Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Если ж доподлинно он происходит из рода Крефея,

Родственником по отцу и нам приходиться он должен.

360 Были ведь оба, Крефей с Афамантом, сынами Эола,

Фрикс же в свой черед Афаманта был сын Эолида.

Этот муж, — о других ты слыхал ли Солнца потомках? —

Авгий. А вот пред тобой Теламон, рожденный Эаком

Славным, который и сам, как ты знаешь, рожден был Зевесом.

Также Язона друзья остальные, что в путь с ним пустились, —

Или бессмертных сыны, или внуки тех же бессмертных».

Вот что поведал Арг. Но царь был разгневан той речью,395

Слыша ее, и от бешенства грудь у него поднималась,

И под бровями огнем горели грозные очи,

370 Так он промолвил в сердцах, на детей Халкиопы разгневан

Больше всего, ибо мнил, что приплыл ради них чужеземец:

«Ну-ка, бесстыдные, прочь с моих глаз убирайтесь скорее!

Козни оставьте, покиньте наш край и плывите обратно, —

Фрикса наследья, руна злополучного, вам не увидеть!

Не за руном из Эллады сюда вы так скоро приплыли, —

Нет, вы за скиптром пришли, вы явились за царскою властью.

Если бы вы перед тем от моей не вкусили трапезы,

Я б, языки вам отрезав и обе руки отсекши,

Ноги оставил одни и отсюда обратно отправил,

380 Чтобы набеги свершать вам было впредь неповадно.

А на бессмертных богов чего только вы не налгали!»

Так раздраженный он молвил. Вскипело в груди Эакида

Гневное сердце сильней. Душа в нем уже порывалась

Грозное слово промолвить в ответ. Но сказать ему не дал

Сам Эзонид, что, его упредив, ответствовал кротко:

«Воли себе ты, Эит, не давай перед нашей дружиной.

Прибыли, правда, к тебе мы в город не зря, и опять же

Не из корысти какой. Кто дерзнул бы по морю столь долгий

Путь добровольно пройти, чтоб чужое присвоить? Меня же

390 Злая толкнула судьба и владыки безбожного воля!

Милость просящим яви, а я пронесу по Элладе

Вечную славу твою. И мы наперед уж готовы

Делом Ареса воздать за услугу тебе хоть сейчас же,

Жаждешь ли ты савроматов иль племя какое иное

Силой заставить жезлу твоему подчиняться покорно».

Молвил он так, улещая Эита ласковой речью.

Сердце в груди у царя волновалось мыслью двоякой:

Сразу ль напавши на них, на месте всех изничтожить,

Или ж их силу сперва испытать. Эта мысль показалась

400 Лучшей ему и, прервав его речь, сказал он Язону:

«Странник, зачем же тебе обо всем говорить так пространно?

Если и вправду ваш род от богов, если мне не уступишь

Ты ни в чем, явившись сюда за чужим достояньем, —

Дам золотое руно увезти, как того ты желаешь,

Но испытаю сперва. К храбрецам не столь я завистлив,

Как тот владыка в Элладе, про коего вы говорили.

Мощь и отвагу твою испытаю я подвигом трудным, —

Как он ни страшен, свершаю его я своими руками!

Двое быков у меня на равнине Ареса пасется, —

410 Два медноногих быка, изо рта выдыхающих пламя.

Их под ярмо подведя, я гоню их по ниве Ареса

Четырехдольной. Но вплоть до межи подняв ее плугом,

В борозды я, как посев, на семя Деметры бросаю,

Зубы страшного змея; на ниве из них прорастают

Воинов меднодоспешных тела. Но, копьем поражая,

Их низлагаю, когда на меня они все ополчатся.

Я на заре запрягаю быков, а вечерней порою

Жатву кончаю. Так вот, если ты совершишь этот подвиг,

В тот же день золотое руно увезешь для владыки.

420 Прежде ж его не отдам, и не думай. Позорно, коль будет

Славный доблестью муж уступать слабейшему мужу».

