Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Нормаер Константин

Хранитель историй

ПРЕДИСЛОВИЕ

За окном раздался едва различимый шорох, и после невыносимой дневной жары в комнату повеяло приятной прохладой. Мистер Люкси фа Рипс заводил носом, словно дворовый пес, чующий приближение непрошеного гостя. Створка окна заскрипела и отворилась. Свежий ветерок, стараясь не беспокоить хозяина скромного жилища, осторожно зашуршал по комнате, утонув в ворохе бесчисленных бумаг.

Оторвавшись от пера, мистер Рипс подошел к окну и вгляделся в горизонт. С Шефилдских холмов, где располагался его дом, открывался невероятный вид: вдалеке над самой кромкой леса полыхнуло, и свинцовое небо озарили короткие всполохи. Поежившись, Рипс вместо того чтобы плотнее закрыть окно, распахнул его настежь. Комнату окутала волна невероятной прохлады. После двух недель засухи, приближавшийся дождь казался манной небесной. Надменная стихия все‑таки сжалилась над земными рабами и даровала несчастным созданиям немного благодати.

Тучи медленно поползли в сторону дома, а хоровод листьев круживших по округе, сулили настоящую бурю.

Неторопливо сложив бумаги и длинные гусиные перья, Рипс покосился на стоящую у края стола чернильницу. Ее иссиня — черная поверхность дрогнула и стала бурлить, словно горячий бульон.

Властно пожирая светлые частички неба, тяжелые тучи вальяжно нависли над крышей дома. Подчинившись потокам ветра, оконная створка, ударившись, разбилась вдребезги. Девственно чистые листы бумаги разлетелись по комнате, сведя все усилия мистера Рипси к нулю.

— Ко всем мертвецам эту погоду, — сквозь зубы процедил старик и медленно зашаркал к выходу.

Оказавшись у резной двери, на которой красовались массивные фигуры двух зубастых драконов, хозяин дома остановился и, оглянувшись, отчего‑то посеменил в обратном направлении.

Природа ликовала, скидывая с себя шелуху ужасной духоты — в мир приходила долгожданная прохлада.

У линии горизонта все чаще стали возникать росчерки молний, словно на той стороне леса шло наступление, а несмолкаемые канонады возвещали о скорой победе над врагом.

Первая капля бойко ударилась о стекло и, растянувшись змеей, стала медленно стекать вниз — за ней одна и еще одна.

— Ох, не вовремя, как не вовремя, — запричитал Рипс.

Окно быстро покрылось извилистыми струйками, скрыв от обзора небывалое буйство природы. Взор пожилого хранителя привлекли разноцветные переливы, казавшиеся чем‑то невероятным в этом царстве темных тонов.

Грозные тучи уже обложили все небо, окутав одиноко стоящий дом фигурами ужасных чудовищ. Прямо в центре небесного полотна освещенного многочисленными зигзагами молний возник образ скорчившейся горгульи, затем — призрачного вампира… и завершал парад — разинувший пасть волк.

Ощетинившись, словно загнанный в ловушку зверь, Рипс с жадностью наблюдал за огромными фигурами, родителями которых стали сами небеса. Его пальцы, нервно забарабанив по стеклу, повторили стук дождя.

Развернувшись на месте, хозяин дома в один миг оказался у письменного стола: лист бумаги, чернильница и перо были наготове.

Первая строчка вышла неровной — вроде как острожной, — будто Рипс только притрагивался к чему‑то сокровенному, пытаясь прислушаться к новой истории, услышать самое ее начало.

Сегодняшняя погода была неслучайной. Подавая знак, она сулила не только избавление от давних воспоминаний, но и возвращение былой юности. В его загашнике обязательно найдется место для еще одной истории.

За окном громыхнуло. Дождь обещал обратиться настоящим ливнем…

Ливень начался с самого утра и не думал прекращаться. Дороги к кладбищу размыло, и когда гроб проносили через ворота, тот с грохотом упал в самую жижу. Толпа испуганно охнула и подалась назад. Священник несколько раз перекрестил собравшихся, затем себя и вскоре процессия двинулась дальше.

Немногочисленная гурьба знакомых, приятелей и просто праздных зевак стояли вокруг гроба, и сочувственно переговариваясь между собой, слушали поминальную речь пастыря. Рик Джейсон не знал и половины из тех, кто сегодня пришел на Старое кладбище. Весть об очередной жертве Химеры разнеслась по городу за считанные часы. И только стражи Прентвиля, сдержав толпу, не пустили к месту погребения бесчисленное число посторонних.

Гроб сестры Рика Джейсона был намертво забит дюймовыми гвоздями — никто не должен был видеть изуродованного тела Клер. Низко склонив голову, Рик стоял возле свежевырытой могилы и молчал.

Тяжелые капли били по крышке гроба, а священник все продолжал говорить: сначала о жутком несчастье, свалившемся на город, потом о святых — ждущих на небесах убиенную мисс Клер Джейсон, а в конце упомянул о Химере, которая разгуливает по темным улицам и с невиданной доселе жестокостью губит ни в чем неповинных горожан.

Обрывки фраз, которые долетали до Рика, заставляли его содрогаться.

Химера… Химера? Химера! Сколько раз за последние недели он слышал это имя, совершенно безликое, отдающее туманной пустотой.

Он никогда не верил в морского монстра пожирающего человеческие души. У его страха было иное имя. Только какое теперь это имело значение?! Он потерял самое дорогое, что было в его жизни. Лишился единственного любящего и преданного сердца.

Поссорившись с Клер, он не стал слушать ее извинений. Струсил, сбежал без оглядки.

Непоправимая ошибка…

Если бы они держались вместе, все могло бы быть по — другому. Страшное проклятие не сломило бы их. Не разбросало в разные стороны. Фортуна не любит неудачников и не идет навстречу трусам и лжецам.

Он мог все изменить, но не стал. Не хотел? Или просто выбрал более легкий путь?!

В очередной раз Рик чертыхнулся, кляня собственные мысли, отражающие его эгоистическую сущность. Только куда деваться от правды? Она казалась слишком очевидной, чтобы отрицать, а главное не принимать ее.

Проклятие семьи Джейсонов, опутав их своими паучьими сетями, разменяло еще одну жизнь на дубовую крышку гроба. И можно было сколько угодно клеймить родителя за неверный шаг; презирать друзей, что вовремя не подставили плечо; ненавидеть слепой случай, разыгравший с судьбой худую карту…

Но все это было напрасно. Истина скрывалась в ином.

Жители Прентвиля назвали его Химерой. Что ж, не самое плохое имя для того, кто погрузил город в жуткие глубины бытия. Он открыл в каждом из них низменные и отвратные черты. Глупость и страх заставили горожан так сильно возненавидеть друг друга, словно в город пришла чума. Недоверие и злость стали управлять людьми — и люди покорились. Боясь собственной тени, они забивали на ночь ставни и двери, давая возможность старым воспоминаниям поглотить улицы. И количество жертв росло с каждым рассветом. Постепенно. Шаг за шагом. День за днем. Так что бы люди привыкли к обреченности, восприняли ее, как неизбежную действительность. Он разгуливал по городу, по следам тех, кто много лет назад посмел бросить ему смелый вызов…