Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

– Честь того сорта, без которой я спокойно могу обойтись.

– От Максима тоже бывает польза, – отвечает Нагасена. – На некоторых охотах требуется действовать исподтишка, на других же – выгнать добычу на открытое место, используя... менее утончённые средства. 

Картоно кивает, и встаёт за спиной Нагасены. Головко останавливает перед ними своих людей, которые напоследок синхронно грохают ботинками о землю. Грозные бойцы, прекрасно обученные, дисциплинированные, безжалостные. И всё таки они выглядят грубыми орудиями на фоне хирургической точности Нагасены.

– Максим, – произносит Нагасена, отвешивая поклон, – достаточно глубокий, чтобы обозначить уважение, но не настолько, чтобы показать, что он уступает ему старшинство. Глупость, конечно, но это веселит Картоно, а что до Максима, то ему всё равно не понять его смысл.

– Нагасена, – отвечает Головко. – Зачем ты здесь?

– Ради охоты.

– Ты получил вызов?

Нагасена отрицательно качает головой:

– Нет, но я нужен, не так ли?

– Мы в состоянии поймать этих предателей без твоей помощи, – заявляет Головко. – Я прямо сейчас занят сбором команды, и всё будет закончено уже к концу этого дня.

Солнце закрывает длинная гряда туч, и Нагасена бросает взгляд вверх.

– Покажи мне эту команду, – говорит он.

Внимания заслуживают трое, и Нагасена оценивает каждого из них.

Сатурналия – кустодий из Легио, и его ярость сопоставима только с его стыдом. Это из его тюрьмы бежал тот астропат, Кай Зулэйн, вместе с бойцами из Крестового Воинства, и такую серьёзную оплошность можно загладить лишь их немедленной поимкой. Сатурналия зол, но сохраняет выдержку. Нагасена знает, что может рассчитывать на то, что кустодий будет следовать его указаниям. И он единственный, у кого будут шансы против преследуемых воинов, если те решат развернуться и принять бой.

Адепт Хирико чувствует себя неуютно, и Нагасена понимает причину. Её глаза испещряют красные точки от лопнувших капилляров, а на шее видны кровоподтёки, оставленные её бывшим коллегой, который пытался её задушить. Хотя она и прикидывается безразличной, но Нагасена видит, что его смерть затронула Хирико сильнее, чем ей хочется признавать. Сама она не охотник и обладает лишь одним полезным для них умением. Хирико – пси-экстрактор, и она считает, что сможет извлечь из Кая Зулэйна те секреты, которые делают его таким ценным.

Афина Дийос – увечный астропат, и при обычных обстоятельствах Нагасена не разрешил бы ей присутствовать на охоте такого рода. Её тело искалечено, и её кресло со встроенной системой жизнеобеспечения лишь будет их замедлять. Но она побывала в разуме Кая Зулэйна и благодаря этому обрела восприимчивость уникального рода. Если он будет поблизости, она сможет их к нему привести. Она не горит желанием участвовать в этой охоте, но понимает, что её мнение по этому поводу не играет никакой роли.

Они собрались в покоях Хормейстера. Немо Чжи-Мэн возбуждённо меряет шагами свои роскошные апартаменты. Его белые одежды плещутся вокруг тела, как крылья встревоженной птицы.

– Ясу, вы должны его вернуть, – говорит он, прекращая свою ходьбу ровно настолько, чтобы обратиться к Нагасене. Его белые волосы распущены, борода всклокочена. На нём тяжело сказались последние несколько дней, и в каждом вымученном жесте и отрывистой фразе сквозит напряжение от усилий, которые он прилагает, чтобы не дать развалиться сети внутригалактической связи.

– Я это сделаю, Немо, – обещает Нагасена, и его поклон выражает глубокое уважение. – А теперь расскажите мне, почему этот человек так важен. Почему семь космодесантников рискуют успехом своего побега, забрав его с собой? Им не было нужды делать что-то подобное.

Чжи-Мэн мнётся, прежде чем ответить, и Нагасена старается не вникать чересчур глубоко в смысл этой паузы.

– До того, как погиб "Арго", Кай Зулэйн был одним из наших лучших операторов, – начинает Хормейстер. – У него были коды синестетических соощущений для обмена сообщениями на самых высших уровнях. Если он передаст эти сведения предателям, работающим на Хоруса Луперкаля, то вся наша сеть связи будет "засвечена".

– В досье Зулэйна указано, что он неполноценен как астропат, – говорит Нагасена, чувствуя, что объяснение Хормейстера – ложь. Его пальцы сжимаются на рукояти Сёдзики. Её клинок для него – мерило честности, и хотя Нагасене не всегда нужно знать, почему он охотится, он не любит заниматься этим, исходя из ошибочных соображений.

