Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

— Что за вздор, несколько ударов бичом развязали бы ему язык, — сказал с гневом граф Брауншвейг, — жаль, что мы не послали десятка два кнехтов!

— Осмеливаюсь доложить, благородный командор, у посла вид далеко не заискивающей, а под одним из его людей я узнал лошадь брата Генриха Стосмана!

— Брата Генриха?! — в ужасе воскликнул командор, — этого Самсона из Мекленбурга? Быть не может, ты вероятно обознался!

— Мои слова истина, их могут подтвердить и кнехты, — отвечал твёрдо «гербовой», — клянусь, я сразу узнал славного скакуна Брута под этим поганым литвином.

Командор вдруг решился.

— Коня! — крикнул он резко, — брат Альдаберт, десять гербовых, за мной!

С этими словами он быстро спустился со стены во внутренний дворик замка и через несколько минут выехал навстречу парламентёрам в полном рыцарском вооружении, в белом плаще и в сопровождении одиннадцати человек свиты.

— Как раз дюжина, — с улыбкой заметил брат Гуго, обращаясь тихо к своему обычному собеседнику, брату Иосифу, — хорошо что не тринадцать!

— А разве ты нашего командора за одного считаешь? — также тихо отвечал тот. — В нём вечно два человека: один — монах, другой — развратник, с ним мы можем дождаться предательства хуже Иудина!

— Ну, уж это пожалуй слишком, — улыбнулся себя в бороду брат Гуго. — Это уже слишком!

— Верь не верь, но я кое-что про него разузнал.

— Что же такое? — с любопытством спросил Гуго.

— Не место теперь и не время, приходи после вечерни в мою келию, там покалякаем!

Между тем, командор и его свита подскакали на близкое расстояние к литовским посланцам, но они, как бы не замечая приближения командора, не трогались с места и не слезали с коней.

— Долой с лошадей! — крикнул им, подъезжая, командор.

— Кто ты такой, чтобы я, посол светлейшего князя Вингалы Кейстутовича, короля всей Жмуди, должен был бы слезть с коня? — крикнул ему в ответ литвин.

— Я граф Брауншвейг, командор штейнгаузенского конвента, рыцарь и крейцхер!

— Только-то, а я думал — не весть кто, — вызывающим тоном отвечал литвин, в котором нетрудно было признать старого Врубу, брата Стрекося. — Ну, так вот же тебе грамотка от твоего набольшего великого комтура.

— Где же он? — схватывая письмо, воскликнул командор: он уже предчувствовал несчастье.

— А где же ему быть? Известно, у нас в плену!

— Как в плену? Быть не может! Ты лжёшь!

— Что мне лгать, — ответил Вруба с улыбкой, — на этот раз целый пяточек попался, окромя тех, что вчера мы на тризне моего брата испекли, — во славу Перкунаса!

— Как ты смеешь говорить так, отродье сатаны! — воскликнул брат Альдаберт. Командор так был занят чтением письма, что и не слышал ответа дикого литвина.

— Как ты смеешь хвастать таким изуверством? Тебя самого следует сжечь на медленном огне.

— Ну, меня ещё руки коротки, а вот если вы не поспешите с выкупом, так вашего набольшего мы точно поджарим! — отвечал дерзко литвин.

Командор кончил чтение. Когда он поднял голову, его узнать было нельзя. Взгляд потух. Очевидно, он был чем-то поражён до глубины души.

— Хорошо, — сказал он, обращаясь к Врубе, — завтра утром я дам решительный ответ! А пока прошу послов в замок.

— Много благодарны, мы и здесь переночуем, — отвечал с поклоном Вруба, — ночлег в лесу безопаснее ночлега в рыцарском замке.

Командор вспыхнул, но сдержался.

— Не насилую вашей свободы. Завтра утром, как взойдет солнце, вы получите ответ.

C этими словами он дал шпоры коню и помчался к замку. Литвины скрылись в чаще леса.

Едва вернувшись в замок, командор тотчас созвал на военный совет всю братию.

— Благородные рыцари! — начал он, положив на стол письмо великого комтура. — Судьбы Божьи неисповедимы. Весь наш отряд, пошедший на выручку наших братьев, разбит, пятеро благородных рыцарей пали, сам великий комтур и ещё четверо братьев-рыцарей в тяжкой неволе!

Общий крик негодования раздался среди братии.

— Спасти, отбить! Созвать все соседние конвенты! — слышались голоса кругом.

— На это нужно время, а князь Вингала даёт нам только три дня. Если к среде вечером требование его не будет исполнено, наших братьев сожгут, как подло сожгли уже двух братьев-рыцарей!

— Что же делать?! Как помочь горю? — заговорили рыцари вокруг.

— Князь Вингала, да будет проклято его имя, предлагает нам сделать обмен. Он требует обратно свою дочь и взамен возвращает весь полон! Что вы на это скажете, благородные рыцари?

— Отдать, вернуть, разумеется, вернуть! — говорили братья, в которых это предложение воскресило надежды.

— Но вспомните, княжна Скирмунда ещё язычница, она посвятила себя служению презренным идолам, можем ли мы её вернуть, не обратив в христианство?

— Вернуть, вернуть, конечно, вернуть! — шумели голоса, — жизнь благородных рыцарей важнее одной языческой девчонки!

— Хорошо, благородные рыцари. Завтра утром это будет исполнено, но мы постараемся с отцом капелланом употребить остаток дня, чтобы обратить её ко Христу!

При последних словах командора капеллан побледнел как смерть. Очевидно, он не ожидал такого исхода и не приготовился к нему. Тем временем командор распустил рыцарский совет и подошёл к капеллану.

— Ну, отец святой, пойдём к нашей пленнице, времени терять нечего!

— Благородный граф! — заговорил вдруг капеллан, приходя в себя, — не ходите!

Граф вопросительно смерил его взглядом.

— Не ходите, благородный граф, вы ещё не знаете княжны Скирмунды, это аспид, василиск, это сосуд дьявольский, созданный на погибель!

— Тем выше будет подвиг обратить её ко Христу, — резко проговорил командор, — иди за мной.

— Дозвольте мне пойти вперёд, приготовить её к вашему приходу, — взмолился служитель алтаря.

— Ни с места! Мы идём вместе! — подозрение запало в душу командора.

Несколько