Грим - Анастасия Худякова

– О, конечно. Вот. – Экстрём поднялся и приблизился к массивному столу, чтобы передать тонкую папку.

В лицо Полссону пахнуло одеколоном и каким-то затхлым запахом, похожим на тот, что обнаруживается в застарелых шкафах. Он откинулся на спинку кресла и открыл папку. С небольшой фотографии в углу первой страницы на него смотрела серьезная молодая женщина. При других обстоятельствах Полссон мог бы назвать ее привлекательной. Карие глаза глядели с упрямым вызовом, но черты были мягкими, чувственными. Нос с горбинкой и четко очерченные губы. Верхняя чуть пухлее нижней. Светлые волосы. Он пробежал глазами список дел и краткую биографию, сфотографировал на телефон и закрыл папку, едва не улыбнувшись, пока небрежно протягивал ее обратно адвокату, но вовремя вспомнил, что время для улыбок неподходящее.

– Может быть, хотите выпить, герр Экстрём? Я не предложил, был на взводе, так что мне даже неловко.

– Благодарю, нет. Теперь я должен идти.

– Следующее слушание в эту пятницу, так ведь?

– Пока без изменений.

– Рад слышать. Ну что ж… – Полссон поднялся, скрипнув креслом.

Он подумал, что адвокат догадался о его планах. Но какая теперь разница? Он бегло взглянул на Мойру, не вполне понимая, какая выгода привела ее сюда, если только любопытство не подпадает под эту категорию.

– Благодарю за визит.

– Вы ведь осведомлены, что должны сообщать мне все, что вспомните, увидите или узнаете?

– Разумеется, герр Экстрём.

Бродд Полссон проводил адвоката до двери и поморщился от резкого запаха. Он вернулся к столу, взял телефон и, присев на столешницу, стал подробнее изучать данные на фото.

– Ты же не думаешь применять свои дурацкие методы к бедному психотерапевту, как это было с тем журналистом? Не вспомню, как его звали. Он мне нравился!

– Даммен просто увлекся. Но тот писака это заслужил. Кому какое дело? – пробормотал себе под нос Полссон, снова закуривая и по-прежнему глядя на фото.

– Думаешь, они такие тупые, чтобы не заметить, что твой сын вполне здоров? Я ведь так и не рассказала тебе, что он сказал мне той ночью. Когда… позвонил…

– Нет.

Полссон видел силуэт Мойры боковым зрением. Ее изменившийся голос не пробудил в нем никакого интереса. Она поднялась и шагнула к окну, глядя, как лед медленно сковывает мир.

– Он сказал мне: «Радуйся, мамочка! Ты всегда говорила, что я должен сторониться шлюх и лгуний. И я сделал так. Теперь она по другую сторону окна, расплачивается. Ты мной гордишься?» Я была в ужасе и плохо помню собственные слова, но, кажется, я спросила, что он наделал. А он разозлился. Закричал, что я такая же шлюха, раз защищаю ее, и бросил трубку.

– Да, тебе стоило рассказать.

– Полиции? – недоуменно спросила Мойра. Ее сильно покрасневшие глаза уже ничего не замечали за окном.

– Мне, тупая ты потаскуха!

Мойра развернулась на месте и вжалась в окно с такой силой, что ей стало больно.

– Он должен получить по заслугам, – почти шепотом произнесла она. Глядя на то, как Полссон бросает телефон на стол и медленно оборачивается к ней, она несколько раз прикинула расстояние до двери.

– Он мой сын, – отчеканивая каждое слово, произнес будущий министр.

Его лицо потемнело, точно холод ворвался внутрь и добрался до него. Он взглянул на бывшую жену, вжавшуюся в оконный проем, но вдруг увидел те самые светлые волосы, красивые губы и выразительные карие глаза, смотрящие на него с упрямством глупца, не знающего, кто перед ним. Первый удар пришелся в челюсть и опрокинул женщину на ковер. Второй сбил дыхание, превратил его в хрип. А все последующие отдавались в голове истошным криком: «Ты говорила, что я должен сторониться шлюх и лгуний! Я сделал так, как ты просила. Теперь она расплачивается!»

2

Впервые Теодора Холл встретилась с Тейтом Полссоном в камере для допросов следственного изолятора. Когда она вошла в сопровождении Стига Баглера, в помещении было очень холодно, и первым, что она заметила, была кудрявая макушка цвета розового мрамора. Тейт сидел за столом, низко склонив голову, и когда поднял ее, Теодора увидела красивое лицо с чуть покрасневшими от слез глазами. В темном помещении они казались сине-серыми, как море перед грозой. Точеные скулы, аккуратный небольшой нос и красивые губы, глаза с длинными ресницами и кудри делали его желанной моделью любого художника или скульптора. Вероятно, он был предупрежден о предстоящей встрече с психотерапевтом. Когда Теодора села напротив, он выпрямился и посмотрел на нее очень ясным, понимающим взглядом. Но потом сразу же опустил голову и начал слегка покачиваться из стороны в сторону. Они проговорили двадцать пять минут. Точнее, говорила в основном Теодора, в то время как подозреваемый ограничивался лишь кивками и какими-то невнятными бормотаниями, не вязавшимися с его внешностью и тем взглядом, которым он поприветствовал Теодору. В первую встречу она не добилась от него практически ничего.

Стиг Баглер, сидя у стены со скрещенными на груди руками, лишь наблюдал. Сначала за Тейтом, но за эти дни непонятный парень успел ему приесться, и понемногу его вниманием полностью завладела Теодора. Пока она была увлечена односторонней беседой и попытками понять молодого человека, Баглер вслушивался в каждое ее слово, всматривался в каждый точный и пластичный жест и размышлял о своих чувствах.

Теодора сидела за столом в своем кабинете на третьем этаже симпатичного здания, выходящего окнами на ярко освещенный проспект, небольшую площадь и парк. Перед ней были разложены все сделанные заметки, а также материалы по делу, заключение судмедэксперта, свидетельские показания. Здесь были даже табель успеваемости Тейта Полссона и его диплом. Жизнь Тейта, воссозданная на бумаге, занимала всю поверхность стола, так что Теодора положила локти прямо на отчет с места происшествия и указательными пальцами коснулась висков.

Она не поднялась, когда раздался стук в дверь, потому что та сразу распахнулась и в кабинет протиснулась фигура Стига Баглера.

– Когда я был здесь в последний раз, было не так уютно.

– Я здесь практически живу.

– Принес все, что смог достать. – Он подошел к столу и протянул ей тонкую папку. – И вот что получается: тот дорогущий, так называемый горнолыжный курорт – на самом деле частная психиатрическая клиника. Мне удалось найти врача, который принимал Полссона. Ох уж эта ваша врачебная тайна! – Баглер прошелся вдоль стола и остановился у стены, рядом с длинным тонким торшером. – Но кое-что выяснить удалось.

– Периодическое депрессивное расстройство, – прочитала Теодора, глядя на один-единственный листок.

– Понятно, почему они скрыли это. Я ведь говорил тебе, кто его папаша?

– Кандидат в министры? Да, но…

Теодора задумалась, приложив