Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Махит вздохнула, устроилась поудобнее, выпрямила спину. Она была одного роста с Шестнадцать Мунрайз, по крайней мере, когда обе сидели.
– Судя по вашей реакции на специального уполномоченного Три Саргасс и меня, – начала она, – я могла ждать чего угодно, только не вашего визита ко мне, капитан Флота. Как вы сказали – «шпионка и ее зверек»?
– Да, я так сказала, – подтвердила Шестнадцать Мунрайз. Она сделала это легко и извиняться не стала. – Она шпионка, а вас явно привезли сюда, как ее зверушку. Представляю, что она могла наговорить вам: мол, ваше присутствие может обеспечить дипломатический голос от имени станций в переговорах, которые она в конечном счете будет вести с нашими врагами. Так ведь?
«Не совсем, – подумала Махит. – Это было бы очевидно. Не в стиле Три Саргасс. Она выше очевидности. Мы обе выше очевидности». Она подняла руку, покрутила ею туда-сюда – может «да», а может «нет», продолжайте.
– Ммм, – Шестнадцать Мунрайз оценивающе хмыкнула. – Почему вы здесь, посол Дзмаре? Я полагала, вы не станете больше появляться в Тейкскалаане после вашего участия в беспорядках трехмесячной давности.
– Я люблю вызовы, – сказала Махит. – Я переводчик. Кто бы отказался от участия в сценарии первичного контакта?
– Почти любой, кто хоть раз оказывался рядом с инородцами, – сказала Шестнадцать Мунрайз. – Я не верю вам, посол Дзмаре. Простодушная девочка-искательница славы не может быть женщиной, развязавшей для нас эту войну. Ваша трансляция перед смертью Шесть Пути была, кстати, сделана мастерски. Вы привели меня в ужас, а это ой как непросто.
– При всем моем уважении, капитан Флота, эту войну развязали инородцы. Я только предупредила об этом императора. Я считала это поступком хорошего гражданина.
– Вы из варваров.
– Варвары, – сказала Махит, воображая перед собой лицо Три Саргасс, – такие же человеческие существа; желание быть хорошим гражданином перед лицом экзистенциальной угрозы выходит далеко за суверенные границы. По крайней мере, так учат нас, варваров, на моей станции.
Это была ложь. Никто на станции не учил этому Махит. Но от ее слов глаза Шестнадцать Мунрайз янтарного цвета раскрылись шире, не в улыбке и не в гримасе – в искреннем удивлении. Это была полезная ложь.
Шестнадцать Мунрайз выдохнула через нос, словно в раздражении.
– Позвольте мне выразиться следующим образом, посол, – сказала она. – Я наблюдала за вашей работой в новостной ленте во время предпринятой Один Молнией идиотской, неумелой попытки узурпации власти, без которой, кстати, Флот вполне мог бы обойтись. Вы слишком умны и искушены в политике, чтобы присутствовать тут только в качестве зверька специального уполномоченного. У вас уже начались трудности с ней, верно? Я вижу, ее здесь нет, а вы не присутствуете на мостике с яотлеком. Я уж не говорю о том, что ваша драгоценная станция соседствует с сектором, набитым инородцами с ядовитой слюной, растворяющей корабли. Совсем рядом, всего лишь в одном прыжке через гиперврата.
– Я видела голограммы с Пелоа-2, – сказала Махит. – Неужели так уж странно, что я хочу участвовать в пресечении того, что здесь происходит? И да – в недопущении того, чтобы эта война распространилась и на мой дом?
Она не собиралась говорить про Три Саргасс. Ничего хорошего не было уже и в том, что Шестнадцать Мунрайз, которая явно не симпатизировала им обеим, заметила, что между ними существует какая-то распря. Заметила это только по одному свидетельству – ее отсутствию на мостике. Махит не собиралась подтверждать это. Ни сейчас, ни вообще когда-либо.
