писателей является легенда о разделении болгар между пятью сыновьями Куврата и расселении их в разных странах только во второй половине VII в. Немецкая и славянская историография приняла эту легенду за исторический факт, то есть отнеслась к ней без надлежащей критики, и на ней основала начальную историю болгар; тогда как их предыдущая история и их движения на Дунай рассказаны писателями VI в. (Прокопием, Агафием и Менандром), но только они не употребляют имени болгары. Одним словом, новейшая европейская историография вместо того, чтобы разъяснять путаницу народных имен в средневековых источниках, увеличивала ее своими искусственными теориями. Она упустила из виду ясно обозначенную в источниках родину болгарского народа, то есть Кубанскую низменность; не заметила существования болгар таманских и таврических с IV до X в. включительно (то есть с появления утургуров до известия о так называемых черных болгарах), а связывала дунайских болгар непосредственно с камскими и производила первых от последних. Так как коренные гунны принимались до сего преимущественно за племя угро-финское, а камские болгары тоже считаются финским народом, то историография объявила финнами и болгар дунайских. Но болгары вообще не были ни турками, ни уграми; а вопрос о коренных гуннах и смешанная народность камских болгар еще недостаточно разъяснены. Есть поводы думать, что последние были славяно-болгарской ветвью, постепенно утратившей свою народность посреди туземных татаро-финских племен. (Признаки ее славянства отразились особенно в арабских известиях X в.[102])

2. Доказательства в пользу финского происхождения, основанные на сравнении народных нравов и обычаев, не выдерживают никакой критики. Это или черты общие разным языческим народам, или прямо родственные с другими славянами, и преимущественно с восточными. Но что более всего противоречит помянутой теории, это быстрое и коренное превращение дунайских болгар в славян, превращение, противоречащее всем историческим законам. Если бы болгары были финны, то они не могли бы так легко усвоить себе народность покоренного племени, и тем более что болгары были не только господствующий народ, но и сильный, многочисленный народ. Притом же в близком соседстве с ним находились действительно финские народы, каковы мадьяры, которые неизбежно должны были подкрепить народность болгар, если бы она была финской. (Одного существования мадьяр довольно для того, чтобы опровергнуть всю искусственную теорию финноманов.) Вместо того мы видим, что с утверждением болгар на Балканском полуострове славянский элемент получил здесь могущественное подкрепление, и началась сильная славянизация византийских областей. С другой стороны, если мнимо туранские болгары так быстро ославянились, будучи господствующим народом, то почему же вместе с ними не ославянились находившиеся под их владычеством валахи или румыны? Или: почему же болгары не орумынились, а ославянились?

3. Попытки финноманов подтвердить свою теорию филологическими данными, преимущественно личными именами древних болгар, также обнаруживают недостатки их критических приемов и особенно недостатки сравнительно-исторической филологии. Толкование данных имен отличается произвольным, односторонним и поверхностным характером. Имена дошли до нас большей частью в иноземной передаче, в искажении, без определенного их произношения. Притом личные имена легче всего переходили и заимствовались одним народом у другого. Вообще это не всегда надежный элемент для определения древних народов. Наконец, в большинстве случаев есть возможность при ближайшем рассмотрении отыскать славянские основы в болгарских именах. Отсутствие сколько-нибудь заметной финской стихии в языке болгарского народа явно противоречит теории финноманов. А цветущая древнеболгарская или церковнославянская письменность, которой болгары наделили и другие славянские народы, окончательно уничтожает эту теорию.

По поводу этого исследования считаем необходимой следующую оговорку относительно того, что у нас называется собственными или коренными гуннами. Мы пока не касались господствующего теперь в науке мнения об их угро-финской народности; ибо считаем этот вопрос нерешенным, то есть подлежащим всестороннему и тщательному пересмотру. Что в известном толчке, породившем Великое переселение народов, мог участвовать какой-либо угорский элемент, мы пока не отвергаем; но не даем ему важного значения. По многим признакам главная роль в этом толчке принадлежала именно народам сармато-славянским, и преимущественно болгарам. Представляется вопрос: кому первоначально принадлежало само имя гунны? Очень возможно, что оно с самого начала принадлежало славянам-болгарам и от них уже перенесено греко-римскими писателями на некоторые другие народы, а не наоборот. Этого вопроса в настоящем исследовании мы не берем на себя решить окончательно. Пересмотрев вопрос о болгарской народности, мы пришли к убеждению, что историки и филологи сильно погрешили против нее, считая ее неславянской. Этих выводов вполне достаточно для нашей задачи (имеющей в виду собственно русскую историю). Не желая отвлекаться от своей задачи, мы оставили пока в стороне специальное переисследование вопроса о гуннах IV в., о царстве Аттилы и его собственных элементах. Это вопрос, достойный того, чтобы над ним попытал свои силы кто-либо из молодых и даровитых русских ученых. Но каково бы ни было его решение, оно, надеемся, не изменит наших главных положений, то есть что болгарская народность была чисто славянской, и племена болгарские, оставшиеся в Южной России, играли видную роль в начальной русской истории и наряду с другими южнорусскими славянами участвовали в образовании великой русской нации[103].

Болгары и русь на азовском море

Журнал М. н. пр. 1875.