Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в. - Ольга Владимировна Богданова

государственный деятель, политик — дипломат, опытный и искусный военачальник, рачительный хозяин, щедрой души человек, общенародный защитник и заступник. Неслучайно некоторые исследователи говорят об идеализации образа главного героя романа[247]. Черты личностные не индивидуализируют характер, а скорее усиливают обобщенно — типические черты князя — выразителя глубинных потребностей народа, времени, эпохи.

Характер Дмитрия (как героя — идеолога) не развивается, а раскрывается. Процесс формирования личности героя остается за рамками романа, и можно сказать, что дан только отдельными штрихами, экспозиционно. Сферы проявления характера Дмитрия различны: это и чувства, и мысли, и дела, и размышления, и молитвы. Автор умело сращивает их в образе главного героя, находя меру (равновесие) между размышлением и действием. Цельный характер Дмитрия одинаково органично вмещает в себя как медитации, так и решительный поступок. Однако постижение характера связано преимущественно с чувствами и мыслями. Незримая работа души и сознания притягивает к себе внимание автора, а внутренний монолог помогает яснее и отчетливее донести значимость и значительность сделанного Дмитрием, важность и серьезность тех поступков, которые он совершает. Внутренние монологи занимают ведущее место в создании образа, обнажают потаенные уголки души князя, обнаруживают глубинное течение его мысли. Логически организованная внутренняя речь становится важным средством художественного анализа, средством познания внутреннего мира героя. Лебедев умело чередует различные планы повествования (внешнее действие — внутренний монолог), тем самым создавая не прозрачно — однолинейный, а жизненно — конкретный, исторически — реальный образ князя. Внутренние монологи не ослабляют сюжетику романа, не тормозят фабульного действия, ибо способствуют развитию сюжета, но не вширь, а вглубь, выявляя скрытые пласты исторической жизни народа. Мировоззренческие размышления князя Дмитрия не самоценны, не изолированы, они точно соотнесены с жизненной правдой и реальным наполнением конкретных исторических событий.

Как и в ряде предшествующих случаев решить проблему индивидуализации образа главного героя Лебедеву помогает художественная деталь: выделение в характере героя доминирующей черты, которая проявляется во внешности, но имеет и свою внутреннюю психологическую мотивацию. Выделив в портрете героя черту, писатель поддерживает ее авторитарность на протяжении всего романа.

По наблюдениям исследователей, в древнерусских текстах часто встречается «изображение бога как света <…> а верных ему людей — как отражающих этот свет»[248]. Сгущенное употребление световой символики вокруг образа Дмитрия заставляет думать о его «богоугодной» миссии. Связав образ Дмитрия с мотивом света, писатель внес некую константу, свидетельствующую о праведности и святости помыслов и деяний героя, утвердил правоту дела Дмитрия, подводя его под более общее понятие добра и света. Зоревой ореол князя стал символическим знаком высокой духовной сущности персонажа[249]. Лебедев не создает многоцветья, не использует разнохарактерные приметы и признаки, но нагнетает, усиливает световой признак, наращивает его идейную значимость.

В отличие от биографического повествования Ю. Лощица, в котором образ и личность главного героя диктуют композицию романа, в произведении Лебедева централизующая роль главного героя несколько ослаблена. Писателя интересует не столько судьба самого героя, сколько ее соотнесенность с судьбой народа. Ни социальная детерминированность, ни историческая обусловленность не выступают в романе Лебедева в обнаженной прямолинейности. Они только оттеняют, уточняют, корректируют главное — народно — национальные черты и свойства характера Дмитрия.

Уже с первых слов о Дмитрии автор стремится выделить в его характере черты, сформированные не его положением князя, не историческим отрезком времени, но близостью его душевного склада психическому облику народа, выявить в его характере «родовые» свойства личности: «Брал Дмитрий боярское сиденье не властью, не красивым голосом <…> а тем как раз, чего многие боялись — неожиданной простотой и разумом, которые черпались князем из неведомого им кладезя и которыми одарила его природа» (с. 61). Разум, интеллектуальное начало личности Дмитрия обнаруживают под собой народно — национальную основу, обеспечивающую ему независимость и трезвость ума, глубину и серьезность мыслей, надежность и твердость характера. Стиль государственного управления Дмитрия зреет на почве народной.

Как уже отмечалось, идея искупления в романе воплощается автором в двух планах: реально — историческом как освобождение от золотоордынского ига и условно — символическом как искупление грехов. Звеньями цепи, ведущей к кульминации, будут в первом случае: рознь («братопредание») — татаро — монгольское иго — победа на Куликовом поле; во втором: вина — наказание — искупление. Эти трехчленные оппозиции определяют композиционную структуру романа: каждое из данных стержневых понятий концентрирует вокруг себя сюжетные коллизии каждой части:

Из этого соотношения частей и ключевых понятий — мотивов видно, что вторая часть — «Рознь» — композиционно выделена автором. Во — первых, она расположена в центре, а, следовательно, должна вобрать в себя основные проблемы романа.

Во — вторых, можно заметить, что в плане обобщенно — философских категорий логическое соответствие понятий «вина — наказание — искупление» нарушается, понятие вины занимает центральное место и, таким образом, вновь оказывается выделенным. Все это дает основания думать, что «Рознь» действительно концентрирует основные проблемные узлы романа.

В части «Рознь» главные сюжетные линии романа связаны с образами трех великих князей — Дмитрия Московского, Михаила Тверского, Олега Рязанского, в связи с которыми автором особенно усилен мотив искупления, мотив вызревания идеи национального и духовного единства.

Выделяя для художественного анализа три ведущих русских княжества — Московское, Тверское, Рязанское — автор тем самым допускает определенную условность и упрощение. Однако рационально — четкая иерархия образов князей способствует обнаружению концептуального ядра романа, выявлению авторской идеи, лежащей в его основе.

За судьбами трех княжеств видятся судьбы всего государства. Лебедев создает ряд образов, сцен и эпизодов, сходных между собой по сути, что и дает основание для их типизации.

Прием троичности определяет структуру этого подсюжета. Связанные приемом градации, Москва — Тверь — Рязань как бы воплощают различные ступени, символизирующие разную степень участия в общенародном деле, различные уровни осознания необходимости и приятия политики национального единства, «братолюбия», проводимой Дмитрием. Использование автором приема ступенчатости дает представление о поступательности и длительности процесса единения русских княжеств под единой рукой, под единым флагом.

В этой связи коллизия «Москва — Тверь» — одна из самых драматичных в романе. Опираясь на средневековые письменные памятники, Лебедев создает образ князя Михаила Тверского как сильнейшего и наиболее опасного соперника Дмитрия в споре за право на великокняжеский престол. Опасного потому, что он действительно достойный противник Москвы. Михаил умен, образован (учился в «просвещенном Новгороде»), дипломатичен в отношениях со своими боярами, заботлив и рачителен в хозяйстве, смел и отважен в сражении, честен и верен заветам, наследованным от предков, действия его против Москвы во многом оправданы: он восстанавливает прежнее лидерство Твери, действует в интересах