Черное озеро (СИ) - К. Разумовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ноги болят после краткосрочного блуждания по дому. За время заключения я совсем отвыкла так много двигаться. Потеряв всякую надежду, толкаю очередную безликую дощатую дверь плечом. В маленькой каморке, заполненной кромешной мглой сидит Мален.
Наконец-то я тебя нашла.
Его белокурая голова появляется и исчезает. Раскрасневшиеся щеки показываются из-за тёмной макушки. Идэр, по-хозяйски, сидит на его коленях, загораживая собой парня. Без одежды. Ее бронзовая кожа кажется еще темнее на бледном фоне тела Распутина. Я замерла, сжимая выструганную дверную ручку, не в силах дышать и сдвинуться с места.
Помню каждое обжигающие прикосновения в стенах темниц. Десятки, быть может полсотни. Мне казалось, что это никогда не закончится. Что преисподняя, разразившаяся внутри поглотит меня раньше, чем наступит утро. Тогда начинался обход и в наши клетки приносили ведро воды. Я сдирала кожу ногтями до крови, пытаясь отмыть от себя их руки. Отпечатки, казалось, въедались так глубоко, что меня рвало желчью от осознания того, насколько я грязная.
Идэр и Мален замечают меня не сразу. Уж слишком их внимание занял процесс. Когда же Распутин ловит мой взгляд, то его лицо перекашивает от ужаса. Он бледнеет и бормочет что-то невнятное.
Мерзость. Жалкий, никчемный предатель.
Хлопаю дверью и пол под ногами скрипит. Глаза щиплет от слёз. Они, обжигая, катятся по щекам.
Внутри все разрывается на части от осознания — я все еще его люблю. После всего, что он со мной сделал мне всё ещё невыносима мысль о том, что он может быть близок с другой. Заключение убило во мне княжну, но любовь никуда не делась.
На ватных ногах я иду на кухню. Утираю слёзы, шмыгаю носом.
Мален был с ней нежен. Как давно невеста Разумовского положила глаз на одного из лучших друзей своего мужа? Поэтому они с Амуром сейчас не вместе?
На кухне царит дружеская атмосфера. Теплый воздух пропитался запахом жженой березы и дешевого пойла. Амур сидит на полу, вытянув перед собой ноги, облаченные в черные брюки и в резные кожаные ботинки. Он непривычно раздет. Черная рубашка ему велика. Зверь небрежно закатал рукава до локтей. В руке, исполосованной шрамами, — граненый стакан с коричневой жидкостью.
Вот он — слуга самой Смерти, вырезающий души из тел. Преступник, цареубийца и изменник короны. Легенда.
Разумовский поднимает глаза и кивает, приглашая присоединиться.
Все чары, коими окутан его образ, тут же рассеиваются. Сейчас он просто мужчина. Уставший, раздраженный и погрязший в мыслях.
Реальность оказалась хуже всех россказней. Амур Разумовский не благословенный агнец Смерти с звериными когтями и жаждой пить кровь своих жертв, а простой человек.
И я хочу быть как он. Опасной, чтобы никто не мог мне навредить. К черту почёт и уважение. Я хочу, чтобы меня боялись и не трогали.
Катунь, развалившись сидит за столом, поддразнивая Стивера. Ландау разложил на столе пару карт и внимательно изучает каждую деталь. Инесса, завидев меня, отвлекается от приготовления еды и машет мне вымазанной тестом рукой. Амур с нескрываемым интересом следит за тем, как она аккуратно слезает с табуретки. Стол слишком высокий для нее, потому она замешивает тесто стоя на коленях на стуле. Как ребенок. Инесса засыпает в миску ещё муки и возвращается на место. Переступаю через Амура и сажусь рядом с ним. Облокачиваюсь спиной о горячую печку. Руки трясутся, и я прячу их в складках сарафана.
Утирая слезы, я поднимаюсь с колен, чтобы упасть, и повторить все заново.
Улыбаюсь, стараясь выглядеть собранно. Амур протягивает мне стакан. Без лишних раздумий я делаю свой первый в жизни глоток алкоголя. Потом еще один. Горло неприятно жжёт несмотря на то, что жидкость холодная. Пойло отдаёт пряными травами и, кажется, полынью.
— Осторожно, маленькая княжна. — предупреждает Зверь. Возвращаю стакан и откидываю голову назад. Тепло приятно разливается по телу, подавляя нервную дрожь.
— Отлично выглядите, мадам. — обращается ко мне Стивер, за что получает насмешливый взгляд Нахимова. Инесса подходит ко мне. Непослушная прядка выбилась из ее прически. Инесса наклоняется, и я заправляю волосы ей за ухо. Амур крепко сжимает стакан, улыбаясь собственным мыслям.
Наверняка он думает о ней. Их притяжение не разглядит разве что слепой.
Инесса кивает, нахмурив брови. «Все в порядке» — одними губами говорю я, чем не могу ее убедить. Но она уходит, не заваливая меня расспросами прилюдно, за что я ей безмерно благодарна.
— Инесса делает пироги с мясом. Что может быть вкуснее пирога пол четвертого ночи? — радостно протягивает Катунь, побрякивая бусинами на спутанных волосах. Стивер провожает взглядом Инессу и утыкается носом в чертежи. Рядом с ним — три скомканных носовых платка.
Они сейчас там. Мален нежно обнимает ее, прижимает к себе и целует в губы. Идэр, лживая праведница, оставила своего жениха одного, бросившись в объятия к его другу.
Почему я не заслужила этого, Распутин? Зачем ты выкрал меня из отчего дома, чтобы на своем пути я познали лишь боль, пока ты одариваешь ее своей любовью?
Утирая слезы, я поднимаюсь с колен, чтобы упасть, и повторить все заново.
— Амур, проверь, вдруг малец водит нас за нос. У него все закорючки похожи друг на друга!
Я вновь ловлю на себе обеспокоенный взгляд Инессы. Она медленно и с трудом вымешивает густое серое тесто. Я без спроса беру стакан из рук Зверя и делаю большой глоток травяной настойки. Мне становится легче. Я внимательно оглядываю каждого. Стивера, серьезного и гениального не по годам, Катуня, необразованного наемника, с чьего лица никогда не сходит добродушная улыбка. Я вижу, как напрягаются руки Инессы, привыкшей всё делать самой. Проворной и сильной, очень сообразительной, для такого маленького тела.
Они все такие разные. Забавные крестьянские дети.
— Не хочешь ей помочь? — нагнувшись к Амуру заговорщицки шепчу я. Не рассчитав, утыкаюсь носом в плечо Зверя.
— Да вы пьяны. — усмехается он, не сводя глаз с Инессы. Провожу пальцами по своим волосам. Колючим как иголки. Рука быстро соскальзывает с обстриженной головы.
Плевать на Малена. Пусть делает что хочет или не делает ничего, как это было в тюрьме.
Я не жалкая. Это он жалкий.
— Ей тяжеловато замешивать тесто самой.
Амур сидит слегка согнувшись. От волос пахнет дымом. Катунь вступает в словесную перепалку с парнишкой Ландау. Инесса поддевает и того и другого, заливаясь смехом.
Как ей устаётся быть такой? Она должна чувствовать себя хуже, чем я, а лицо чуть ли не светится от счастья.
— Женщины ценят хорошее отношение. — настаиваю я, внезапно