Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

оводненных растворимых кристаллов и 5) необходимость принимать в расчет, кроме добываемых опытным путем чисел для атомных весов, еще идеальные числа, лежащие в их основе и возрастающие на ту же самую величину от атома к атому. Эти числа найдены теперь экспериментально в ходе исследования дифракции рентгеновых лучей в кристаллах. Они называются порядковыми числами атомов. Нетрудно видеть, что эти порядковые числа вытекают из моих представлений о сложном строении атомов».

Услышанное потрясало. Из крепости после 25-летнего заключения вышел человек, научные идеи которого были более передовыми, чем представления и убеждения некоторых профессоров, которые с кафедр университетов читали лекции, участвовали в заседаниях научных обществ, могли в любое время пойти в библиотеки и, наконец, работать в тиши своих уютных кабинетов.

В любой книге или статье Морозова всегда присутствовала оригинальная мысль самобытного ученого. Правда, пониманию выдвинутых им новых идей мешали и архаичные термины, и понятия, которыми он пользовался. И все же некоторые его работы нашли признание.

Ксения Алексеевна показала молодому человеку диплом, выданный Московским обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии на годичном заседании 15 октября 1907 года об избрании Николая Александровича в почетные члены за «выдающиеся научные заслуги, выразившиеся в общирном, весьма интересном и важном в теоретическом отношении труде «Периодические системы строения вещества». Диплом подписали такие известные русские ученые, как Н. А. Умов, К. А. Тимирязев, Д. Н. Анучин, Н. Е. Жуковский, Н. А. Каблуков, Н. Д. Зелинскйй и др.

Николай Александрович продолжил повествование:

«Сокращенный вариант моей работы «Периодические системы строения вещества» был переведен в 1910 году на немецкий язык. В широко известном международном органе фи-ико-химиков, «Журнале физической химии» (Z. Phys. Chem.), был опубликован реферат этого перевода с положительной его оценкой известным немецким физико-химиком В. Оствальдом. Он писал: «Хотя автор идет довольно далеко в своих рассуждениях и этим самым на первый взгляд немного отталкивает читателя, все же референт считает, что в этих рассуждениях многое достойно внимания».

Но были и неудачи, В. Крукс, редактор английского журнала «Новости химии» («Chemical News»), не принял мою статью для публикации, так как считал, как это ни странно, мои представления о строении атомов «чистой спекуляцией»…»

Ксения Алексеевна достаточно быстро нашла нужную бумагу. Она была на английском языке, но Ксения Алексеевна перевела, что в ней было написано:

«Профессору Морозову. Свободная высшая школа, Ст. Петербург.

Дорогой сэр! Я получил Вашу статью своевременно, но, к сожалению, считаю ее неподходящей для помещения в «Новостях химии». В настоящее время это чистая спекуляция; нет никаких экспериментальных доказательств, подтверждающих эту гипотезу. Кроме того, иллюстрации трудно воспроизвести, и они требуют больших затрат.

По Вашей просьбе я посылал ее сэру Вильяму Рамзаю. Он прочитал ее и вернул мне. Если Вы хотите знать его мнение, то свяжитесь непосредственно с ним. Прилагаю к настоящему письму Вашу статью и, с благодарностью за предоставленную возможность прочитать ее, остаюсь преданный Вам

Вильям Крукс».

«Но о моей работе все же узнали за границей, — продолжал Николай Александрович. — В 1908 году на страницах «Журнала Русского физико-химического общества» появилась положительная рецензия на мою книгу.

Популярный среди русских естествоиспытателей журнал «Физическое обозрение» опубликовал в 1909 году статью Б. А. Шишковского «Последние открытия в области радиоактивности с точки зрения теории строения атомов Н. А. Морозова». Богдан Андреевич Шишковский (1873–1931) окончил Киевский университет. После заграничной стажировки у В. Оствальда и у В. Рамзая работал в Киеве, в 1907 году получил степень магистра химии в Киевском университете за работу «Применение теории строения атомов и молекул Дж. Томсона к химии». После революции он заведовал кафедрой физической химии Краковского университета. Сокращенный вариант этой статьи он опубликовал в Англии, в журнале «Nature»…»

Затем Николай Александрович показал на книгу В. Рамзая «Элементы и электроны», написанную в 1908 году и переведенную на русский язык в 1913 году под редакцией и с примечаниями Н. А. Морозова. В своей книге В. Рамзай задавался вопросом: «Не могут ли элементы быть сложными и быть построенными из более простых веществ, подобно тому как построены углеводороды?» Н. А. Морозов в примечании написал: «Эта идея была подробно разработана мной в «Периодических системах строения вещества» (изданных в 1907 году), где показано, что все свойства элементов в полных периодах вышеприведенной системы можно объяснить комбинациями первичных радикалов гелия, водорода и «архония» в их атомах».

Николай Александрович заметил:

«Жизнь ученого лучше всего обрисовывается на фоне исторического развития тех идей, которым он служил. Только таким путем и понимается вполне его роль и значение.

Международность — это главная характеристика всякого истинного знания. Ньютон и Кеплер, Дарвин и Маркс, а с ними и Менделеев в своих теоретических выводах являются достоянием всего мыслящего человечества. Их открытия ложатся в основу мировоззрения каждого из нас и лягут в основу мировоззрения каждого из будущих поколений.

Эволюционная теория проникает теперь и в невидимый мир атомов и тоже обнаруживает в нем закон прогрессивного осложнения действующих единиц. Вместе с тем она бросает нам луч света и на химию будущего.

Проблема строения вещества была ключевой в моих теоретических рассуждениях, так как она лежит в основе всех остальных наук о природе.