Русская басня - Николай Леонидович Степанов

имеет вредный;

           Лисица голос подала,

           Что будто так Собака зла,

Что гнусную на Льва сатиру сочинила;

              Медведь всех уверял,

           Что две сатиры он читал

И что всю истину Лисица говорила;

           А Заяц побежал

           (В том зайцев вся и сила),

Не выслушав конца, рассказывать везде,

           Что было, как и где.

           И мы, как звери, поступаем:

Нередко зло ко злу нарочно прилагаем.

СУРОК И ЩЕГЛЕНОК

       Сурку Щегленок говорил:

«Как! Вечно спать? Какая скука!

И вечно быть в норе? Так жить, конечно, мука!

Сон — та же смерть. Чтоб я, лишенный сил,

В гнезде своем лежал, как ты, Сурок несчастной?

Нет, я хочу летать по рощам, по лугам,

                По селам, городам,

Все слышать, видеть все. Свободою прекрасной

                Я пользуюсь своей.

О бедненький Сурок, об участи твоей

         Я истинно жалею:

         Ты знаешь, я любить умею!»

         «Что ж нового? Скажи скорей»,—

      Спросил Сурок рассказчика Щегленка.

         «От старика и до ребенка

Все заняты умы в столичных городах:

Тот проживается, тот копит, богатится,

         И в страшных откупах;

         Другой над картами трудится;

Заботы, происки о лентах, о чинах;

Никто не думает о ближних, о друзьях;

         Жена пред мужем лицемерит,

А муж перед женой,— и до того дошло,

         Что брату брат не верит».

      «Какой разврат, какое зло! —

         Вскричал Сурок с презреньем.—

Не говори с таким, пожалуй, сожаленьем!

Чтоб ужасов таких не слышать и не знать,

         По-моему, не лучше ль спать?»

ГОЛУБКА И БАБОЧКА

Однажды Бабочка Голубке говорила:

«Ах, как ты счастлива! Твой голубок с тобой.

Какой он ласковый! Как он хорош собой!

          А мне судьба определила

Совсем иначе жить: неверный мотылек

          Все по лугам летает;

То незабудочку, то розу выбирает;

А я одна сижу».— «Послушай, мой дружок! —

          Голубка отвечала.—

Напрасно, может быть, пеняешь ты ему:

    Не ты ль причиною тому,

          Что счастья не сыскала?

Я правду говорю: любимой нежно быть

Здесь средство лишь одно — умей сама любить!»

Элиза милая, пример перед тобою:

Люби... и будешь век довольна ты судьбою!

Супруг твой добр и мил. Он сердца твоего,

          Конечно, цену знает;

     Люби и почитай его!

Там счастье, где любовь: оно вас ожидает.

ВОЛК И ЛИСИЦА

Волк хищный занемог. Раскаянье с недугом

          Приходит часто и к зверям.

«Нет,— так он рассуждал с кумой своей и другом,—

Нет, полно рыскать мне по рощам и лугам!

Довольно подушил овечек я невинных;

Не лучше ль смирно жить, питаться мне травой?

          Мы, кумушка, с тобой

          Забудем о делах бесчинных!

Ты грешнику поверь: в прожорстве нет добра!

          И нам опомниться пора!

Советую тебе оставить кур в покое;

          Смиренье дело золотое.

Увидишь, я во всем с ягненком буду схож —

И если не лицом, обычаем хорош».

   Лисица удивилась.

«Волк,— думала она,— недаром слезы льет

   И злость свою клянет;

Он, верно, завтра же умрет».

С почтеньем, молча, поклонилась.

   Но, к счастью, у волков

         Не знают докторов:

Больной оправился. Курятница-Лисица,

В политике, как всем известно, мастерица,

   Пустилась Волка поздравлять.

Не худо иногда зубастым угождать!

Итак, угодница является в пещеру

К нравоучителю, иль, лучше, лицемеру.

Что ж видит там она? Покойно Волк сидит

          И кушает барана;

Овца несчастная полмертвая лежит,

Такой же участи ждет скоро от тирана.

«Прекрасно, куманек,— Лисица говорит,—

Ты каялся в грехах и плакал, как ребенок,

Но видно, что в тебе глас совести умолк!» —

«Так что ж? — вскричал злодей.— В болезни я ягненок;

          Когда здоров, я — волк».

МЕДВЕДЬ И ЕГО ГОСТИ

Медведю вздумалось зверям дать угощенье;

      Толпою все бегут на зов,

      И пир, конечно, был таков,

Что он гостей привел в восторг и удивленье.

Вельможа не жалел кармана своего;

      Все было славно и богато.

Без спору, можно жить медведям торовато!

Лишь только на пиру веселья одного,

   Не знаю, как-то не случилось.

        В тот вечер, может быть,

Оно в сердечную беседу удалилось.

Мартышка резвая, охотница шутить,

       Прожора небольшая,

Зевала, морщилась, плечами пожимая,

И наконец, отдав хозяину поклон,

Сказала Барсуку: «Веселье — мой закон:

У пышных богачей, я вижу, все прекрасно;

Но что-то говорить и трудно и опасно!

Ты оставайся здесь, а я бегу туда,

           Где рассмеяться не беда».

КОТ И МОСЬКА

      Кот вздумал с Моською играть.

Собаки все добры. Курносая храпела,

      В восторге хвостиком вертела

И всячески Кота старалась забавлять.

Но дружба непрочна с коварными сердцами!

      Кот в Моську когти запустил

      И даже стал кусать зубами!

«Что так ты морщишься? — бедняжку он спросил,—

          С тобой я пошутил;

      А я люблю шутить с друзьями.

Сердиться на меня не только что смешно,

      Но, право, кажется, грешно».

      «Пожалуй, смейся надо мною,—

      Сказала Моська,— но с тобою

Водиться не хочу. Нимало не сержусь,

          А шуточек твоих боюсь

И вредное навек знакомство