Круглый год с литературой. Квартал второй - Геннадий Красухин

Мальчик однако быстро появлялся снова. Утомлённый борьбой с дедом и бабкой, он садился рядом с Бабаевским и звонким голосом возглашал: «Деда, купи мороженого!» Бабаевский делал вид, что не слышит. «Ну, деда! – продолжал вопить внук. – Купи мороженого!»

Чтобы купить ему мороженое, нужно было спуститься в лифте на первый этаж в бар. Проблемы это не доставляло: лифт был быстрый, и можно было обернуться за несколько минут.

– Да купите вы ему мороженого! – не выдерживал детских воплей кто-нибудь, чаще всего тот же Арбузов.

– Да! – возражал писклявым голосом Бабаевский, с ненавистью глядя на внука. – Ты думаешь, что мороженое денег не стоит?

– Ну, деда! – заходился внук.

Снова приходилось вставать Бабаевскому и класть на кресло газету. Он брал внука за руку, но шёл не к лифту, а в номер, из которого возвращался один, усаживаясь назад.

Но детский крик доносился из номера. Через некоторое время выходила оттуда жена Бабаевского, держа за руку внука. Бабаевский, не забывая положить в кресло газету, направлялся к ним. Порой очень неохотно запускал руку в карман пижамы и рылся в кошельке. Но чаще всего не запускал и не рылся. Внук снова водворялся в номер, а дед снова садился в кресло.

Меня эта картинка смешила, но не удивляла.

Ещё в 60-х я познакомился в другом писательском доме творчества – в подмосковной Малеевке – с домработницей Анатолия Софронова, которую он отпускал в отпуск и покупал ей эту путёвку. Родом из родных Софронову донских мест, она, помимо всего, умела хорошо готовить фирменные донские блюда, которые подавали на часто устраиваемых Софроновым с женой обедах для друзей. О щедрости Софронова ходили легенды. И домработница их подтверждала. Но прибавляла, что двух его друзей терпеть не может.

– Кого же? – спрашивал я.

– Бабаевского и Первенцева, – отвечала женщина. – Приходили на обед с судками. Анатолий Владимирович (Софронов) каждый раз вёл их на кухню и просил дать им с собой, что их душа пожелает. Жа-а-а-дные! Наполнят судки, а уходить из кухни не хотят. Просят дать им ещё что-нибудь в наши кастрюльки. Или налить чего-нибудь в бутылки. Кастрюли, правда, возвращали…

Так что я был подготовлен к этому писклявому: «Да! Ты думаешь, что мороженое денег не стоит?»

Вот так, проэкономив, прожил огромную жизнь. Умер, не дожив трёх месяцев до 91 года: 28 марта 2000-го.

6 июня 1929 года родился русский писатель Виктор Викторович Конецкий, мой старший товарищ, которого мы между собой звали «морским волком».

Конецкий кончил морское училище и сперва служил на военных судах. После демобилизации уже в качестве гражданского капитана корабля в 1955 году участвовал в перегоне судов по северному морскому пути – первому в истории переходу малых судов в условиях Арктики от Петрозаводска до Петропавловско-Камчатского.

Ходил в литобъединение при Ленинградском отделении Союза писателей. В 1956 году напечатал первый рассказ, а в 1957-м издал первую книгу рассказов.

В 1961 году в соавторстве с А. Каплером написал сценарий фильма «Полосатый рейс». В 62-м в соавторстве с Г. Данелия создал киносценарий «Путь к причалу». Наконец в 1965 году написал сценарий фильма «Тридцать три» в соавторстве с тем же Данелия и с В. Ежовым. Ещё семь фильмов поставлены по мотивам его произведений.

Он написал много рассказов и повестей. Последнее по времени (2001–2003) собрание его сочинений насчитывает 7 томов.

Но следует отметить, что писательство он совмещал с работой в морском флоте. С 1964 года по 1986 он плавал на морских судах, пройдя путь от четвёртого помощника капитана до капитана дальнего плавания. Он плавал в разных водах, в разных морях, в разных регионах Мирового океана от Арктики до Антарктики. Последний его роман-странствие «За Доброй Надеждой» в восьми книгах он закончил в 2000-м, за два года до смерти 30 марта 2002 года.

Он был великолепным устным рассказчиком, что подтвердят все, кто имел счастье его знать лично.

