Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» - Джеймс Голдгейер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда члены межведомственной группы приступили в мае 1993 года к подготовке намеченного на июль визита на Украину министра обороны Леса Эспина, им стало ясно, что демократизация в бывших республиках Советского Союза является обоюдоострым мечом. С одной стороны, Соединенные Штаты хотели сделать все возможное для создания свободных, процветающих, стабильных и демократических государств на пространстве, которое на протяжении веков занимала Российская империя[112], с другой — Соединенные Штаты не могли быть уверены в том, что достигнутая с Украиной договоренность получит одобрение в этой стране и, как со временем выяснилось, в России. Еще большую тревогу вызывала перспектива столь неэффективного правления на Украине, что выполнение договоренностей могло быть сорвано. Эштон Картер вспоминает: «Я не думаю, что на Украине была какая-то группировка, которая стремилась бы сделать свою страну ядерной державой. Это не было предметом торговли; я опасался, что они будут размышлять так долго, что это просто станет фактом, либо вмешаются какие-то факторы, которые затруднят этот процесс. Например, я опасался, что на Украине произойдет дальнейший распад власти и достижение какой-то сделки станет просто невозможным. Время работало против нас, и было важно добиться договоренности в кратчайший срок»{518}.
Посол по особым поручениям Тэлботт прибыл в Киев в мае 1993 года с целью расширить спектр двусторонних отношений и оценить намерения правительства Украины{519}. Президент Леонид Кравчук хотел получить помощь в размере нескольких миллиардов долларов и американские гарантии безопасности типа тех, что страны НАТО предоставляют друг другу на коалиционной основе. Начался процесс, в ходе которого Тэлботт периодически встречался с заместителем министра иностранных дел Украины Борисом Тарасюком, с российским заместителем министра Мамедовым (и так по кругу) для выработки соглашения сторон, которое позволило бы ликвидировать украинское ядерное оружие. Имелось в виду, что Россия получит финансовую компенсацию за свои усилия в области ядерного разоружения, поскольку США создавали механизм выплат за высокообогащенный уран, высвобождаемый из демонтируемых боеголовок. Поскольку украинские боеголовки вывозились в Россию, Киев хотел иметь свою долю выручки. И, таким образом, любая сделка предполагала участие трех сторон. Но еще в мае Мамедов заявил Тэлботту: «Помните, всё, что происходит между нами и Украиной, — это наше семейное дело, и любые разногласия, которые могут у нас быть, — это семейные споры. Не ждите благодарности от русских, если вы вмешаетесь в это, какими бы благородными ни казались вам ваши намерения»{520}.
Вслед за Тэлботтом на Украину приехал Эспин. Министр обороны США подогрел худшие опасения русских в отношении намерений США, когда в ходе встречи с украинскими парламентариями заявил: «Безъядерная Украина будет лучшим союзником для США. Украина — маленькая страна, но у нее есть большой враг, и мы должны показать, что у нее также есть большой друг. Любое правительство Украины, которое постарается держать русских подальше к Востоку, будет хорошим правительством». Это заявление явно огорчило российского министра обороны Павла Грачева, который только что встречался с Эспином в Гармише во время открытия нового центра военных консультаций между Востоком и Западом{521}.
Однако в 1993 году Ельцин все еще пытался обеспечить себе поддержку. На той же встрече «семерки» в Токио, где он решил снять проблему сделки по ракетным двигателям с Индией, Ельцин также предложил, чтобы он, Клинтон и президент Украины Кравчук встретились для подписания трехстороннего соглашения. Клинтон, по словам Тэлботта, с этим «немедленно согласился»{522}. Однако тем временем переговоры шли в двустороннем формате: между США и Украиной, между США и Россией и между Россией и Украиной. И эти переговоры шли не гладко.
В сентябре Ельцин и Кравчук встретились для решения разгоравшегося спора о том, кому принадлежит бывший советский флот, базировавшийся в Черном море на территории Украины, — России или Украине, а также для обсуждения вопроса о судьбе ядерного оружия. Ельцин публично объявил, что две стороны достигли согласия: если Украина в предстоящие два года передаст ядерное оружие России, то она получит от России компенсацию в виде топливных стержней для атомных электростанций. Однако внутриполитическая реакция на обсуждение Украиной вопроса о судьбе Черноморского флота была столь бурной, что Кравчук немедленно дезавуировал заявление Ельцина[113].
