Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - Дарюс Сталюнас

изданном Л. Мандельштамом, на каждом листе с одной стороны был напечатан русский, с другой – еврейский текст[976]. Спутать такое издание с православными книгами было просто невозможно.

Встречались контраргументы и другого свойства. Так, небезызвестный Яков Александрович Брафман (еврей, перешедший в православие, преподаватель Минской православной семинарии, а позже – цензор еврейских изданий в Вильне и автор небезызвестной «Книги кагала») считал перевод еврейского молитвенника бесполезным, «так как евреи не будут его никогда употреблять подобно тому как [эти молитвенники] не употребляются на других языках»[977]. Смею предположить, что Я. А. Брафман был озабочен не столько тем, что эти переводы – пустая трата сил и денег, но опасался, что они, как и вообще введение русского языка в еврейское богослужение, помешают обращению евреев в православие, то есть иудаизм на русском языке получит своеобразную легитимацию на долгие годы[978], в то время когда он ратовал за массовое обращение евреев в православие.

Однако труднее всего оказалось ввести преподавание еврейского Закона Божьего в общие учебные заведения, в первую очередь гимназии. В понимании чиновников Северо-Западного края преподавание этого предмета мыслилось в первую очередь на русском языке. Как уже отмечалось, с начала XIX века российское правительство стремилось привлечь еврейскую молодежь в общеобразовательные учебные заведения, чтобы хотя бы часть евреев получила «европейское» образование и не попала под влияние талмудического воспитания, в котором, по мнению властей, крылись корни еврейского «фанатизма». В 1860-х годах число еврейских учеников в общих учебных заведениях Северо-Западного края начало расти, и все чаще их родители стали обращаться в учебное ведомство с просьбами о введении наряду с христианским также и еврейского Закона Божьего, при этом часто указывалось, что этот предмет должен преподаваться на русском языке[979]. Просители иногда ссылались на распоряжение Министерства народного просвещения от 13 января 1862 года, которым была признана возможность назначать учителей еврейской веры в гимназии и уездные училища Киевского учебного округа, в которых будет обучаться не менее 15 учеников-евреев[980]. И действительно, в первой половине 1860-х годов еврейский Закон Божий был введен в гимназии этого учебного округа[981]. Власти надеялись, что таким образом удастся привлечь больше еврейских детей в общие учебные заведения.

Некоторые чиновники Северо-Западного края были озабочены не только введением этого предмета в общие учебные заведения, но и преподаванием его на русском языке. Уже в ноябре 1863 года по инициативе ковенского директора училищ И. Я. Шульгина с одобрения попечителя А. П. Ширинского-Шихматова, не ожидая мнения Министерства народного просвещения, в ковенской мужской гимназии, где обучалось 60 евреев, были введены уроки еврейского Закона Божьего на русском языке. Кажется, И. Я. Шульгин воспринимал это нововведение не столько как самоцель, хотя, конечно, распространение русского языка среди еврейской молодежи было тоже важным аспектом, но как меру, которая поможет сделать то же самое и с преподаванием Закона Божьего христианских исповеданий, в первую очередь, конечно, католического: «Это обстоятельство может впоследствии послужить примером и для преподавания Закона Божьего других исповеданий, и русский язык чрез то получил бы самый обширный круг действий в здешнем крае, вытеснив собою мало-помалу все враждебные ему элементы». Но этот эксперимент продолжался недолго: министр народного просвещения А. В. Головнин, не возражая против этого нововведения, велел руководствоваться программой, утвержденной Раввинской комиссией, где было указано, что этот предмет должен преподаваться на немецком языке. И. Я. Шульгин немедленно решил прекратить преподавание еврейского Закона Божьего[982]. Видимо, решение было продиктовано представлением о том, что в училище не место преподаванию любого предмета на немецком языке.

Впоследствии в 1860-х годах вопрос о введении еврейского Закона Божьего как в гимназиях, так и в других общих учебных заведениях не раз поднимался в Виленском учебном округе, в том числе в Комиссии об улучшении быта евреев[983], но в начале 1869 года из Санкт-Петербурга пришел ответ, что «ввиду предстоящего преобразования по еврейским училищам» такое разрешение не будет дано[984]. Разрешение на преподавание еврейского Закона Божьего в средних учебных заведениях Виленского учебного округа было получено только в 1880 году[985].

Итак, введение русского языка при преподавании «еврейских предметов», а также и в богослужение вместе с изданием необходимых религиозных книг на «отечественном языке» должно было, как и в случае с другими «иностранными исповеданиями», способствовать распространению русского языка. Как уже отмечалось выше, некоторые местные чиновники надеялись, что в еврейской среде русский язык займет место семейного языка быстрее, чем у других «инородцев», например литовцев. В то же время более быстрому и решительному введению русского языка в религиозную жизнь евреев, как уже отмечалось, препятствовало опасение, что религиозные еврейские книги на русском языке могут «совращать» православных[986]. Такие опасения, по нашим данным, разделяло довольно немногочисленное число чиновников и часть православного духовенства. Их было намного меньше по сравнению с числом чиновников и духовных лиц, опасавшихся влияния католиков. Русский язык в синагогах в этом отношении был совсем неопасным. Но религиозные еврейские книги, прежде всего Библия, несли с собой гораздо больше опасностей, особенно если речь шла о крестьянской среде.

При сравнении введения русского языка в христианские «иностранные» исповедания, с одной стороны, и в религиозную практику евреев, с другой, мы видим довольно ощутимые различия. Для части сторонников «русского дела» «отечественный» язык в дополнительном католическом богослужении означал первый шаг на пути распространения православия среди католического населения, а в случае с евреями миссионерская деятельность не была той целью, к которой стремились местные чиновники. На различные подходы указывает и последовательность введения русского языка в разные сферы. В случае с католиками русский язык в первую очередь вводился при преподавании католического Закона Божьего в общих учебных заведениях (власти думали, что православных будет легче защитить от католицизма в школах, чем в костелах)[987]. Еврейский Закон Божий в общих учебных заведениях Северо-Западного края практически не был введен до 1880-х годов, а в учебных заведениях Киевского учебного округа просуществовал только до 1867 года.

Метаморфозы во взглядах И. П. Корнилова на «еврейский вопрос»

Мотивы отказа ввести в общие учебные заведения еврейский Закон Божий в Виленском учебном округе или удаление его из школ в Киевском округе выглядят довольно формальными. Можно предположить, что были и другие причины, которые я и попробую выяснить, проследив некоторые метаморфозы во взглядах на решение «еврейского вопроса» попечителя Виленского учебного округа И. П. Корнилова.

В первые годы пребывания в Вильне И. П. Корнилов поддерживал идею отдельных еврейских школ. В 1865 году попечитель утверждал, что еврейские казенные училища пока нужны, потому