Всех друзей поздравляю с прекрасным праздником русской литературы – днём рождения Александра Сергеевича Пушкина!

Бог помочь вам, друзья мои,В заботах жизни, царской службы,И на пирах разгульной дружбы,И в сладких таинствах любви!Бог помочь вам, друзья мои,И в бурях, и в житейском горе,В краю чужом, в пустынном мореИ в мрачных пропастях земли!

7 ИЮНЯ

7 июня 1848 года в Петербурге скончался Виссарион Григорьевич Белинский (родился 11 июня 1811-го), критик, публицист, оказавший колоссальное влияние на всю последующую литературную критику и публицистику. Пушкин успел заметить и отметить в своём «Современнике» ранние статьи Белинского в «Телескопе». «Он обличает талант, подающий большую надежду», – пишет о молодом критике Пушкин. Однако «большая надежда», по мнению Пушкина, может осуществиться лишь на весьма определённых условиях: «Если бы с независимостию мнений и с остроумием своим соединял он более учёности, более начитанности, более уважения к преданию, более осмотрительности, – словом, более зрелости, то мы бы имели в нём критика весьма замечательного» («Письмо к издателю»; в «Современнике» подписано: «А.Б.»).

Замечание это лишний раз свидетельствует, насколько последователен был Пушкин в своем понимании критики. «Критика – наука открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы», – писал он в черновом наброске 1830 г. И пояснял, что слово «наука» взято им в буквальном значении: наука эта «основана на совершенном знании правил, коими руководствуется художник или писатель в своих произведениях, на глубоком изучении образцов и на деятельном наблюдении современных замечательных явлений». Так что, требуя от критика учёности, начитанности, уважения к преданию, Пушкин обращал его внимание на то, что литература, как всякое явление жизни, существует по объективным, присущим только ей одной законам, и потому достоверность критического анализа подтверждается или не подтверждается в зависимости от понимания или непонимания критиком законов литературы, и соответственно – от опоры на них при анализе произведения или пренебрежения ими.

Дальнейшее творчество Белинского показало, что он пренебрёг этими пушкинскими замечаниями, совлекая в своих работах жанр литературной критики на тропу журнализма, то есть смеси публицистики и субъективизма. Нарушил Белинский и ещё одно важнейшее требование, предъявленное к критике Пушкиным, – её беспристрастности, заложив основы для тенденциозности (партийности) анализируемого текста.

Всё это, в частности, выразила знаменитая работа Белинского «Сочинения Александра Пушкина» (первая публикация в «Отечественных записках» растянулась на три года: (1843–1846). Отточенные и часто точные формулировки и характеристики соседствуют в ней с удручающими примерами непонимания Пушкина, особенно позднего, зрелого, которому Белинский нередко устраивает социальные судилища. Да и точность характеристик в работах Белинского вытекает не из умения критика оперировать законами литературы, которые он обычно игнорировал, а из его вкусовых ощущений критика, какие, как всякие субъективные явления, могут соответствовать, а могут не соответствовать истине. Что же до отточенности формулировок и характеристик (то есть до стилистической манеры Белинского), то такие приметы стиля критика, как «независимость мнения» и «остроумие», оценил, как уже было сказано, ещё Пушкин. Думается, что яркий, индивидуальный стиль Белинского не в последнюю очередь способствовал его могучему влиянию на последующую русскую критику и публицистику.

Хотя уже Некрасов в своём стихотворении «Памяти Белинского» сетовал:

Наивная и страстная душа,В ком помыслы прекрасные кипели,Упорствуя, волнуясь и спеша,Ты честно шёл к одной высокой цели;Кипел, горел – и быстро ты угас!Ты нас любил, ты дружеству был верен —И мы тебя почтили в добрый час!Ты по судьбе печальной беспримерен:Твой труд живёт и долго не умрёт,А ты погиб, несчастлив и незнаем!И с дерева неведомого плод,Беспечные, беспечно мы вкушаем.Нам дела нет, кто возрастил его,Кто посвящал ему и труд и время,И о тебе не скажет ничегоСвоим потомкам сдержанное племя…И, с каждым днем окружена тесней,Затеряна давно твоя могила,И память благодарная друзейДороги к ней не проторила…

А это означает, что уже при Некрасове увядали традиции Белинского, которые были возрождены, пожалуй, в советское время.