Запечатление - Анастасия Князь

он озвучивал, и исходящая от него обида. Собственные и чужие чувства смешались, ему было неприятно и больно от тех эмоций, что испытывал Янтил, – слишком много обиды и ненависти к человеку, который их вырастил.

– Я говорю правду, – уже менее уверенно заявил Ян.

– Нет, потому что Кай не такой! И ты знаешь это не хуже меня. – Виктер скалился, вжимаясь спиной в стену, будто на него нападали. Но именно так его инстинкты воспринимали направленный на него колючий взгляд. – Так что прекрати нести чушь, пока я тебя чем-нибудь по голове не…

Последним прозвучала такая яркая, сочная брань, что у Яна отвалилась челюсть.

– Где ты таких слов понабрался?

От шока он напрочь позабыл про спор. Вся его злость улетучилась, а на первый план вышла растерянность. Такое выражение он видел в книгах и даже один раз слышал его от Кая, но никогда не повторял его даже мысленно. Потому что слишком хорошо помнил, как ругался Эл, когда, будучи маленьким и глупым драконом, он решил повторить прочитанное. Тогда ему до конца жизни привили, что говорить можно, а что нельзя, и услышать подобное от брата он никак не ожидал. И теперь удивлённо хлопал глазами, глядя на Виктера, который, фыркнув, взял с прикроватной тумбочки один из дамских романов и кинул в него.

– Отсюда и понабрался, именно ты их и притащил. Мне тоже несладко, что я больше не чувствую его и что он не отзывается, когда мне тяжело и плохо. Не понимает, когда обижает нас или обделяет вниманием. Но это Кай, и, в отличие от тебя, я готов принять его даже таким. Он до сих пор не выгнал нас, значит, несмотря ни на что, мы ему дороги. И важны.

– Ты принимаешь его таким, потому что запечатлён на нём. Мы его не выбирали, это случайность, что он оказался рядом, когда мы родились.

– Случайность?.. По-твоему, дело в случайности и только в ней?.. – Вик не мог поверить в услышанное. Не мог поверить в то, как спокойно Янтил говорил об этом. Не хотелось верить, что тот может думать и говорить такое. Ведь сказанное казалось ему оскорблением тех чувств, что он испытывал сам. Но, когда Вик так и не смог придумать оправдание словам Янтила, гнев взял над ним верх: – Меня ты также не выбирал, забыл?! Что же ты тогда тратишь на нас время, если считаешь чувства, что нас связывают, фальшивкой?! Собирай вещи и проваливай! Иди в город, лети в горы или к морю, найди себе семью, которую выберешь сам, а не ту, что навязала тебе случайность!

– Вик…

– Да пошёл ты!

Вик выплюнул слова, как нечто мерзкое, и отвернулся к стене, укрываясь одеялом с головой. Он не хотел не только продолжать разговор, но даже видеть Янтила. И собственный гнев полностью заглушал чужие чувства.

А Янтил пребывал в растерянности. Он чувствовал себя пристыженным и виноватым: что бы он ни говорил, как бы его ни ранило безразличие Кая, он не хотел причинить боль Виктеру. Некоторое время драконы провели в тишине: Ян разглядывал скрытую от него одеялом спину и ждал, когда чужая ярость немного утихнет. Ему было неспокойно, царапающая изнутри боль требовала восстановить привычный мир, но как именно это сделать, он не очень-то понимал. Хотелось, чтобы Вик сам развернулся к нему и извинился. Сгладил углы и убрал осадок, что ощущался после ссоры с ним. Но здравый смысл и чувство вины говорили, что просить прощения сейчас должен вовсе не зелёный дракон.

– Вик… Вик, прости, – позвал Ян тихо, и ответа не последовало. Не выдержав гнёта, он поднялся с постели и перебрался в чужую. Её хозяин дёрнулся было, когда его обняли со спины, но ни оборачиваться, ни противиться не стал. – Я был неправ, извини. Мне тяжело без него и больно, что он отдаляется от нас.

Фигура под одеялом зашевелилась, и Вик – взлохмаченный и раскрасневшийся из-за жары – выбрался из-под него. Но поворачиваться к Яну не спешил, отвечая в стену:

– Мне тоже больно. Но, может, нам и не стоит ничего предпринимать? Кай сам разберётся. Нужно дать ему время. Мне кажется, мы делаем только хуже, пытаясь стать к нему ближе против его воли.

– Ближе – это насколько?

– Вот как ты сейчас липнешь ко мне.

– Я липну не к тебе, а к твоей спине. Развернись, а?

Вик, пусть и нехотя, послушался и перевернулся на другой бок. Теперь они смотрели друг на друга, но совсем недолго – Вик опустил взгляд, и Ян прижался к нему. Потёршись кончиком носа о его нос, он тихо виновато зашептал:

– Прости меня.

– …Ладно.

* * *

С болезнью Эла на Кая свалились и все обязанности по содержанию дома. Конечно, он и раньше занимался многим сам, не допуская старика до тяжёлой или изнурительной работы, но всё же некоторые задачи делил между ними поровну. Теперь же к прочим делам, таким как обучение трёх учеников и забота о больном, добавились готовка, уборка, уход за садом, ремонт дома и подготовка к зиме, до которой оставалось совсем немного. Часть работы удалось скинуть на братьев – те с радостью брались за мелкие поручения, такие как помыть полы или собрать яблоки. Но во многом, прежде чем о чём-то попросить их, требовалось провести инструктаж, как пользоваться тем или иным предметом. Особенные сложности почему-то вызвали кухонный нож и то, как почистить им овощи, – непривычные к рукоятке кисти рук слушались их плохо, и Янтил то и дело норовил содрать кожуру картофеля ногтями, позабыв о том, что когтей у него нет. Порой такие объяснения требовали куда больше времени и сил, чем было в распоряжении Кая, и он предпочитал сделать всё сам.

Постоянный труд, множество забот, бессонные ночи за очередной книгой или зельем и тревога за Эла делали своё дело. С каждым днём Кай выглядел и чувствовал себя всё хуже: он исхудал, как лицом, так и телом, синяки под глазами уже не сходили, а бледность не украшала, а портила его вид, делая похожим на больного. С первыми осенними холодами он мгновенно простыл, но всё равно отказывался ложиться в постель и продолжал работать. Даже его вечная раздражительность больше не задевала и не ранила драконов – жалея его, они не позволяли себе обиду. И в глубине души Кай понимал, что только благодаря им пережил эту осень.

Его хлопоты по дому не остались незамеченными, и тайком от него братья пытались вспомнить, что из работы мага уже