Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Глаза словоплета вспыхнули и тут же потухли. Столько лет он хранил в себе истории своего знакомого Лиджебая Джейсона, терзаясь сомнениями — и вот теперь, когда память покойного капера вновь ожила, он окончательно растерялся.

Короткий кивок. Ослушавшись всех предупреждений рассказчика, он не мог больше держать в себе колющегося, словно еж, секрета.

Когда он закончил говорить, незнакомец выпустил последнюю струйку дыма и удовлетворенно улыбнулся. Будто томительная исповедь отцу Маркусу, разговор очистил сердце Рупси. Отклонившись, он молча выслушал короткий ответ гостя. Приблизившись к уху, тот открыл рот — серой пыльцой оттуда вырвался сгусток, сильно напоминающий крохотного мохнатого паучка. Проникнув внутрь, он незамедлительно принялся за работу.

Охнув, Рупси расширил глаза. Хотел возмутиться, закричать. Не успел. Его разум поработило неведомое существо, частичка таинственного гостя, сидящего напротив. Жизнь словополета незаметно таила как сизый дымок над столом. Горький запах неведомых трав медленно распространялся по таверне, пытаясь просочиться в каждую щелочку, каждый закуток огромного зала.

В жизни Рик часто ловил себя на мысли, что не может однозначно ответить: нравиться ему чтение или нет. Когда ему навязывали ту или иную книгу — он злился, вежливо отказываясь от приятного время препровождения; но выдавались дни, когда замысловатый сюжет какого‑нибудь старого повествования так сильно увлекал юного мечтателя, что тот терял счет дням и приходил в себя только когда переворачивал последний лист. Теперь чтение стало для него настоящей работой: кропотливой и требующей полной самоотдачи. Времени для страха и сомнений не осталось вовсе. Отец требовал от него новых рассказов, историй, описаний, словно лишившись памяти, родитель разом пытался восполнить знания, полученные в течение всей жизни. И Рик читал, а после говорил — без остановки, тщательно произнося каждое слово, стараясь не упустить ни единой детали.

Теперь домашняя библиотека принимала юношу благодушно, лаская дуновением нежного ветерка, словно он оказался на морском берегу. По сути, так все и происходило. Погружаясь в указанные отцом книги, он полностью переносился в атмосферу захватывающих событий. История за историей. Юноша не знал устали, и строчки запоминались с феноменальной легкостью, не требуя повторного чтения.

Последние пару дней все шло как по маслу, пока дело не дошло до пауков. Услышав название книги, которую он должен был найти и прочитать, Рик сначала поморщился, а потом почувствовал нервную дрожь. Однако мистер Лиджебай был не приклонен.

Очертив круг обязанностей, он создал для сына новые правила, границы, сроки, условия. Рик покорно кивнул, поймав себя на мысли, что ему нравится жизнь в заточении, под присмотром родителя. Отец больше не ругал его понапрасну — говорил коротко, емко, а зачастую просто молчал внимательно наблюдая. Правила стали возникать реже. И чаще родитель говорил о семье, что было для Рика невиданным откровением. Оживляя в его памяти давно забытые воспоминания, мистер Лиджебай словно пытался докопаться до какой‑то, одному ему известной истины. Задавая кучу странных и непонятных Рику вопросов, он не требовал мгновенного ответа, как это было раньше.

Открыв намеченную для прочтения книгу, юноша впервые в жизни серьезно задумался о смерти. Изображенный на первой странице череп подтолкнул его к осознанию неминуемого конца каждого кто радостно входит в этот бренный мир.

Призрак отца явился вечером, покачиваясь, он застыл возле окна. Дождавшись пока сын устроится за столом и откроет книгу в кожаном переплете на новой странице, мистер Лиджебай немного сгорбившись и растопырив пальцы, проплыл к двери, напомнив Рику того самого паука, что так хищно взирал с обложки прочитанной им недавно книги.

— Пожалуй, продолжим… — тихий голос вкрадчиво наполил кабинет.

Юноша напрягся. Плотный туман, возникший у самых ног, стал быстро распространяться по комнате. Оглянувшись, Рик быстро взглянул на улицу: широкая каменная мостовая, серые стены соседних домов, окна которые уже скрылись за плотными ставнями, пара спешащих по делам горожан — ночной дымки не было и следа.

Пелена заволокла кабинет. В нос ударил незнакомый аромат травяной горечи смешанной с табачным дымом, а вскоре к ним добавился солоноватый привкус моря. Рик ощутил легкое головокружение. Такого с ним раньше никогда не было. Призрак отца вздрогнул и повернувшись к нему лицом, заговорил.

— Представь таверну, многолюдные компании моряков, измученных рьяными ветрами и ядреным солнцем. Их лица обветренные, худые, зыркают по сторонам выцветшими, почти бесцветными глазами. Многие из них курят, другие пьют до беспамятства. В таком состоянии они не замечают никого вокруг… Их разговоры масляные и тусклые как свет вечерних фонарей у пристани. Вероятно, многие из них уже позабыли те славные времена, когда служили храбрым капитанам, избороздившим четыре части света в поисках сокровищ. Умение бывших каперов уже не такое искусное и сабли в руках потеряли былую опаность…

Не следя за страницей, Рик монотонно окунал перо в чернильницу, выводя на девственном листе очередное слово. В голове яркой вспышкой возникла таверна, заполненная морскими волками, поджарые фигуры которых растворялись в непроницаемом табачном дыме и тяжелом полумраке зала. Несколько вытянутых чадящих ламп в виде маяков внезапно потеряли пламя, как говаривали в таких случаях. Огонь в стеклянной колбе стал не больше наперстка, будто трусливый страж, испугавшийся внезапного гостя, покинул свой пост.

Собеседник мистера Сквидли стал напоминать восковую фигуру, похожую на те воинственные образы, которыми раньше так любили украшать корму корабля отчаянные головорезы. Серая кожа, распухшие от напряжения жилы, черные с кроваво — красной поволокой глаза, застывший на лице ужас — так мог выглядеть только мертвец. Жуткое зрелище, к сожалению, не интересовало завсегдатаев таверны- у них были дела поважнее. Пропустив очередную кружку рома, они углубились в собственные воспоминания, которые шипящей морской волной нахлынули на них с новой силой.

Наслаждаясь получившимся творением, мистер Сквидли уже собирался уходить, когда две пары крепких рук взяли его в тиски, лишив всякого движения.

— Произнесешь хоть слово — вырежем язык и скормим его чайкам. — Второй нападавший подтвердил слова протяжным бурчанием.

— Надеюсь, уважаемые джентльмены не станут осуществлять свои угрозы на глазах у сотни свидетелей. Морской народ очень зорок, мало ли чего усмотрит, — толи предупредил, толи поиздевался Сквидли. Ответ последовал незамедлительно. Мощный тычок в спину сбил его с ног.