Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

внимание на изменение процентного содержания химических элементов на разных глубинах туманности Ориона, имеющей однородный химический состав. Рассматривая спектроскопические наблюдения звезд и туманностей, комет и планет, я высказал ряд предположений о происхождении этих объектов. Проследив эволюцию химических элементов в космосе, я поставил вопрос о возможности их разложения и синтеза в земных условиях.

Можно было вывести и законы их образования из трех компонентов небесных туманностей — протогелия, протоводорода и небулёзия, но каким путем их создала природа, оставалось лишь гадать по тем отрывочным фактам, которые доставляла нам только нарождавшаяся тогда химия неба.

Многочисленные накопившиеся факты и их обобщения, которыми мы обязаны главным образом великому исследователю этой области знания, английскому астрофизику Локьеру, дают нам возможность проследить историю наших металлов и металлоидов на каждой стадии развития небесного светила и удостовериться собственными глазами, что все они — продукты эволюции звезд в определенный период их жизни и что они одни и те же на каждой звезде в ту же самую стадию ее развития.

Следствием моей теории было предположение, что раз в процессе образования химических элементов гелий и водород играют главную роль, то они должны быть наиболее распространенными в космическом пространстве. Мы сегодня знаем, что так оно и есть.

Однако я понимал, что для разложения и синтезирования элементов нужны не обычные химические средства, а особые физические методы. Уже после тюрьмы, в 1910 году, я, про-анализировав явления радиоактивного распада, подробно рассмотрел его сущность и пришел к выводу, что при радиоактивном распаде сначала отделяются «наиболее наружные компоненты» — электроны, а затем — полуатомы гелия.

Позже я с восторгом узнал об открытии В. Рамзаем и Ф. Содди превращения эманации радия в инертный газ — гелий. Я увидел в этих открытиях зарю новой эры в развитии химии, когда чудеса науки о превращениях вещества превзойдут самые экстравагантные мечтания.

В «могучей новой силе» — радиоактивности — я видел современного Геркулеса, который поднимет закон Менделеева на новый уровень.

Еще один вопрос, который я рассматривал в это время, — представления о природе растворов.

Я считал, что само существование раствора требует, чтобы между избыточными ненасыщенными пунктами сцепления у молекул растворенного тела и такими же пунктами у молекул растворителя образовались ритмически-переменные связи. Благодаря этой переменности молекулы растворенного тела будут как бы перебрасываться от одной молекулы растворителя к другой, смотря по случайностям своего положения, и весь раствор скоро примет однородный состав, т. е. в каждой его части отношение между количеством растворенного тела и растворителя будет одно и то же. То есть растворенное вещество активно взаимодействует с растворителем. Общей точкой зрения на природу растворов в это время была такая: молекулы растворителя представляют собой лишь механическую среду, в которой размещается растворяемое вещество. Следовательно, полностью отрицалась какая-либо химическая связь между растворенным веществом и растворителем.

Молекулы всякого растворителя находятся в непрочных, постоянно разрушающихся и постоянно возобновляющихся химических соединениях с молекулами растворимого в нем вещества. При этом происходит распадение молекул растворенного тела на ионы в электролитических растворах.

Я считал, что частицы вещества будут скользить или плавать в растворителе, прицепляясь поочередно к различным его молекулам. Молекулы растворимого тела будут химически присоединяться то к одной, то к другой молекуле растворителя, которая удобнее расположится после разрыва связи с предыдущей. Можно сказать и наоборот, что все молекулы растворяющей среды будут как бы по очереди сменять друг друга на свободных пунктах сцепления ионизированных или неионизированных молекул растворителя, как часовые на своих постах.

Всякое представление о паевом соотношении здесь исчезает, и оба вещества окажутся смешивающимися друг с другом во всех пропорциях, пока не настанет известный максимум, обусловливающий насыщение растворителя.

Связи не имеют постоянного, неизменного напряжения; но ритмически то усиливаются, то ослабевают, вероятно, в связи с тепловыми и световыми колебаниями окружающей среды. Вот как можно пояснить это наглядным примером, рассматривая несколько лодок с прикрепленными на них магнитами. Пусть по океану идет флотилия. Если в океане поднимается легкое волнение, то самостоятельные качания каждой лодки будут поочередно раздвигать и сближать связывающие их полюсы и взаимное сцепление их будет ритмически то усиливаться, то ослабевать; но каждая пара лодок все еще будет оставаться в связи между собой, и общая форма и строение всей флотилии не изменятся, хотя и увеличился ее контур. Если волнение в океане будет усиливаться все более и более, то наступит наконец такой момент, когда оттолкнувшиеся лодки будут удаляться настолько далеко друг от друга, что в их промежутки будут вступать и другие случайно отброшенные лодки и сами они будут входить в сферы действия новых. В таком случае все связи флотилии из ритмически-постоянных обратятся в ритмически-переменные и она потеряет свою определенную форму и гексагональное строение, хотя все лодки и будут плыть еще как одно внутренне подвижное целое.

То есть существует некоторый порядок в размещении частиц жидкости. И сила