– Ничего странного, – сказала Шестнадцать Мунрайз, поднимая одно плечо. – Просто интересно. Вы, посол, появляетесь в самых очаровательных местах и, кажется, абсолютно убеждены аргументацией уполномоченного, которая утверждает, что переговоры с нашими врагами приостановят враждебные действия, которых вы столь благоразумно желаете.
– Вы думаете иначе?
– Нет, я воздерживаюсь от суждений, пока не предпринята попытка, – сказала Шестнадцать Мунрайз, и на миг Махит увидела, какой та будет в роли командующего: человеком, который оценивает, оценивает, а потом наносит удар. Шквал приказов и решений, ни малейших колебаний. – Но я потеряла двадцать семь солдат за прошедшую неделю, и меня начинает тошнить от похоронной музыки. У меня есть то, что я называю обоснованными сомнениями касательно эффективности специального уполномоченного – и вашей тоже, по крайней мере в том, что связано с переговорами первичного контакта. Возможно, вы очень ловкий варвар, Махит Дзмаре, и обвели министерство информации вокруг пальца, как спутник, пойманный на орбите, но вы не император Два Солнцепек. А эти существа вовсе не эбректи.
Махит вдруг поймала себя на том, что ей хочется рассмеяться, впрочем, это был не совсем смех, а разновидность некоего самоироничного веселья, которое принадлежало главным образом более молодому, полустертому Искандру, его поверхностной самоуверенности и бравады.
– Они похуже эбректи даже одними своими шумами – вы знали, капитан Флота, что эти звуки действуют, как самоусиливающаяся, расширяющаяся синусоидальная волна, проигрываемая с разных направлений? Думаю, что нет, не знали. И да, я определенно гораздо хуже, чем ее Великолепие Два Солнцепек, и как переговорщик, и как лицо, имеющее вес в мире. Я бы никогда не стала сравнивать себя с императором всего Тейкскалаана.
Ей стало легко на душе от сказанных слов. Быть озлобленной в собственном отчаянии, демонстрировать рану своего желания во всей ее красе: «Нет, я не стану тейкскалаанкой, я не гожусь для этого, я знаю. Позвольте мне держать кровоточащие края этой раны открытыми, чтобы вы видели поврежденную плоть внутри». Сказать: «Я никогда не стану сравнивать себя с кем-либо из вас». Сказать это, четко осознавая, что будет, всегда будет, не остановится и не сможет остановиться.
Как отражение, осколок воспоминания, ее или Искандра, слишком размытый, чтобы различить. Девятнадцать Тесло говорит: «Жаль, что вы не из нас, вы аргументируете, как поэт». Или это сказала Три Саргасс? Она не могла вспомнить, а хотелось. Это могло иметь значение, вспомни Махит, была ли то она или Искандр, нынешний император или асекрета, желающая, чтобы она – они – стали другими, а не тем, что они есть.
– Тем не менее вы по собственной воле пытались усадить их за стол переговоров, – сказала Шестнадцать Мунрайз.
– Я использую те навыки, которыми владею, – ответила Махит, чувствуя страшную усталость и холод.
– Как и ваша станция. Понятно. Каковы люди, таковы и навыки.
«А ведь она даже не уверена, что я шпион», – подумала Махит. Здесь, для себя и для своей станции – да, конечно, а еще для Дарца Тараца в оплату за то, что он спасет ее от сканов и ножей «Наследия». Ее глаза были только ее собственными глазами, пока она не отправила ему свой первый доклад, а когда она сделает это, ей придется выбирать, становиться ли ей саботажницей или шпионом, дабы уцелеть.
<Вот этой необязательно знать, что все уже решено, – сказал Искандр, и ее руки онемели от пальцев до локтей и предплечья. Она думала, что им становится лучше, но происходящее сейчас было хуже, гораздо хуже, чем некоторое время назад. – Для нее все варвары – шпионы и саботажники, если они находятся где-то на столь секретном и священном корабле, как тейкскалаанский флотский флагман. Как иначе?>
– Вы бы предпочли, чтобы
