История средневековой философии - Альберт Штёкль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4. Первооснова Бога, рассматриваемая в себе самой, независимо от божественных лиц, содержит в себе все сущности. Бог в своем самобытии есть совокупность всех сущностей, и все сущности, поскольку они в Боге, есть Сам Бог. Будучи сущностью без сущности, Бог есть сущность всех сущностей, однако все сущности составляют в Боге единую сущность, потому что в Нем нет различий. Все сущности в Нем поглощены одной сущностью, и ни одна сущность не дана в Нем обособленно. Если Отец, познавая Себя Самого, изрекает в этом акте Свое «Вечное Слово», т. е. рождает Сына, то в этом Слове Он изрекает и все вещи. Божественное Слово есть вместе с тем и единая идея всех вещей.
5. Сотворение мира, по Экхарту, обусловлено благостью Божией, которая влечет за собой творение с необходимостью. Всякое благо, говорит Экхарт, общительно, т. е. изливается на другое. Так как Бог есть абсолютное благо, то это положение к Нему относится а fortiori. Бог должен «сообщать Себя». «Его природная благость некоторым образом принуждает Его к этому». «В самом понятии Его Божества уже дано, что Он должен сообщать Себя всему восприимчивому к Его благости. Если бы Он не сообщал Себя, Он не был бы Богом». «Итак, Бог творит все по необходимости».
6. В этом уже с необходимостью дана и вечность творения. «Бог действует всегда, в вечном днесь, и это действие состоит в рождении Сына, которого Он рождает постоянно. В этом рождении из Него изливаются и все вещи. И Бог до того услаждается этим рождением, что в нем истощает всю Свою силу». Свет, который есть Сын Божий, и распространение этого света в мире неотделимы друг от друга. Рождение Сына и творение мира сливаются в одно.
7. Как же нужно мыслить о творении мира? Экхарт отвечает на этот вопрос формулой: Бог сотворил мир из ничего. Он говорит, что творение во времени отличается от вечного творения в Боге, как художественное произведение от своего идеала в уме художника. Но у Экхарта встречаются и другие выражения, придающие формуле «творение из ничего» совсем иной смысл, отличный от христианского понимания, совершенно эманатический.
8. «Божественное существо, – говорит Экхарт, – изливается во все творения, насколько каждое из них может воспринять его. Итак, все, что сотворено, есть Бог. Если бы вещи не были полны Богом, то они обратились бы в ничто», потому что все существа сами по себе – чистое ничто. «Излившиеся» и, так сказать, «выплавившиеся» из Бога, вещи сами по себе, независимо от Бога, не имеют сущности. Один Бог есть все во всем». «Все творения, – говорит Экхарт, – есть чистое ничто. Что не имеет сущности, то есть ничто. Все же творения не имеют сущности, ибо их сущность заключается в присутствии Бога. Если Бог отвернется от них хоть на один миг, они тотчас превратятся в ничто». Однако «Бог вне всякой природы и Сам не природа». «Насколько Бог находится в творениях, настолько же Он и выше их, так как единство, содержащееся во многих вещах, необходимо должно быть выше вещей». «Бог изливается во все творения, но остается не затронут ими, подобно тому, как небо охватывает все вещи, а само остается необъемлемым».
9. Бросая ретроспективный взгляд на все сказанное до сих пор, нельзя не заметить, что Экхарт, как ни часто ссылается он на «учителей школы», все же в основном характере своего учения далеко отступает от них. Он идет по следам Ареопагита в толкованиях Скота Эриугены и вследствие этого теряется в неоплатоническом круге идей. Поэтому у него всюду пробивается эманатически-пантеистический принцип. Что Экхарт покидает общепризнанные доктрины без ясного сознания и намерения, это мы охотно допускаем, но мы считаем вполне установленным, что в его системе играют большую роль неоплатонические элементы и определяют собою его представление об отношении между Богом и миром. Примирить трансцендентность и имманентность Бога в мире – тщетный труд как с его стороны, так и со стороны неоплатоников.
b. Его учение о мистическом восхождении
1. Душа человека, по учению Экхарта, есть простое существо. Она – форма тела и как таковая присутствует в нем везде. Однако и в душе надо различать две стороны: «искорку» души и силы ее. Эта так называемая «искорка» души, известная под именем души, духа, mens или чувства, есть не столько сила, сколько интимная сущность души. «Она так чиста, возвышенна и благородна в себе самой, что в ней не может быть места для твари, один только Бог обитает здесь Своей непокровенной божественной природой». Это – истинная первооснова души, аналогичная первооснове Бога, истинный внутренний человек, сокровенный во внешнем. Здесь-то отпечатлен образ Божий.
2. Эта «искорка», или образ Божий в душе, поистине не есть нечто сотворенное, но несотворенное и божественное. «Есть в душе, – говорит Экхарт, – нечто настолько родственное Богу, что является не только соединенным с Ним, но составляет с Ним одно». Оно чуждо и далеко всему тварному: «Будь человек всецело таким, он не был бы сотворенным и тварным». Это нечто есть дух, искорка, основа души. «Здесь Божья основа – моя основа, а моя основа – Божья основа. Здесь я живу без свойственного мне, и Бог живет без свойственного Ему». Отсюда эту основу души невозможно обозначить никаким именем: «Она свободна от всех имен, лишена всех форм и ничем не наполнена, как Бог ничем не наполнен и свободен в Себе Самом».
3. Это божественное в душе, по Экхарту, есть орган мистического созерцания. При помощи своего естественного познания человек не может возвыситься до созерцания Бога, потому что оно принадлежит силам души, а последние непосредственно не касаются Бога. Созерцать Бога человек может только во свете, который есть Сам Бог, и этот свет блистает в основе души, так как именно здесь Бог непосредственно пребывает в душе. Оттого душа созерцает в духе чистое Божие существо, каковым оно является в себе самом,
