Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Они провели моряка через весь зал, не забыв немного скрутить руки, чтобы возникла ноющая боль. Сквидли только недовольно фыркнул — подобная игра начинала ему нравиться.

Как он и предполагал, никто из посетителей таверны не обратил на троицу никакого внимания. Сюжет выдался на удивление хороший, плотный с нарастающей интригой — как он и любил.

Чтобы подбавить масла в огонь, Сквидли задел ногой стул, на котором восседал пузатый пиринейский торговец с широкой седеющей бородой. Тяжело дыша, тот что‑то буркнул себе под нос, и с трудом втянув тяжелый воздух таверны, встал на ноги.

— Редкоеее прояяявление нэ вежливостиии, — рявкнул он, обращаясь к кому‑то за спиной Сквидли.

— Плыви к себе в Пиринею, иновер! — раздалось в ответ. Мощный удар кулака сшиб здоровяка с ног, да так лихо, что тот мгновенно затих, лишившись чувств.

Отметив неслыханную прыть его пленителей, Сквидли решил удержаться от новых провокаций.

Поднявшись по лестнице, его втолкнули вглубь длинного, плохо освещенного коридора — пара почти потухших факелов, были не в счет. Все развивалось в нужном направлении.

На встречу попались несколько разнузданных моряков в мундирах торговой гильдии Пареи. Произнеся несколько нечленораздельных фраз, они растворились в полумраке, оставив после себя лишь приятный аромат дорогого вина. Что поделать: эти черноволосые эстеты отвергали само слово «ром», за что и получали в награду от местных моряков, весьма обидные прозвища.

— Заходи, не стесняйся, — донеслось из‑за спины.

— Мертвецам это ни к чему, — пошутил второй голос.

Сквидли затолкнули в небольшую комнатку и с силой прижали к стене.

— Башкой не верти, а то неровен час, она слетит с твоих плеч как тыква, — судя по интонации, это произнес второй.

А первый, тем временем копошился неподалеку. Через пару секунд комнату осветил свет дюжин толстых свечей. Сквидли развернули на месте и, прижав к стене уже спиной, наставительно произнесли:

— Запомни, мистер: шутники долго не живут.

Сквидли не стал спорить с этим утверждением.

Затянув сильнее веревку и убедившись, что бежать пленному некуда, Луджи отошел в сторону и стал наблюдать. Возле двери, перекрыв путь к отступлению — притаился Кларк; за столом выставив перед собой массивный подсвечник, сидел слепой Квинт. Совершенно бесполезный для него источник света был некой приманкой, словно две шестерки при игре в кости. Если противник вздумает его обмануть, старик покажет ему, что совершенно не нуждается в свечах. Потушив их одну за другой, он предоставит жертве последний шанс на спасение. Поселив в ее сердце ужас, он подберет ключики к любому пленнику. Никто из смертных, как бы не хорохорился, не сможет противостоять темноте. Только она может внушать неописуемый страх, после которого пойдешь на что угодно — да хоть на сделку с самим дьяволом — лишь бы больше не попадать в кошмарную страну мрака. Квинт знал об этом не понаслышке.

Он и сам когда‑то оказался в той самой стране — когда, лишившись зрения, навсегда распрощался с миром красок и света. Первые недели Квинт готов был отдать собственную душу только бы вернуть себе самое драгоценное на свете — собственные глаза. Но никакие бесценные лекарства и снадобья, ни заговоры и шаманские танцы, не смогли заставить капера вновь увидеть солнечный свет. Только яркая вспышка взрыва, случившаяся в момент морского сражения при Альватосе, стала его единственным цветным воспоминанием, часто являвшимся ему в ночных кошмарах.

— Стало быть, ты лично знал капитана Бероуза? — немного расслабив мышцы, старик откинулся назад, изобразив на лице внимательный взгляд. Незнакомец, попавший к нему в лапы, и не думал сопротивляться, вел себя сдержано, ни капли эмоций.

— Имел такой знакомство, не скрою, — согласился моряк.

— Мистер…Сквидли, если не ошибаюсь? — уточнил старик и, уловив кивок, продолжил: — Мои ребята сообщили мне о вашей беседе, — он указал на Луджи и Кларка. — Только вот вопрос: много ли в ней правды?

Гость улыбнулся, всем видом выказывая безразличие к услышаному. Но Квинта это не волновало.

— Хорошо, тогда спрошу иначе: была ли в ваших словах, хоть капля лжи, мистер? И прошу вас, повремените с ответом, тщательным образом взвести свои слова, так как именно от них, зависит ваша жизнь. Нет, нет, не подумайте, я нисколько не пугаю вас, Лорт. Я всего лишь хочу напомнить вам о серьезности нашей беседы…

Ощутив реакцию моряка, старик отметил для себя, что у рыбака полностью отсутствуют какие‑либо эмоции. И не прав был тот, кто утверждал, что нельзя почувствовать страх в абсолютной тишине. Очень даже можно — и отыскать кошку в темной комнате. По крайне мере Квинту это было под силу.

Но на этот раз удивительный дар слепца дал осечку. Он не уловил ровным счетом ничего, словно собеседник был глух как пробка и не слышал ни единого слова угроз. Не поверив собственным ощущениям, Квинт приложил ладонь к уху, желая все‑таки добиться ответа.

— Могу поручиться за каждое сказанное мной слово, — коротко произнес Сквидли и замолчал.

Опять — ни страха, ни волнения. Смутившись, Квинт наморщил лоб. Тягостное предчувствие обмана и неуверенности в собственных силах смешались в голове старика в одно большое варево, которое должно было вот — вот закипеть. Гость оказался не так прост, как могло показаться на первый взгляд: держался излишне уверенно, не боясь острых фраз и не желая оправдаться, выторговав собственную жизнь. В какой‑то момент Квинту даже почудилось, что рыбаку этот разговор нужен гораздо больше, чем самому каперу. Но мысль исчезла так же внезапно, как и появилась.

Старик не очень‑то верил в запредельные силы человека. Каждый чего‑то боится — и эта жестокая истина. Иначе и быть не может: если ты, конечно, не страдаешь слабоумием или излишней самоуверенностью. Ни на первого, ни на второго гость не смахивал.

— Тогда прошу, напомни еще раз, как произошла ваша встреча с капитаном. Он подобрал тебя на…

— Меня подобрали на Стороге, в паре миль от берега. Мой корабль потерпел бедствие, и я был вынужден просить помощи у проходящего мимо брига. Им оказался «Бродяга».

— Незатейливая история, — заметил старик.

— Все самые удивительные и невероятные приключения начинаются подобным образом, — не согласился Сквидли.

Старик недоверчиво нахмурился:

— Возможно. — Почесав бороду, Квинт вытянул руку, прикоснувшись к пламени свечи. Тепло мгновенно лизнуло ладонь, обдав жаром грубую кожу. Привычное ощущение.

«Стало быть, никакого обмана. Чувства, осязание в норме, — заключил старик. — Тогда в чем же дело? Неужели гость и впрямь не приклонен, будто скала?»