Масонство и закон - Роско Паунд

описанной. Это яркий пример случая, когда единая ритуальная практика не была утверждена во всех юрисдикциях, и каждой приходится самостоятельно принимать решение, использовать ее или нет. Наверняка «Руководство» Уэбба и «Энциклопедия» Маккея сыграли роль стандартизаторов для целого ряда юрисдикций.

Эти примеры можно приводить бесконечно. Но я, кажется, и так сказал вполне достаточно для иллюстрации своего тезиса. Полезно было бы в этом случае провести параллели с американским законодательством. После Революции мы получили общее право Англии в качестве основания для американского права. Но общее право Англии все еще не было окончательно сформулировано в момент передачи нам во многих важных правовых аспектах. Например, торговое право было четко сформулировано лишь несколько лет спустя. Лорду Мэнсфилду[88] предстояло еще потратить много лет на то, чтобы превратить корпус торговых уложений в часть гражданского законодательства. При лорде Хардвике в XVIII веке начало выкристаллизовываться право справедливости, но процесс этот завершился лишь в первые десятилетия XIX века во время долгого пребывания лорда Элдона на посту королевского Канцлера, а Джеймс Кент из Нью-Йорка разделил с ним лавры первооткрывателя[89]. Таким образом, формирование общего права длилось на протяжении жизни целого поколения после Революции, параллельно в Англии и в Америке, и многое мы создали сами и по своим лекалам, а многие наши штаты создали нечто свое – по-разному. То же самое происходило и в масонстве. В качестве основания мы получили английское масонство XVIII века. Но само это английское масонство не было в то время чем-то четко определенным, зафиксированным, однородным и неизменным. Очень много где оно все еще формировалось, и когда мы разорвали с Англией масонские связи одновременно со связями политическими в 1776 году, великий стандартизирующий документ – «Иллюстрации» Престона – только что сошел с печатного станка. Мы многое делали параллельно с Англией в деле фиксации ритуала в деталях. Каждая из наших великих лож что-то делала самостоятельно и по-своему в оформлении благородной легенды, дошедшей от Средневековья до XVIII века, который, верный своей главной идее Просвещения, решил взять ее, восстановить в подлинном блеске и очистить от искажений, вкравшихся в нее за долгие годы устных пересказов без ритуальной проработки – зачтения без воплощения.

Введение в масонский символизм

Еще не так давно образованный человек мог заключать в себе все знания своего края. В последнюю четверть XVIII века Престону казалось вполне достижимым собрать все человеческое знание за все времена и изложить его основные принципы простому неподготовленному слушателю в трех лекциях-наставлениях. В конце того же века всеобще признанным было мнение, что ученый юрист одними лишь своими размышлениями способен самостоятельно выработать полный и исключительный кодекс для управления всеми людьми во всякое время и повсеместно. И тогда и позднее совершенно серьезно авторы издавали труды, призванные стать компендиумами всего полного и совершенного вселенского знания. В XIX веке человеческое мировоззрение радикально поменялось. Реакция на период безбрежной веры в разум, порожденный эпохой Возрождения, привела человечество в эпоху разделения наук, мелкого дробления знания, разбиения поля образования на крошечные делянки, застолбленные отдельными учеными. На месте всеобщих схем мирового знания появились отдельные и разделенные герметическими стенками каморки самостоятельных наук, самодостаточных и самоценных, каждая из которых покоится сама на себе и убеждена в том, что внутри самой себя имеет собственную критику.

Все знание последнего века несет на себе отпечаток этой концепции каморок, разделенных герметическим переборками. Но особенно сильно пострадало масонское знание. Ведь современное масонское знание зародилось в XVIII веке, и ему оставалось еще пройти несколько промежуточных стадий развития, между тем как оно также оказалось, совершенно внезапно для себя, герметически отделенным от всего остального мирового знания и разделенным внутри себя на маленькие каморки. Так у нас появились масонская история вне общего исторического метода, масонская философия вне общего течения человеческой мысли, масонский символизм вне общечеловеческой психологии. Нигде так не нужен слом перегородок, чтобы впустить внутрь воздух и свет извне, как в масонском образовании, – и этот процесс все чаще становится заметен в окружающем мире. Гоулд[90] немало поработал в этом направлении на ниве масонской истории. Но в области масонского символизма эта работа еще не проделана. Нам нужно рассматривать эту область науки как фазу в развитии всеобщей науки о символах; нам нужно заложить ее основание не только в области масонской истории, не только в области истории посвятительных обрядов и мистерий, но и в области психологии.

Символы – это видимые объекты, которые, кроме своего непосредственного и точного значения, представляют для ума еще и нечто, не изображаемое ими, но понимаемое по ассоциации с ними, некое идейное содержание, предполагаемое символами, но не воплощаемое ими. Считается, что они бывают двух типов: естественные и конвенциональные. Первое из этих определений используется в значении «рациональные» и относится к тем символам, которые апеллируют к природному разуму и таким образом достигают своей цели даже среди необразованного населения. Между тем конвенциональные символы основаны на традиции и апеллируют только к знающим ее. Первые могут быть новыми, а могут и не быть. В любом случае, они основаны на аналогиях, ассоциируемых с идеями нашего времени, как, например, свет, который считается символом знания или истины, черный цвет – символом траура и т. д. Но понятно, что зачастую в подобных случаях наличествует только прочная традиционная ассоциация, не обязательно являющаяся таковой для всех людей в отсутствие традиции. Следовательно, хорошо известные символы с легкостью могут заимствоваться и применяться для новых целей, и так было, как замечали многие, при заимствовании многочисленных языческих символов позднейшими христианскими церквами. Таким образом, переход из одного вида символов в другой осуществляется довольно легко. Традиционные или конвенциональные символы основаны скорее на ассоциации по обычаю, чем по осмыслению, с объектом, который они символизируют. Изначально все они были, без сомнения, естественными символами. Но после того, как обстоятельства, определившие выбор именно их символами, изменились, устойчивая ассоциация с символизируемым объектом, поддерживаемая традицией, позволяет им продолжать функционировать в качестве символов. Множество масонских символов именно таковы, по своей природе, например, геометрический план ложи, воплощающий мир, или все масонские триады, которыми полнится каждый ритуал, – они воплощают совершенство.

Естественные символы не нуждаются в изучении и описании. Но коль скоро аналогии, на которых строятся традиционные, или конвенциональные, символы, обычно постепенно перестают воздействовать на нас, а идеи, подразумеваемые ими, забываются и теряют нечто важное в своем применении на практике, их изучение и описание, исследование их истории и попытки восстановить, хотя бы отчасти, область их применения представляют собой искусительно обширное поле для исследований. Исследователя масонства особенно влечет к этому полю, потому что