Последний гвоздь - Стефан Анхем

– Работу? – Слейзнер усмехнулся и затянул узел на халате еще крепче, прежде чем достал мобильный, нажал на номер и поднес телефон к уху. – Я бы скорее назвал это незаконным проникновением. Да, алло… верно… Хеск. Ян Хеск. Отлично, спасибо. – Он закончил разговор, подошел к дивану и сел на корточки, чтобы оказаться на уровне глаз Хеска. – Ян, слушай меня сейчас. Ты пьян и не понимаешь, что делаешь.

Он не чувствовал себя пьяным, возможно, немного выпившим. Но как это было на самом деле, вероятно, не имело ничего общего с тем, как он себя ощущал, и в любом случае, он почти наверняка выпил слишком много, чтобы сидеть тут и пытаться осуществить свой план со Слейзнером в качестве оппонента.

– Но ничего страшного, – продолжал Слейзнер. – У нас у всех бывают такие провалы время от времени. Можешь быть совершенно спокоен. Я замну это все, и завтра все будет как обычно. Надеюсь, ты не на машине приехал.

– На машине, но она хорошо устроилась около кафе «Лангебро», и спокойно там побудет еще некоторое время.

– Хорошо, тогда тебе надо только встать, я помогу тебе спуститься к такси. – Слейзнер встал и протянул руку. – Ян. Давай, пока все совсем не вышло из-под контроля.

– Спасибо, но думаю, я сам смогу спуститься к такси.

Он скрестил руки на груди и понял, что алкоголь на самом деле ему помогает.

– Как только получу ответы на свои вопросы. – Если бы не он, он никогда бы не осмелился сделать то, что должен был сделать давным-давно.

– Ответы на свои вопросы? – Слейзнер покачал головой. – Дать тебе ответ? Чего? Ты действительно хочешь это услышать? Ответ таков, что ты сейчас сам себе роешь могилу. Понимаешь? Твоя карьера закончится, если ты продолжишь в том же духе.

– Ну что ж, значит, так тому и быть. Но это не меняет того факта, что я хочу знать, почему ты общаешься с Якобом Сандом и почему ездишь на ту же парковку, что и…

– Да твою мать, Ян! Что с тобой такое? Что тут непонятного? – перебил Слейзнер. – Я не общаюсь с Сандом. Я его даже никогда не видел! И та парковка, о которой ты бредишь, – всплеснул руками Слейзнер. – Хрен его знает. Может, я там менял шины и чинил машину. Может, и нет. Если там вообще есть мастерская, что, я уверен, ты знаешь лучше меня. Но это не имеет значения. Все это не имеет значения, потому что сейчас ты отправишься отсюда вон. Прямо сейчас. Я понятно изъясняюсь? Поднимешься на своих худосочных ножках и выйдешь вон! – Слейзнер протянул руку в сторону холла.

– Но есть одна вещь, которую я не понимаю. – Хеск даже не попытался встать. – Если дело обстоит так, как ты утверждаешь, что ты не знаком с Сандом и даже никогда с ним не встречался. – Вместо этого он взял стакан с виски и сделал большой глоток, чтобы не струсить. – Тогда как же так получается, что вы двое во время совместного обеда в Zeleste сидели и обсуждали, подхожу ли я или нет для того, чтобы возглавить это расследование? И, пожалуйста, придумай хорошее объяснение тому, почему Санда, эксцентричного бизнесмена, который когда-то выиграл «Давай танцевать», вообще это должно волновать. И пожалуйста, такое объяснение, которое не называется ДНК.

Слейзнер посмотрел на Хеска с таким видом, словно только сейчас понял, что совершенно неправильно оценивал своего коллегу.

– Так ты вычислил мой мобильный телефон? Что? Это то, чем ты занимался у меня за спиной? Триангуляцией и прослушкой. Я, кто делал все, чтобы ты имел карьеру, которой у тебя бы и близко не было, если бы не я. Так отвечай, черт возьми!

– Да, все верно, – сказал Хеск. – Мы предприняли определенные шаги.

– И с какого хрена, позволь спросить?

– Я не могу в это вдаваться по соображениям разведки. Но будет лучше всего, если ты просто согласишься проследовать со мной в отделение и провести ночь под стражей, а утром мы во всем разберемся во время обычного допроса.

– В следственном изоляторе? Ты совсем с ума сошел, убогое мелкое ничтожество? Кем ты себя возомнил? А?

– Ким, мне тоже тяжело, как и тебе.

– Приходишь сюда посреди ночи, заваливаешься прямо ко мне домой и думаешь, что можешь выносить мне приговоры направо-налево, как тебе вздумается.

– Пожалуйста, прошу тебя, не делай ситуацию еще сложнее, чем она уже есть.

– Сложнее? Да ты даже не сможешь произнести слово сложнее, когда я с тобой расквитаюсь. Я тебя так задолбаю, что ты пожалеешь, что твоя мать раздвинула ноги в тот раз, когда отец решил к ней заехать.

Прекрасно понимая, что это были не пустые угрозы, он собрался с духом, взял стакан и опустошил его, прежде чем заговорить.

– Ким, вот как обстоит дело. Мы знаем, что ты общаешься с Сандом. Мы знаем, что ты неоднократно бывал на парковке на Остерброгаде, и мы также знаем, что у тебя есть еще один мобильный, вероятно, более старой модели, с помощью которого ты, помимо всего прочего, общался эсэм эсками с Могенсом Клинге о его церемонии посвящения 28 июля в 20:00, и как раз в ту же ночь он умер. Все это нам уже известно. Я просто хотел дать тебе шанс объясниться. Но ты, очевидно, не можешь этого сделать.

Лицо Слейзнера побледнело, он несколько раз сглотнул, как будто его желудок вот-вот вывернется наизнанку.

– О’кей, – сказал он наконец, проводя рукой по жидким волосам. – Ты прав. Прости. Я не сказал тебе всей правды. Действительно. И теперь, конечно, ты задаешься вопросом, почему я не сделал этого, если мне нечего скрывать. И простое объяснение состоит в том, что я думал и надеялся, что в этом не будет необходимости. Что все устаканится, если я дам тебе вести расследование, а сам буду следить за тем, чтобы держаться на расстоянии. Это, конечно, было ошибкой. Теперь я это понимаю. Совершенно дебильной гребаной ошибкой. Но здесь нет ничего такого, что нельзя было бы исправить. Все не настолько плохо.

– Ким, речь ведь идет о расследовании убийства.

– Ты хотел объяснений, так теперь, блин, слушай. Да, я общался с Могенсом в связи с тем, что он был избран в нашу ложу.

– Ложу?

– Нас несколько мужчин, у которых есть небольшой клуб, где мы вместе занимаемся разными вещами.

– Например, какими?

Слейзнер на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Много разного, но, отвечая на твой вопрос, иногда мы занимаемся сексом с девушками из эскорта. И я просто хочу подчеркнуть, что