Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес

Я была рассеяна на миллиард частиц, разбросана по всему миру.

Я была повсюду. Я была нигде.

Я стояла перед самой Арраог и смотрела в ее глаз.

Она спала. Но она видела меня. Она знала меня. Она ворочалась – и города превращались в пыль. Она дрожала – и реки выходили из берегов, затапливая целые города. Она дышала – и яд разливался по каналам, туннелям, расщелинам, душам.

Но ей было не спастись от меня. И когда я послала резонанс миллиарда поющих кристаллов в нее, камень поглотил ее сердце.

Ей было страшно.

А затем страх исчез.

Она стала ничем.

Как и я.

Я не помню, что случилось. Как я потеряла контроль.

Был жар. Жуткий жар. Горнило в ядре мира пылало и било по мне огнем. Не будь я сама так глубоко погружена в камень, то сгинула бы в этом огне.

И надо было сгинуть.

Даже сейчас я жалею, что…

Три города были утрачены в один день.

Другие – опустошены ядом.

Зур умер.

А дракон выжил.

Глава 23. Фэрейн

До этого мгновения мне никогда не удавалось прочесть, что у этой женщины на сердце. Слои защитного камня, что она носит, столь плотны, что ее легко можно было бы принять за представителя какого-то другого вида, непохожего на созданий из плоти и чувств. Истинное воплощение джора, к которому стремятся трольды.

Теперь же? Она как будто раздвинула свои ребра, вынула сердце из груди и положила его на землю между нами. Пульсирующее. Сочащееся кровью. Пытающееся жить отдельно от источника своей жизни. Кошмарное зрелище.

Содрогнувшись, я отворачиваюсь от нее и смотрю поверх дымящихся вод озера. Лишь тогда я понимаю, что мое лицо мокро от слез. Они текут по моим щекам, капают с подбородка. Я быстро стираю их, но текут новые, целый поток, который мне не подавить. Эта история слишком реальная, слишком живая у меня в голове, переданная скорее посредством чувств, чем слов. Чувства – все припомненные с такой изысканно жестокой отчетливостью – помещены прямо в мой разум. Если бы не остатки джора, все еще защищающие мою душу, то боль бы меня обездвижила.

После долгого молчания Мэйлин прочищает горло. Ее слова, когда они наконец раздаются, кажутся хрусткими и жесткими.

– Я не могла вернуться из глубин джора. Ни когда прошло множество дней, ни когда прошли недели. Они начали думать, что я потеряла контроль целиком. У меня не осталось памяти о том времени. Не было ни чувства, ни мысли. Только существование.

– Однако в конце концов джор спал. Мое тело потеплело. Душа шевельнулась. Я пришла в себя. Вернулась к тому существованию, в котором перенесенный мной ужас, сотворенное мной зло снова окружали меня.

В моей голове опять взрываются эмоции, сложные и многоцветные. Но яростно-красный цвет смерти Зура превалирует над остальными. Я ежусь, пячусь от него, жалея, что не могу подняться и убежать отсюда.

– Я ушла, – продолжает Мэйлин, в этих простых словах звучит целый мир смыслов. – Гавр меня, разумеется, выследил. Но на этот раз я предупредила его, чтобы он больше никогда меня не искал. Я вселила в его сердце такой ужас передо мной, что он тут же развернулся и бежал без оглядки. Вскоре после того он взял себе новую жену, родившую ему еще одного сына. Но от Фора он не отрекся. Хотя бы за это стоит отдать ему должное. – Она морщится, как будто это признание горчит на языке.

Я опускаю голову, мои виски пульсируют от чужих эмоций.

– Значит, это из-за Фора вы остались? – тихо спрашиваю я. – Разыскали меня, а потом… сделали так, чтобы я оказалась здесь?

– Нет. – Ее голос – это внезапный, быстрый порез. – Из-за Зура.

Я чувствую в ней нужду. Она слишком велика, чтобы ее подавить, – эту насущность, эту тоску, требующую как-то оправдать смерть того мужчины, которого она любила. Даже сейчас, столько времени спустя, жестокость его последних мгновений преследует ее. Он умолял ее придать его смерти смысл, позволить его пролитой крови и страданиям стать способом спасти его мир. Тогда она его подвела.

Но во второй раз не подведет.

Я запускаю пальцы в волосы, впиваюсь ногтями в кожу. Если бы могла, я бы вытащила эти чувства прямо из своей головы, освободила бы себя от ее боли. Но мои эмоции теперь так тесно переплелись с ее. Я думаю о Форе. Я думаю обо всем, на что пошла бы ради того, чтобы защитить его, чтобы он был жив и рядом со мной. А если он умер? Если он уже потерял свою жизнь на каком-то далеком поле боя? Что бы я отдала, чтобы его жертва не оказалась напрасной?

Насколько далеко я готова зайти?

– Ва-джор, – шепчу я. – Фор говорил мне, что это черная магия. Кровь, жертвоприношение. Он говорил мне, что это зло.

– Только если жертва недобровольная. – Мэйлин поднимает свой подбородок. – Если найдется тот, кто желает этого, то церемония пройдет во всей полноте, без вины, без греха.

– Зур… Он на самом деле не хотел этого.

Она стискивает челюсти.

– Нет. Этот выбор ему навязали. Он хотел умереть, но лишь затем, чтобы спасти меня.

– А возможно ли найти по-настоящему добровольную жертву?

– Эту заботу оставь мне. – С этими словами старая ведьма поднимается на ноги, смотрит мне в лицо сверху вниз из теней своего капюшона. – А сама сосредоточься на том, чтобы упрочить свои силы. Один пещерный дьявол – это уже начало, но это еще очень далеко от того, с чем ты столкнешься, когда встретишься с Арраог. Тогда тебе и потребуется по-настоящему добровольная жертва. И она у тебя будет.

Я содрогаюсь, обхватывая себя руками. Снова пульсирует голова, на этот раз от силы ее страсти, ее решимости. Она звучит как фанатик. Она звучит так, словно…

– Дети Арраог, – шепчу я.

Мэйлин цепенеет.

– Я их видела, – продолжаю я. – Я видела, как они пытаются породить меньший ва-джор. – Образы крови, песнопений и красных пульсирующих камней проносятся у меня в голове. – Вы одна из них?

Она делает долгий вдох, ее губы сжаты в тонкую, без кровинки линию.

– Был один молодой жрец. Он сопровождал меня во время обучения, был рядом всякий раз, как я проводила ва-джор, включая тот день, когда я предстала перед драконом. – Ее руки крепче сжимают трость, белые твердые костяшки выпирают. – Он и по сей день убежден, что ва-джор – это именно тот способ, которым спасется Подземное Королевство. Но своими