Дивергент - Вероника Рот

— Улучшенном, — фыркает Тобиас.

— Именно так, — повторяет Джанин. — Улучшенном, работающем, чтобы создать мир, в котором люди будут жить в богатстве, комфорте и процветании.

— За чей счет? — спрашиваю я, мой голос вялый и какой-то пустой. — Деньги… не появляются из ниоткуда.

— Сейчас афракционеры истощают наши ресурсы, — отвечает Джанин. — Как и Отреченные. Я уверена, то, что останется от вашей бывшей фракции, вольется в армию Бесстрашных, Искренность будет сотрудничать, и мы, наконец, сможем жить в достатке.

Вольется в армию Бесстрашных. Я знаю, что это значит. Она хочет и их контролировать. Она хочет, чтобы каждым можно было легко распоряжаться, чтобы все были гибкими и легкоуправляемыми.

— Жить в достатке, — горько повторяет Тобиас. Он повышает голос. — Не ошибитесь. Вы не доживете до того дня, вы…

— Возможно, если бы ты смог контролировать свой темперамент, — говорит Джанин, ее слова резко обрывают Тобиаса, — ты бы, для начала, не попал бы вот в такую ситуацию, Тобиас.

— Я в этой ситуации из-за вас, — перебивает он ее. — И вы напали на невинных людей.

— Невинных, — Джанин смеется. — Я нахожу довольно забавным слышать эти слова от тебя. Я ждала именно сына Маркуса, чтобы понять, что не все люди невинны. — Она садится на край стола, ее юбка поднимается выше колен, ее колготки усыпаны затяжками. — Ты можешь искренне сказать, что не был бы счастлив, узнав, что твой отец убит во время нападения?

— Нет, — проговаривает Тобиас сквозь сжатые зубы. — Но, по крайней мере, его зло не было связано с манипулированием всей фракцией и систематическими убийствами каждого политического лидера здесь.

Они смотрят друг на друга несколько мгновений, достаточно долго, чтобы заставить меня напрячься, а потом Джанин откашливается.

— Я собиралась сказать, — продолжает она, — что вскоре десяткам Отреченных и их маленьким детям придется стать моей головной болью, потому что для меня не слишком хорошо то, что большое количество Дивергент, вроде вас, не управляются моделированием. — Она встает и делает несколько шагов влево, сложив руки перед собой. Ее ногти, как и мои, обкусаны до крови. — Таким образом, мне необходимо разработать новую форму моделирования, от которой нет защиты. Я должна проверить свои предположения. Для этого вы и пригодитесь.

Она отходит на несколько шагов вправо.

— Вы правы, говоря, что вы не безвольны. Я не могу контролировать вас полностью. Но кое-что я все-таки могу.

Она останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на нас. Я прислоняюсь виском к плечу Тобиаса. Кровь стекает по моей спине. Боль не прекращалась в течение последних нескольких минут, так что, я привыкла к ней, как человек привыкает к воплю сирены, если тот долго не заканчивается.

Джанин сжимает свои ладони вместе. Я не вижу того, чего ожидаю: ни злого ликования в ее глазах, ни даже намека на садизм. Она, скорее, машина, чем маньяк. Она видит проблемы и решения, основанные на данных, собранных ею.

Отречение стояло на ее пути к власти, так что, она нашла способ устранить эту проблему. У нее не было армии, и она нашла ее в лице Бесстрашия. Она знала, что ей что-то потребуется, чтобы управлять большой группой людей и при этом самой оставаться в безопасности, поэтому она придумала сыворотки и передатчики.

Дивергент — еще одна проблема, которую ей надо уладить, и это именно то, что делает ее такой ужасной… она достаточно умна, чтобы решить все, что угодно, даже проблему нашего существования.

— Я могу контролировать то, что вы видите и слышите, — произносит она. — Я создала новую сыворотку, которая будет подавлять и вашу волю. Те, кто отказываются принять наше лидерство, должны держаться под контролем.

Держаться под контролем… Или быть лишенными собственной воли. У нее есть дар красиво говорить.

— Ты будешь первым испытуемым, Тобиас. Ты же, Беатрис… — Она улыбается. — Ты слишком ранена, чтобы быть полезной для меня, поэтому наша встреча закончится твоей казнью.

Я стараюсь скрыть дрожь, пробирающую меня при слове «казнь». Мое плечо горит от боли, я смотрю на Тобиаса. Мне трудно сдержать слезы, когда я вижу ужас в его огромных темных глазах.

— Нет, — говорит Тобиас. Его голос дрожит, но взгляд суров, он качает головой. — Я предпочитаю умереть.

— Боюсь, у тебя нет особого выбора в этом вопросе, — мягко говорит Джанин.

Тобиас берет мое лицо в свои ладони и целует меня, надавливая своими губами на мои. Я забываю о своей боли и ужасе близящейся смерти, и на мгновение я благодарна за то, что этот поцелуй будет последним, что я запомню перед концом.

