Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Словно как солнечный луч, отраженный водой, что в подойник

Только что налили, или в котел, по горнице дома

Прыгает взад и вперед и в стремительном круговращенье

Носится с места на место, туда и сюда устремляясь,

760 Так и в девичьей груди, трепеща, волновалося сердце;

Слезы лились из очей от жалости, и непрестанно

Мучила скорбь и по телу огнем разливалась, внедряясь

В нежные жилы и в нижнюю часть головы399 до затылка,

Там где всего ощутимее боль, едва лишь Эроты

Неутомимые в сердце людское забросят кручину.

То говорила она про себя, что волшебное зелье

Даст, то опять, что не даст, но и жить не останется тоже,

И через миг, что и зелья не даст, и сама не погибнет,

Но что спокойно сносить судьбу свою скорбную будет.

770 Села на ложе потом и в сомненье так говорила:

«Справа беда и слева беда! Что ж мне делать, несчастной?

Выхода ум не отыщет никак, и сил не хватает

Муку избыть, которая жжет меня непрестанно!

О, если б легкой стрелой меня Артемида сразила,

Прежде чем я узрела его, чем сыны Халкиопы

В землю ахеян отплыли. Оттуда привел чужеземцев

Бог ли, Эриния ль нам на печаль и на многие слезы.

Пусть он погибнет в бою, если гибель на ниве судила

Злая судьба! Как смогу я тайком от родных изготовить

780 Зелье ему? И с какими я к ним обращуся словами?

Хитрость какая, какое коварство тогда мне поможет?

Или к нему подойти, одного, без друзей, повидать мне?

Жалкая я! Нет надежды на то, что, когда он погибнет,

Я отдохну от скорбей. Нет, тяжкое горе нахлынет

Чуть лишь он жизни лишится. Так прочь, девичья стыдливость

Блеск моей жизни, прости! Пусть, моим измышленьем спасенный,

Он невредимым уедет туда, куда сердце запросит.

Я же в тот самый день, как свершит он подвиг свой трудный,

Смерть готова принять, иль повесившись в горнице дома,

790 Или же зельем себя опоив, разрушающим душу.

Но и по смерти меня осыпать насмешками будут,

Будет весь город кричать о горькой доле Медеи,

И, на устах мое имя неся, колхидские жены

Будут одна за другой измываться над тою несчастной,

Что, все заботы отдав иноземному мужу, погибла

И опозорила дом и родных любострастью в угоду.

Есть ли на свете позор, что моим позором не будет?

О, моя злая судьба! Насколько было бы лучше

Нынче же ночью здесь в чертоге жизнь оборвать мне

800 Смертью нежданной и так избежать обличений постыдных

Прежде, чем дело свершу несказанное, полное срама».

Молвила так, и к ларцу подошла, где у ней находилось

Много целебных и душу снедающих трав. На колени

Ларчик поставив, рыдать она стала, и, не преставая,

Грудь орошала слезами себе, и текли в изобилье

Слезы у ней, горевавшей о доле тяжелой. Хотела

Душу губящие травы она отобрать, чтоб вкусить их.

Вот уж ремни разрешать у ларца она стала, желая

Травы оттуда достать, злополучная, но ниспустился

810 Лютый страх пред Аидом внезапно на душу Медеи.

В оцепенении долго она пробыла. Представлялись

Ей то и дело заботы, отраду дающие жизни.

Вспомнились радости ей, что бывают порой у живущих,

Вспомнила — дева сама — и круг отрадный ровесниц.

Солнца свет ей отраднее стал, чем прежде казался,

Правильно если она обо всем пережитом судила.

Снова на землю с колен опустила свой ларчик Медея,

Помыслы, думы ее, изменясь по внушению Геры,

Уж не двоились. Она ждала лишь восхода денницы

820 Чтобы, едва засияет она, волшебное средство

По обещанию дать и лицом с ним к лицу повстречаться.

