Сгорая дотла - Эмма Скотт

и джинсы, и я остановилась, чтобы полюбоваться им с кухни.

«Его тело, Боже мой».

Пот блестел на загорелой коже его плеч, рук, струился по линиям мышц, придавая татуировке на левом плече серебристый блеск. Татуировка была похожа на изображение a Dios de Los Muertos[15]: красивая женщина, но с лицом, выкрашенным под имитацию черепа, окутанного искусно сделанным венком из цветов и калейдоскопом красок.

Я вволю насладилась его видом, прежде чем подойти.

– Как дела?

– Успешно, – сидя на корточках, Кори заморгал, глядя на меня в лучах послеполуденного солнца.

– Я могу помочь?

Кори оглядел меня с ног до головы. Я была одета в дизайнерскую юбку и блузку.

– Твой костюм для этого не годится.

– Это последний писк, рабочая униформа от-кутюр, разве ты не знал?

– Не могу угнаться.

– Я пойду переоденусь и, может быть, закажу что-нибудь на ужин? – я приподняла бровь. – Или у тебя снова свидание с Виком?

Он покачал головой в очаровательно застенчивой манере.

– Я бы не отказался поесть, – сказал он.

– Хорошо.

Мы ели и шлифовали мебель, разговаривали и смеялись и в целом прекрасно провели время. С Кори было так легко, даже несмотря на то что между нами таилась наша интимная история. Никаких неловких ощущений – только приятное времяпрепровождение. Я была уверена, что такой чудесный вечер приведет нас обоих к спокойной ночи без сновидений.

Однако позднее, той же ночью я сидела на кровати, глубоко втягивая в себя воздух и готовая закричать. Я зажмурилась, чтобы не видеть ужасных, пропитанных кровью образов ночного кошмара, и попыталась взять себя в руки. Я надеялась, что Кори чувствует себя лучше, и прокралась в гостиную, чтобы посмотреть. Он не спал. Экзаменационные материалы для получения лицензии генерального подрядчика были разложены на низком журнальном столике. Канал ESPN на беззвучном режиме мелькал по телевизору, но Кори не смотрел на экран. Он уставился в пустоту, его лицо было изможденным и осунувшимся. Он встретился со мной взглядом и, подвинувшись, похлопал себя по плечу. Я села и положила голову ему на плечо.

Думаю, мы оба мгновенно уснули.

«Я идеально подхожу ему.

Как частичка пазла.

Своей паховой областью я касаюсь его таза, и нежно, осторожно прижимаюсь к нему.

Всего лишь раз. Два. Три раза. Я разбужу его, если не буду осторожна.

Но, господи… Мне нужно…

Его глаза открываются. Мне не нужно ничего говорить. Не нужно стыдиться.

Его рука движется вниз, между моих ног, под трусики, его пальцы скользят внутрь…

– Да! – я издаю стон и сжимаю его запястье, в то время как другая моя рука гладит его, и мы оба извиваемся, и я чувствую, словно распадаюсь на части под ним, а он стонет, и пустой дом наполняется нашими голосами…

Звонит телефон.

– Не останавливайся, – прошу я, задыхаясь.

– Никогда, – выдыхает он, не останавливаясь, и, боже, огонь.

Я поглощена…»

Я ахнула и сразу проснулась. Наступило утро, и я лежала рядом с Кори на диване, его рука обнимала меня, моя голова покоилась у него на груди.

Я не двигалась.

«Сон. Это был всего лишь сон».

Но он был наяву, не только в моем сознании, но и во всем теле. Я чувствовала жар по всему телу. Сгорание.

«О боже, неужели я?.. Мы?..»

Слава богу, Кори все еще спал. Я сделала медленный, глубокий вдох, чтобы успокоить мое колотящееся сердце, осторожно выскользнула из объятий и направилась в ванную принять душ.

Я опустила голову под струю холодной воды, снова пытаясь унять огонь, который Кори разжег во мне даже во сне.

«Холодной воды всего мира будет недостаточно…»

Я варила кофе, когда вошел Кори, чтобы насыпать в тарелку хлопьев.

– Будешь кофе? – спросила я, гордясь тем, как ровно прозвучал мой голос.

– Да, конечно, если еще есть.

Я сосредоточилась на своей задаче, когда он потянулся за тарелкой на полке над моей головой. Я чувствовала его близость правой частью тела, словно стояла слишком близко к проводу под напряжением.

– Итак… какие у тебя на сегодня планы? – спросила я как можно более непринужденно.

– По вторникам я обычно навещаю отца, – ответил он, стоя ко мне спиной и роясь в холодильнике.

Я украдкой взглянула на него. Кори был одет в джинсы и футболку, которые так идеально облегали мускулистые контуры его тела, что мой разум рухнул прямо в пропасть. Я откашлялась и налила воды.

– Это мило. Ты ходишь туда каждый вторник?

– Стараюсь. По крайней мере, когда я не заперт в банке с вооруженными психами в дешевых масках для Хэллоуина.

Я повернулась, качая головой в ответ на его ухмылку.

– Это что, юмор банковского заложника?

– Перестарался, я знаю.

– Я слышала это миллион раз.

Мы посмеялись.

– Да, я стараюсь ходить туда каждый вторник. Работа иногда мешает, но в таком случае мне разрешено навещать его по ночам, так что это не проблема.

– Я думаю, это достойно восхищения.

– Ты поступала бы так же, – он пожал плечами.

Я попыталась представить своего отца в доме престарелых или в больнице и слабо кивнула.

– Да, – согласилась я. – Но я уверена, что рано или поздно моя работа встала бы у меня на пути. Это касается всего.

Кори прислонился спиной к барной стойке, уперевшись ладонями по обе стороны.

– Сомневаюсь. Когда все действительно летит к чертям, приоритеты выстраиваются довольно быстро. У отца было много друзей в бизнесе до инсультов. Сначала они регулярно навещали его. Затем реже. А потом и вовсе перестали. Но это друзья, а не семья. Семья – это нечто особенное. Ты готов на все ради нее.

– Да, наверное, так и есть, – я кивнула.

Кори так легко об этом говорил. Простая истина в его мире. У меня появилось неприятное чувство от того, что в моем мире все было не так.

– Во всяком случае, – продолжил он, – раньше я злился, что товарищи перестали навещать его. Но я не думаю, что отец их все еще помнит. Тем не менее было бы здорово, если бы он время от времени мог видеть кого-то еще помимо моей отвратительной рожи. Кэлли иногда навещает его, – сказал он, просияв. – Она маленький солдат. Некоторые люди там начинают нервничать, а она расхаживает так, словно это ее дом.

Он улыбнулся, и я тоже, наблюдая за тем, как его далеко не отвратительная рожа становится еще красивее и нежнее, когда он думает о