Грим - Анастасия Худякова

картинно ударить кулаком по столу, но по-прежнему ничего не выражающее лицо адвоката так выводило его из себя своим равнодушием, что Полссон весь затрясся, лихорадочно соображая, что теперь делать.

– Давай без театральщины, Бродд, – вставила Мойра из своего угла. Новая информация по делу внезапно заинтересовала ее, но все присутствующие в комнате знали – это не более чем праздное любопытство любительницы дешевых детективов и безвкусного китча. – Герр Экстрём предупредил тебя, чем, вероятно, нарушил какой-то там закон. Так что не будь ослом. Думаете, это свидетельство сыграет против мальчика? – спросила она, взглянув на адвоката так, будто из вежливости поинтересовалась соседским ребенком.

Бродд Полссон решил просто игнорировать бывшую жену. Он тоже смотрел на адвоката Экстрёма, оценивая его. Очень хороший, но далеко не новый костюм был идеально подогнан, ногти чистые и коротко подстриженные, узкое лицо аккуратно выбрито, волосы уложены. Он весь представлял собой выверенную под линейку аккуратность, но все это было таким искусственным, навязчивым, что вызывало не восхищение, а тошноту. Полссон предположил, что это дело было крайне важно для Экстрёма, который не хватал звезд с неба так, как раньше. Несколько скандалов подкосили его репутацию честного служителя закона, но не осанку и уверенность. Полссон отдал ему должное и задумался, как далеко способен зайти этот высохший человек ради сохранения своего места в пищевой цепочке. Интересно, если его ранить, потечет кровь? Или она тоже высохла?

– Я в этом уверен. На данный момент судья уже настроен против Тейта, и, если у девушки обнаружится что-то, хотя бы косвенно доказывающее его вину, есть большой шанс, что дело мы проиграем.

– Ты что, издеваешься? – Бродд Полссон чуть не рассмеялся. Он рассчитывал услышать, что дело почти выиграно. – Когда назначена встреча? Нужно надавить на нее, она будет молчать.

– Вообще-то я не это собирался предложить, – смутился адвокат, и Бродд Полссон заметил хоть какой-то проблеск эмоций на его лице. Герр Экстрём прочистил горло.

– Ну что? Что? – поторопил его Полссон.

– Скажите, герр Полссон, около года назад Тейт посещал частный санаторий в Альпах, не так ли?

– Да. Лыжи и прочая ерунда, – буркнул Полссон и потянулся за третьей сигаретой.

– Лыжный курорт, где еще и лечат от дистимии?[18] Интересное заведение.

Полссон не донес сигарету до рта. Мойра же издала какой-то непонятный звук, нечто среднее между охом и истерическим смешком, но никто из мужчин к ней не повернулся, чтобы понять наверняка. Бродд Полссон не моргая смотрел в белое лицо человека, который его совсем не боялся. Вместе с гневом и шоком от того, что еще один фамильный скелет вывалился из шкафа, он испытал нечто отдаленно похожее на уважение.

– Ну, в общем… Как вы узнали?

– Это уже не имеет значения, потому что если я смог собрать эти сведения, поверьте, прокурор копнет куда глубже. Так Тейт болен?

– Ну… – снова замялся Полссон.

Он не доверял чужим. Он не любил жену и изменял ей с другими женщинами задолго до развода. Он никогда не питал никаких чувств к братьям и сестрам. Но он любил сына. Эта любовь как будто противоречила всей его натуре. И в этот момент, когда бесцветные глаза адвоката пытались заглянуть ему в душу, где, к своему неудивлению, увидели бы лишь дыры, оставшиеся после шредера, Бродд Полссон кое-что понял.

– Я думал… Я не люблю говорить об этом. Тейт… мой единственный сын, и его здоровье…

– Так Тейт болен или нет? – Адвокат прервал горькие отеческие речи.

– Да, – выдохнул Полссон и повторил уже тверже. – Да.

– Почему вы не сообщили мне? – В голосе адвоката явственно послышалось раздражение человека, с которым не считаются как с доверенным лицом.

– Я не думал, что это…

– Это крайне важно, герр Полссон, это меняет все. Если Тейта признают психически нездоровым, то с ним обойдутся куда мягче.

– Это значит, что его в любом случае признают виновным?

– Я здесь не для того, чтобы мы лгали друг другу в лицо. Это вы можете делать с другими подчиненными, но со мной будьте честны, весь этот фарс не имеет смысла. Вы с самого начала знали, что это был Тейт, не так ли?

Бродд Полссон не был глупым человеком. Он молча взглянул на адвоката.

– В ночь убийства он позвонил вашей бывшей жене. – Экстрём обернулся к Мойре, которая больше не улыбалась. От этого лицо ее сделалось острым и неприятным. – Но вы прервали звонок, потому что когда Тейт намекнул на то, что сделал, вы не пожелали быть втянутой в такую историю. Вы тут же отключили телефон. – Адвокат смотрел ей в глаза впервые за все время беседы, а Мойра впервые сидела подобравшись и теперь казалась какой-то резко постаревшей и почти несчастной. – Тогда молодой человек позвонил своему отцу. – Взгляд Бродда Полссона подтвердил адвокату все, о чем он только догадывался. – С самого начала вы знали, что это был он.

– О, он был не в себе! Я думал, у него это прошло, но тот звонок, то, как он говорил…

– Что именно сказал вам Тейт, когда позвонил в ночь убийства?

– Сказал, что… она обидела его и что у него раскалывается голова. Он лепетал о том, что там слишком темно и он не знает, куда ему идти и… Это было ужасно, – выдохнул Полссон, но имел в виду вовсе не разговор с сыном, который был невозможно далеким от того, который он обрисовал теперь, но собственные ухищрения, чтобы выдумать легенду. – У вас есть дети, герр Экстрём?

– Да.

– Значит, вы должны понять. Когда болеют дети… Что ж, скажите, что нам делать теперь?

– Ну, доказательств, свидетельствующих против Тейта, достаточно. Думаю, финальное и решающее предоставит Малин Утзон.

– Вы это мне хотели сказать? Что мой сын сядет, и я останусь не у дел? – снова вскричал Полссон.

– Нет. Я хотел сказать, что раз Тейт болен, если это действительно так, – он быстро продолжил, прервав очередную гневную тираду, – у нас есть два варианта развития событий. Первый – Тейт сядет за преднамеренное убийство в тюрьму. Второй – если повезет, а это уже целиком зависит от заключения психотерапевта, его поместят в стационар специального типа.

Экстрём закончил на приподнятой ноте, как будто хотел добавить что-то еще, но предоставил Полссону самому разгадать эту головоломку. И будущий министр разгадал ее прежде, чем Экстрём взглянул на циферблат часов на своем тонком запястье.

– Кажется, психотерапевта назначил суд?

– Именно так. Очень хороший специалист, частник, но работает с полицией как специальный консультант. Боюсь, вам не позволят привлечь другого. – Адвокат предупредил блеснувшую в глазах клиента мысль.

– Ну а этот