Часто затворы с дверей поднимала она, чтоб увидеть,

Брезжит ли свет. И желанное ей вдруг метнула сиянье

Эригенея, и вмиг движеньем наполнился город.

Арг своим братьям велел на месте остаться покуда,

Дабы следили за тем, что замыслит и сделает дева,

Сам же опять, отделившись от них, к кораблю возвратился.

Дева, едва увидав сиянье первое утра,

Пряди русых волос убрала своими руками,

830 Ибо у ней, растрепавшись, они небрежно висели;

Щеки она освежила затем; благовонною мазью

Начисто тело натерла; оделась в прекрасное платье,

Что на застежках, красиво изогнутых, крепко держалось,

Голову дивную белой, сребристой фатою накрыла.

С места на место она ходила по горнице долго,

Скорби забвенью придав, и те, что уже предстояли,

Страшные, так же и те, что должны народиться в грядущем.

Вот приказала служанкам она — двенадцать их было,

Ночь проводивших в сенях ее благовонной светлицы,

840 Сверстниц Медеи, что ложа еще не делили с мужами —

Мулов как можно поспешней запрячь в колесницу ей, дабы

Быстро они отвезли ее в храм дивнозданный Гекаты.

Начали тут для Медеи служанки повозку готовить,

Тою порой из резного ларца Медея достала

Зелье, — оно, говорят, «Прометеевым цветом» зовется.

Если кто-либо, склонив единородную Деву

Жертвой, свершенной в ночи, тем зельем тело омоет,

Ни для ударов железа не может он быть уязвимым,

Ни пред пылающим он не отступит огнем. Но и силой

850 Будет в тот день он и мощью своей пред всеми отличен.

Вырос впервые тот цвет, когда проливалась по капле

Там на Кавказских горах орлом-кровопийцей на землю

Кровь Прометея-страдальца, бессмертная красная влага.

В локоть длиной произрос цветок из влаги из этой,

На корикийский шафран вполне своим цветом похожий,

Стеблем двойным вознесен. Глубоко в земле притаился

Корень, подобный куску кровавого мяса и полный

Сока (похож он на сок темноцветный горного дуба).

Сок собирала для чар в ракушку каспийскую дева,

860 Семь раз омывши себя водой, неустанно текущей,

Семь раз призвавши Бримо,400 что юношей бодрых питает,

Мертвых царицу, Бримо подземную, ночью что бродит,

Мрачною ночью призвав, одетая в темное платье.

Рев прокатился под черной землей, содрогнувшейся в муках,

В миг, когда корень титана был срезан, и стоном ответил

Сам Япета сын, от боли душою слабея.

Вынувши зелье, Медея его в благовонный вложила

Пояс, что был у нее вкруг персей прекрасных повязан.

Выйдя из двери, на быстрой она поместилась повозке,

870 Вместе же с нею и две с двух сторон поместились служанки.

Вожжи и бич превосходной работы взяла она в руку

Правую и понеслась по городу. Сзади служанки

Все остальные бежали, держась за кузов повозки,

Вдоль по широкой дороге ей вслед. На бегу поднимались

Легкие полы хитонов у них до колен белоснежных.

Так иногда, в тихоструйных Парфения водах омывшись,

Или в волнах Амниса-реки, Летоида несется,

На золотой колеснице своей поместившись, влекомой

Быстрых оленей упряжкой; летит по холмам и по кряжам

880 Издалека, чтобы жертвы приять, обильные туком,

Следом же спутницы нимфы несутся, — одни собралися

К ней возле самых истоков Амниса, другие пристали

На изобильных ключами горах и в чащобах; а звери

Ластятся с визгом, исполнены страха перед нею, идущей, —

Так же Медея по граду неслась, и все расступались

Люди пред нею и взор отводили от дочери царской.

Сзади остались когда дивнозданные города стогны

И, по равнине проехав, достигла храма Медея,

Быстро сошла она наземь с прекрасноколесной повозки

890 И служанкам своим такое промолвила слово:

«Грех я свершила, подруги, большой, — не почуяла вовсе,