В октябре госсекретарь Уоррен Кристофер совершил свою первую поездку на Украину. Незадолго перед его отъездом Кравчук стал отходить от данных им Бейкеру в Лиссабоне в 1992 году обещаний вывести все ядерное оружие в течение 7-летнего периода, предусмотренного Договором о сокращении стратегических вооружений, и стал требовать компенсацию в размере 2,8 млрд. долл. по Программе Нанна-Лугара и 5 млрд. долл. за высокообогащенный уран{523}.
25 октября Кристофер в Киеве встретился с Кравчуком. Президент Украины заявил, что его страна намерена соблюдать Лиссабонский протокол, но Рада ратифицирует Договор о сокращении стратегических вооружений только при условии достаточной компенсации. Украина также просила о предоставлении ей юридически обязывающих гарантий безопасности со стороны ведущих держав до того, как она сделает дальнейшие шаги. Соединенные Штаты, прежде чем предоставить любые гарантии, настаивали на ратификации Договора о сокращении стратегических вооружений и присоединении к Договору о нераспространении (подразумевалось, что речь идет только о гарантиях, предусмотренных этим договором)[114]. Кравчук заявил Кристоферу, что он уверен в ратификации Договора о сокращении стратегических вооружений, но не столь уверен в отношении присоединения к Договору о нераспространении. При этом он добавил, что Рада была «частично большевистской, частично националистической и частично троцкистской. Никто не мог понять, чего хотела Рада». Кравчук также пожаловался на российскую прессу, которая писала, что «госсекретарь приезжал в Москву для поддержки Ельцина, демократии и реформ, но на Украину он приехал, чтобы форсировать ратификацию Договора о сокращении стратегических вооружений»{524}.
Кристофер предложил Украине 175 млн. долл. на финансирование надежного и безопасного демонтажа ядерного оружия и еще 155 млн. долл. в качестве экономической помощи{525}. Спустя месяц Рада ратифицировала первый Договор о сокращении стратегических вооружений, отметив, однако, что предусмотренные им потолки не охватывали всех средств доставки и боеголовок, дислоцированных на территории Украины. Кроме того, было отмечено, что часть Лиссабонского протокола, предусматривавшего присоединение к нему в кратчайший период Украины в качестве неядерного государства, не имеет обязательной силы. 29 ноября Клинтон призвал Кравчука возобновить процесс ратификации. Кравчук ответил, что повторно представит на ратификацию Договор о сокращении стратегических вооружений и Договор о нераспространении новой Раде, которая будет сформирована после выборов в марте 1994 года{526}.
Ко времени второго заседания Комиссии Гора-Черномырдина, состоявшегося в середине декабря 1993 года, все еще оставалось несколько нерешенных вопросов, особенно проблема компенсации Украине за уже переданное России тактическое и намеченное к передаче стратегическое ядерное оружие. Кроме того, оставался вопрос о природе гарантий безопасности, которые США предложат Украине. На обеде, устроенном для членов комиссии, Тэлботт намекнул российскому министру иностранных дел Козыреву, что США выделят деньги для обеспечения обмена российских топливных стержней на украинские ядерные боеголовки. Однако всего за несколько дней до этого Владимир Жириновский одержал внушительную победу на выборах в российский парламент, и Козырев не хотел связывать себя какими-либо обещаниями{527}.
Чувствуя, что пришло время собрать вместе представителей всех трех сторон, Тэлботт предложил, чтобы он и Мамедов немедленно вылетели в Киев. Гор и Черномырдин с этим согласились, а вице-президент предложил, чтобы к ним присоединился заместитель министра обороны Уильям Перри{528}. Благодаря участию Перри делегация США согласилась оплачивать передачу Украине российских топливных стержней в обмен на вывод стратегических ядерных боеголовок. Российская сторона не желала официально соглашаться на компенсацию за вывод тактического ядерного оружия, поскольку оно фактически уже было вывезено в Россию, но США настояли на этом, предложив заключить дополнительное конфиденциальное соглашение, по которому Украина получила бы некоторую компенсацию. Соединенные Штаты были готовы использовать в плане гарантий стандартные формулировки Договора о нераспространении, но ничего другого, что приближало бы к гарантиям в соответствии со ст. 5 Договора НАТО[115]. Тэлботт говорит, что решающим моментом, позволившим достичь соглашения, было обещание, что Клинтон во время своей европейской поездки в январе 1994 года сделает остановку в Киеве, а 100 млн. долл. по программе Нанна-Лугара будут выделены немедленно после подписания соглашения{529}.