Затем он отпускает меня, и я вынуждена опереться на стену для поддержки. Единственное, что предвещает то, что он собирается сделать в следующий момент, — напряжение в его мышцах. Тобиас делает выпад через стол и хватает Джанин за горло.

Бесстрашный охранник кидается на него, держа наготове оружие, и я кричу. Требуется двое Бесстрашных солдат, чтобы оттащить Тобиаса от Джанин и бросить его на землю. Один из солдат прижимает Тобиаса лицом к ковру, ставя колени ему на плечи и заламывая руки за спину. Я делаю выпад в их сторону, и еще один охранник прижимает меня за плечи к стене. Я слаба от потери крови и слишком маленькая.

Джанин опирается на стол, задыхаясь. Она потирает горло с ярко-красными следами пальцев Тобиаса на нем. Не важно, что она кажется машиной, она все еще человек. В ее глазах стоят слезы, пока она достает коробку из стола, демонстрируя нам набор игл и шприцов. По-прежнему тяжело дыша, она несет их к Тобиасу.

Тобиас стискивает зубы и бьет одного из охранников локтем в лицо. Солдат направляет пистолет на Тобиаса, а Джанин вставляет иглу в его шею. Он поникает.

Я издаю какой-то звук, не рыдание и не крик, а хрип. Я слышу его, словно он идет от кого-то другого.

— Поднимите его, — говорит Джанин скрипучим голосом.

Охранники встают вместе с Тобиасом. Он выглядит не так, как спящие Бесстрашные солдаты, его глаза насторожены. В течение нескольких секунд он осматривается, словно обескуражен тем, что видит.

— Тобиас, — говорю я. — Тобиас!

— Он не узнает тебя, — произносит Джанин.

Тобиас оглядывается через плечо. Его глаза сужаются, и он начинает идти ко мне… быстро. Прежде чем охранники успевают его остановить, он сжимает мое горло своими пальцами. Я задыхаюсь, мое лицо горит от притока крови.

— Моделирование управляет им, — говорит Джанин. Я едва ли могу слышать ее из-за стука в ушах. — Изменяет то, что он видит… Из-за этого он путает врагов и друзей.

Один из солдат оттаскивает Тобиаса от меня. Я ахаю, с трудом наполняя свои легкие воздухом. Его больше нет. Он под контролем моделирования, и теперь будет убивать людей, тех самых, которых пару минут назад он назвал невинными. Убив его, Джанин бы навредила гораздо меньше.

— Преимущества данной версии моделирования, — говорит она, глаза ее горят, — в том, что он может действовать самостоятельно, и, следовательно, значительно более эффективен, чем бездумные солдаты. — Она смотрит на охранника, оттащившего Тобиаса. Тобиас борется с ним, его мышцы напряжены, взгляд направлен на меня, но он не видит меня… не так, как раньше.

— Отведите его в комнату контроля. Нам необходим человек, который будет следить там за всем, а насколько я помню, он как раз там работал. — Джанин складывает ладони вместе перед собой. — А ее отведите в комнату Б-13, — продолжает она.

Она взмахивает рукой, чтобы указать на меня. Этот взмах — команда для моей казни, а для нее — всего лишь переход от одного пункта в списке задач к другому, лишь логическое продолжение пути, намеченного ею.

Она бесчувственно следит за тем, как два Бесстрашных солдата вытаскивают меня из комнаты. Они тянут меня по коридору. Я ощущаю свое оцепенение, но внутри меня все кричит и сопротивляется. Я кусаю руку, принадлежащую Бесстрашному справа от меня, и улыбаюсь, чувствуя вкус его крови.

Затем он ударяет меня, и все вокруг исчезает.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я просыпаюсь в темноте, прижатая к твердому углу. Пол подо мной гладкий и холодный. Я прикасаюсь руками к пульсирующей голове: по ним что-то течет. Красное… кровь. Когда я опускаю руку, локоть ударяется в стену. Где я? Надо мной мерцает свет. Синяя лампа горит тускло. Я вижу стены вокруг и свою тень напротив.

Маленькая комната, без окон и с бетонными стенами, и я в ней одна. Ну, почти — небольшая видеокамера укреплена на одной из стен. Я вижу небольшое отверстие у своих ног. Подключенные к нему трубки в углу комнаты представляют собой огромный бак. Дрожь начинается от кончиков моих пальцев и распространяется вверх по рукам, и вскоре все мое тело трясет. На этот раз я не в моделировании.

Моя правая рука онемела. Когда я заставляю себя выйти из угла, я вижу лужу крови на том месте, где я сидела. Я не могу сейчас паниковать. Я стою, прислонившись к стене, и дышу. Самое худшее, что может сейчас со мной случится, я утону в этом баке. Я прислоняюсь лбом к стеклу и начинаю смеяться. Это худшее, что я могу себе представить. Мой смех переходит в рыдания.