– Был неполноценным, – говорит Чжи-Мэн. – Но госпожа Дийос трудилась над восстановлением его способностей.

Нагасена разворачивается к Афине Дийос и опускается перед ней на колено, отбрасывая свои одежды за спину. Она не может видеть его при помощи своих глаз, но он знает, что она ощущает его присутствие.

– И насколько вы преуспели? Зулэйн сможет отослать что-нибудь за пределы планеты?

Афина Дийос отвечает не сразу, но у Нагасены складывается впечатление, что она говорит правду.

– Нет. Пока нет. Он идёт на поправку, но, как я думаю, он всё ещё слишком напуган, чтобы устремиться разумом в варп.

– Это может не иметь значения, если он в компании Атхарвы, – говорит Сатурналия. – Возможно, у того получится вырвать коды из разума Зулэйна, прибегнув к чародейству.

– Он на это способен? – спрашивает Нагасена, разворачиваясь обратно к Немо Чжи-Мэну.

– О способностях, которыми обладают воины Магнуса, мало что известно, – признаётся Чжи-Мэн. – Но я бы не рассчитывал, что это лежит за пределами возможного.

– Тогда мы должны побыстрее задержать Кая Зулэйна, – говорит Нагасена.

– А вы не можете просто поменять коды? – спрашивает Картоно.

– Ты хоть представляешь, что это в себя включает? – рявкает Чжи-Мэн. – Разработка новых шифров для сети связи галактических масштабов требует десятилетий подготовительной работы. А пытаться заняться этим в разгар гражданской войны было бы форменным безумием. Нет, мы должны найти Кая Зулэйна до того, как предатели-космодесантники вытянут из него эти сведения.

– Если они уже этого не сделали, – говорит Сатурналия.

– И из всех мест, куда они могли бы грохнуться, – вступает в разговор Головко, – это должен был оказаться проклятый Город Просителей. Никаких карт, ни одного плана и тысяча мест, где можно затаиться.

– Астропат и семеро космодесантников обнаружат, что им будет тяжело оставаться незамеченными. Даже в таком лабиринте как Город Просителей, – замечает Нагасена.

– Нужно двигаться на место аварии, – заявляет Головко. – И брать оттуда след.

– Согласен, но чтобы охота увенчалась успехом, нам следует для начала понять мотивы нашей добычи, – говорит Нагасена. – Мы разыскиваем астропата и семерых космодесантников. И я хочу знать, почему их только семеро. Почему перед тем как бежать, они не освободили всех?

– Это имеет какое-то значение? – спрашивает Сатурналия. – Семеро предателей, свободно разгуливающих по Терре, – это на семь человек больше, чем нужно.

– Всё имеет значение, – заявляет Нагасена. – Были освобождены только воины Легионов, вставших на сторону Хоруса Луперкаля. Я считаю, что их возглавляет Атхарва, а он знает достаточно, чтобы представлять себе, кто из заключённых Астартес за ним пойдёт, а кто нет. Далее возникает вопрос: зачем воину из Тысячи Сынов понадобилось организовывать этот побег? Ведь его Легион всё ещё числится среди верных Трону, не так ли?

Сатурналия делает шаг вперёд, сжимая обеими руками своё оружие гвардейца:

– Нет, не так.

У Хирико и Дийос от потрясения перехватывает дыхание, и даже Картоно испускает вздох изумления.

– Не могли бы вы объяснить поконкретнее? – спрашивает Нагасена.

– Император огласил приговор Тысяче Сынов и их примарху, – сообщает Сатурналия. – Уже сейчас мои собратья-кустодии приближаются к Просперо вместе с Руссом и его воинами. Примарха Магнуса надлежит доставить на Терру в цепях.

– За что? – спрашивает Нагасена.

– За нарушение Никейских эдиктов и занятия магическими практиками, запрещённые лично Императором, – говорит Сатурналия. – Сам Вальдор обнажил свой клинок.

– В таком случае, Магнусу повезёт покинуть Просперо живым, – откликается Нагасена и видит, что Сатурналия гадает, не оскорбляет ли охотник предводителя кустодиев.

– Мы зря тратим время, – заявляет Головко. – Полчаса, и я наводню Город Просителей Чёрными Стражами. Мы разберём эту помойку на части, кирпич за треклятым кирпичом, но мы их разыщем.

Нагасена качает головой. Головко уже успел утомить его своей прямолинейностью.

– Отбери тридцать своих лучших людей, Максим, – говорит он. – Большее количество нам только помешает.