История средневековой философии - Альберт Штёкль

а не в его раздробленности, каким оно отражается в творениях. Основа, или дух души, проникает в ту основу Бога, которая представляет собою чистое, простое единство и не есть еще ни Отец, ни Сын, ни Дух. Здесь, в этой основе своей дух ищет Бога, чтобы познать Его и любить без посредства и покрывала. «Здесь мое око и Божие око составляют одно око и одно лицо, одно исповедание и одну любовь». «Теми же очами, которыми я зрю Бога, и Он зрит меня». Видеть Бога и быть видимым Им – одно и то же.

4. Что касается до условий достижения мистического созерцания, то для этого прежде всего требуется, чтобы человек очистился от грехов и пребывал в действительном и искреннем покаянии. Потом человек должен отрешиться от всего внешнего, углубиться в самого себя и стать простым. Он должен даже отрешиться и от себя самого, от своих сил и всецело собрать себя в основе своей души. Когда выполнены все эти условия, то наступает самое главное. Человек должен весь предаться Богу, бездействовать, предоставить Богу действовать в себе, умереть, угасить всецело свою волю и пассивно отдаться Богу. Это – совершенное успокоение.

5. Когда человек станет тих и без движения в этой преданности Богу, тогда в основе его души всходит небесный свет. Свет Божий зажигается в средоточии его души. В этом свете Бог открывает человеку всю основу своего Божества; все существо Бога становится доступным человеку. Душа как бы растворяется в Боге; ее жизнь и сущность переходит в жизнь и сущность Бога. Человек становится един с Богом и переходит в состояние обожения. Таким образом, человек рождается в Сына Божия. А это рождение человека в Сына Божия и есть цель всей мистической жизни.

6. Следует заметить, что когда речь идет о том, что человек в мистическом созерцании рождается в Сына Божия, то это рождение нужно понимать не в смысле усыновления, благодаря которому человек становится filius Die adoptivus. Нет, родившийся таким образом есть filius Die naturalis, тот же filius Dei naturalis, что и вечный божественный Логос. Экхарт постоянно повторяет, что человек через возрождение – такой же сын Божий, как и вечное Слово. «Мы преобразуемся, – говорит он, – в Сына и в единого Сына. Между душой человека и Сыном Божиим нет никакой разницы, точно так же, как между природой Отца и природой Сына». Как хлеб Евхаристии претворяется в тело Господне, так и человек в этом рождении претворяется в Сына Божия.

7. Это рождение человека в Сына Божия есть в то же время рождение Сына Божия в человека. Нужно различать двоякое рождение Сына Божия – имманентное в Боге и эманентное в человеческой душе. Местом рождения Сына Божия в душе человека служит «основа», «искорка» души. Здесь, в этой «основе» души, находится, по выражению Экхарта, так сказать, колыбель Божества. Как Бог рождает Своего Сына в душе, так и она принимает участие в рождении Сына. Как Бог рождает во мне Своего Сына, говорит Экхарт, так и я рождаю Его в Отце. От кого я рожден, того и я порождаю.

8. Это рождение Сына Божия в человеке, совершающееся в мистическом экстазе, не является со стороны Бога свободным актом, как и имманентное Богу рождение Сына. В сущности, оба рождения сводятся к одному, потому что «в том же слове, в котором Бог в Себе Самом высказывает Себя Самого, Он высказывает Себя и в душе». Если человек в истинной преданности Богу подготовляет в себе место для Него, то, как учит Экхарт, Бог должен с необходимостью произвести в Нем свое действие, «хочет Он этого, или не хочет: собственное существо принуждает Его к этому». «Должно признать за несомненную истину, что Бог имеет нужду в нас, что Он ищет нас, как будто вся Его божественность зависит от этого, и Он не может обойтись без нас, как мы без Него. Ему более необходимо давать нам, чем нам получать от Него».

9. Так, человек является органом совершенного саморождения Бога. Человек рождается в Сына Божия не для иной цели, как только, для того чтобы Сын Божий родился в нем по-человечески. Человек должен стать Богом для того, чтобы Бог стал в нем человеком. Это вполне соответствует эманатически-пантеистической идее, лежащей в основании всей этой мистики. Вследствие этого отпадает всякое существенное различие между воплощением Бога во Христа и воплощением Его в прочих людях. Если мы через рождение в нас Сына Божия становимся сынами Божиими не по усыновлению, а по природе, то непонятно, какое же преимущество имеет Христос перед нами. Самое большее, исторический Христос может считаться лишь идеалом для имеющих обожествиться людей.

10. Поэтому Экхарт утверждает, что все мы обладаем совершенно тем же, чем Бог наделил Богочеловека Христа. И мы, если стремимся к истинной святости, становимся такими же богочеловеками, как и Христос. Все, что Св. Писание говорит о Христе, можно сказать о каждом святом человеке. Поэтому Христос для нас только прообраз. Если бы даже Адам не согрешил, то Бог все-таки стал бы человеком. И без грехопадения человек был бы предназначен к обожествлению и должен был бы иметь идеал своих стремлений к обожествлению в историческом Христе, вочеловечившемся Боге.

с. Выводы из этого учения

1. Благодаря тому что человек восходит до описанной нами высоты мистической жизни, он достигает истинной свободы, состоящей в том, что он может хотеть только добра, ибо в нем действует только Бог. «Бог не насилует воли, – говорит Экхарт, – но дарует ей свободу, так что она желает только того, чего желает сам Бог, и дух не может желать ничего иного, как только того, чего желает Бог. Но это не есть лишение свободы; напротив – это истинная свобода воли, потому что свобода состоит в том, что мы не связаны, что мы так же свободны, чисты и не смешаны, как в момент первого нашего истечения». «В силу этой свободы человеку невозможно не делать того, чего желает Бог, и делать то, Что противно Богу». «Человеку так же невозможно отвратиться от Бога, как Богу – отказаться от Своего Божества».

2. Дальнейшим последствием вступления человека в мистическую жизнь служит совершенное освобождение от греха. Насколько, говорит Экхарт, человек уподобляется Богу, насколько он любит Бога, насколько отрекается от самого себя и не ищет своего ни во времени, ни в вечности, настолько он освобождается от греха и чистилища, хотя бы и согрешил всеми человеческими грехами. Все грехи человеческие в сравнении с бесконечной благостью Бога – не