Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

спустя он был ранен в левую голень, так что не мог сесть на коня. Эта рана приводила его в гнев, и он грозил жестоко отомстить готам. Когда ему стало лучше, то раз, по обычаю своему напившись за обедом вполпьяна, он объявил, что идет на неприятелей один и пеший. Дойдя до Пинчианских ворот, он сказал страже, что имеет поручение от Велизария в неприятельский лагерь. Стража, зная расположение к нему Велизария, пропустила его. Неприятели почли его сначала перебежчиком; но когда он стал пускать в них стрелы, то на него бросились 20 человек. Хорсомант побил их и пошел вперед. На него бросились новые толпы; наконец, окруженный со всех сторон, он пал, избив порядочное количество врагов. Да, это историческое событие, засвидетельствованное Прокопием, является как будто отрывком из наших богатырских былин!

Вот еще пример из «Готской войны». Анкона едва не была взята готами, если бы в крепости на тот раз случайно не присутствовали два витязя, Улимун Фракиец и Вулгуду Массагет: они приняли участие в сражении, своими мечами отразили неприятелей, но воротились в город сильно израненные. Вторая половина имени Вулгуду напоминает Гуды Олегова и Игорева договоров. С носовым звуком оно будет оканчиваться на – гунд или – ганд, и действительно, в той же «Готской войне» встречается гунн Ольдоганд и, кроме того, гунн Улдах (с придыханием оно должно было произноситься Вулдах или Вулдай). Мало того, у Агафия из той же эпохи имеем Регнаря. Это имя, конечно, то же, что готское Рагнарь, о котором упоминает Прокопий в «Готской воине»; однако Регнарь Агафия не гот: он родом гунн из племени витигоров (то есть утургуров). Ясно, что под именами гуннов и массагетов скрываются в данных случаях все те же славяне-болгары.

Довольно об именах. Тюрко-финская теория усматривает и другие следы угорских наречий в языке болгар, например слова: боиляды, таркан, аул. Но каким образом слово боиляды (boilades) может быть доказательством угорского происхождения, когда его совсем нет в финских языках? Означает ли оно былей Слова о полку Игореве или просто русское боляре, во всяком случае, оно должно быть поставлено в числе доказательств именно славянского, а не финского происхождения болгар. Константин Багрянородный в своем сочинении «О церемониях Византийского двора» упоминает о «шести великих болядах», как о высших сановниках при болгарском государе. Эти великие боляды как нельзя лучше соответствуют тем русским «великим (или светлым) боярам», о которых говорится в Олеговом договоре. Тот же Константин приводит болгарские титулы Конартикина и Вулия Таркана (ibid. о Κοναρτιχεινος χαι δ Βουλιας Ταρχανος); эти титулы, по-видимому, носили старшие сыновья болгарского государя. Конартикин м. б. есть испорченное в греческой передаче слово, вместо Контаркан (в X в. в числе болгарских послов в Византии встречается Калутеркан), то есть вторая половина слова та же, что в титуле Вулий Таркан. А последнее, конечно, означает: велий (великий) таркан. Не беремся объяснить происхождение слова «таркан». Предположим, что оно действительно принадлежит восточным языкам; но и в таком случае это не доказательство финского или турецкого происхождения болгар. Известно, что титулы легче всего заимствуются у других народов (наши титулы царь, император, граф и т. п. разве славянского происхождения?). Притом само слово таркан никем не объяснено филологически из финских языков; а что в нем заключено слово хан, по толкованию Шафарика, то и это толкование довольно произвольное; да нам и не известен титул хана у народов собственно финских. Шафарик считал болгар финнами. А слова на – кан, – хан и – ган встречаются в различных языках. Для примера укажу на персидского полководца Нахорагана в VI в. и византийского патриция Теодорокана в X. Последователи тюркофинской теории хазаро-аварский титул кагана или хакана отождествляют статарским ханом; но такое тожество еще не доказано. Вообще филология при объяснении подобных слов нередко доказывает свой произвол и свою несостоятельность в решении вопросов историко-филологических, если она не ищет поддержки в строгой исторической критике.

Что касается до слова аул — дворец, будто бы тожественного с киргизским aul или мадьярским ol, то здесь, по всей вероятности, кроется какое-либо недоразумение. Некоторые византийские писатели (Феофан и Зонара) упоминают, что греки в 811 г. взяли Крумову авлу (ἀυλην): «Так болгары называют жилище своего государя», – поясняет Зонара. Но каким образом слово авла можно относить исключительно к татарским или финским языкам, когда оно существовало и в греко-латинских наречиях? Очень может быть, что оно от греков же перешло к некоторым варварским народам, если не принадлежит к элементам общим лексикону туранской и иранской группы. Сверх того представляется вопрос: нет ли в означенной фразе какого пропуска у византийских писателей или собственно у Феофана, у которого заимствовали другие компиляторы; а он выразился сжато: «Крумову так называемую авлу». Может быть, следовало сказать: Крумову авлу или так называемый (двор? терем? палату? и т. п.)[99].

Вообще разве это научно-филологический прием: отыскать у болгар несколько слов, похожих на татарские, и на этом основании утверждать, что они не славяне? Между тем как болгары жили когда-то в соседстве именно с урало-алтайскими народами. В их лексиконе могло оказаться и несколько финно-тюркских элементов; особенно эти элементы могли отразиться в личных именах, в названии высших титулов и т. п. На таком основании и древних руссов можно было бы отнести к племенам тюркско-финским. Не говоря уже об эпохе послетатарской, оставившей некоторые следы в нашем лексиконе; но и в дотатарскую эпоху мы встречаем немало имен и слов, имеющих сходство с финскими и тюркскими, что совершенно естественно при давних и близких отношениях восточных славян к своим северо-восточным и юго-восточным соседям.

VIII

Роспись болгарских князей с загадочными фразами. – Признаки чистого славянского языка у древних болгар. – Заключение

Здесь я упомяну об одном отрывке, который, казалось, должен был доставить окончательное торжество тюрко-финской теории. Именно, в интересной и весьма добросовестно составленной монографии г. А. Попова «Обзор хронографов русской редакции», 1866 г. (Вып. I. С. 25) обнародована вставка из одного хронографа, называемого «Эллинским летописцем», по спискам XVI в. Эта вставка заключает в себе ту роспись древних болгарских князей, о которой выше мы имели случай упоминать уже несколько раз. Тут мы находим какие-то загадочные фразы на непонятном языке[100]. Последователи энгеле-тунмановой теории поспешили объяснить эти фразы с помощью лексикона мадьярского и других финских наречий. Выходит, что каждому княжению соответствовала формула, обозначающая его княжение. Например: «а лет ему дилом твирем» значит «я исполнен, я совершенен»; шегор вечем — «я есмь помощник»; вереиналем — «я живу в крови» и пр. (соч. Гильферд. Т. I. С. 23). «Обычай давать