Так он сказал, а Язон, глаза потупивши долу,

Молча безгласный сидел, из беды не видя исхода.

Долгое время то так, то сяк он думал, не в силах

Смело согласие дать, ибо пагубным дело казалось.

Так наконец отвечал он Эиту уклончивой речью:

«Много препон, и по праву, Эит, предо мною ты ставишь.

Но потому, как бы ни был тот подвиг труден, дерзну я

Выполнить все, пусть судьба даже смерть мне пошлет. Ведь на свете

430 Нет ничего для людей неизбежности горше, той самой,

Что и меня к вам подвигла прийти по желанью владыки».

Так с безнадежностью в сердце сказал он Эиту. Эит же

Словом жестоким ему, пребывавшему в горе, ответил:

«Что же, иди к дружине теперь, коль на подвиг решился.

Если же ты иль ярмо на быков наложить побоишься,

Или же в страхе отступишь пред гибель несущим посевом,

Сам обо всем позабочусь тогда, чтобы в страхе зарекся

В будущем всякий другой посягать на сильнейшего мужа».

Так он с презреньем сказал. А Язон с высокого кресла

440 Встал, и с ним Теламон и Авгий. Вышел за ними

Арг, — но один, ибо братьям успел он кивнуть головою,

Чтобы остались они. И пошли из чертогов герои,

Сын Эзона средь них выдавался всех больше, блистая

Стройностью и красотой. На него украдкой смотрела

Из-под блестящей фаты неотрывно Эитова дева,

Сердце ей жгла тоска, и мысль, словно плавно скользящий

Сон, устремилась вослед уходящему юному мужу.

А герои меж тем удрученные вышли из дома,

И, опасаясь навлечь Эита гнев, Халкиопа

450 В свой поспешила чертог удалиться вместе с сынами.

Также пошла и Медея к себе. Ей на ум приходило

Много такого, о чем побуждают нас думать Эроты —

Все, что видала она, пред очами снова витало:

Сам он, каким был тогда, и в какое одет был он платье,

Что говорил, и как на кресле сидел, и как вышел

Он из дверей. И в тревоге казалось ей, что едва ли

Сыщется равный ему герой; в ушах раздавался

Голос его и сладкие речи, что им говорились;

И трепетала она, что загублен он будет быками

460 Или Эитом самим; и по нем причитала, как будто

Был он почившим уже, и струились от жалости к мужу

И от тревоги у ней по ланитам отрадные слезы.

Тихо сетуя, молвила вслух она слово такое:

«Ах, почему эта скорбь меня, несчастную, мучит?

Лучше ли, хуже ли он других героев, — но если

Должен погибнуть он, пусть погибает. О, если б он спасся!

О Персеида,396 богиня-владычица, так пусть и будет!

Пусть он вернется домой, избежавши участи горькой.

Если ж ему суждено от быков погибнуть, то пусть он

470 Знает, что доле его печальной я рада не буду!»

Сердце девы пока сокрушали такие заботы,

Вышли герои, толпу за собой и город оставив,

Той же дорогой, какой сюда из равнины явились.

Арг обратился тогда к Эзониду с такими словами:

«Ты, Эзонид, отринешь совет, который подам я,

Но в неудаче не след нам от всех отступаться попыток.

Сам ты и прежде слыхал от меня, что некая дева

Здесь, научаема дщерью Персея Гекатой, колдует.

Если б ее убедить удалось, то, я мню, не придется

480 Нам опасаться, что сломлен ты будешь в борьбе. Но боюсь я,

Что в этом деле, пожалуй, мне мать не придет на подмогу.

Все же вернусь-ка обратно домой, чтоб склонить ее просьбой, —

Общая нынче нависла над всею дружиной погибель».

Так он сказал, благомысля. А вот что Язон ему молвил:

«Друг мой, коль это тебе по душе, я помехой не буду.

Что же, иди во дворец и попробуй разумною речью

Мать ты свою преклонить. Но скажу: на спасенье надежда

Не велика, коль в отчизну возврат мы женам вверяем».