Дивергент - Вероника Рот

Я сжимаю зубы. Я должна продолжать идти, должна смотреть прямо перед собой. Далеко впереди я вижу солдата Бесстрашия, толкающего на колени мужчину в серых одеждах. Я узнаю его, он член совета. Солдат выхватывает пистолет из кобуры и, даже не моргнув своими пустыми глазами, всаживает пулю в затылок мужчины. Солдат — обладатель волос с проседью. Это Тори.

Мои шаги чуть не сбиваются. Продолжай идти. Глаза жжет. Продолжай идти. Мы проходим мимо Тори и лежащего члена совета. Когда я переступаю через его руку, глаза наполняются слезами.

А затем солдаты впереди меня останавливаются, я поступаю так же. Я стою так неподвижно, как только могу, но все, чего я хочу, — это найти Джанин, Эрика и Макса и перестрелять их всех.

Мои руки нещадно трясутся, и я ничего не могу с этим поделать. Я быстро дышу через нос. Другой выстрел. Уголком левого глаза я вижу серое размытое пятно на тротуаре. Все Отреченные умрут, если это продолжится.

Солдаты Бесстрашия выполняют приказы без колебаний и без вопросов. Некоторые взрослые Отреченные, как и дети, согнаны к одному из близлежащих зданий. Куча одетых в черное солдат охраняют двери. Но лидеров Отречения я не вижу. Возможно, они уже мертвы.

Один за другим солдаты Бесстрашия передо мной выходят для выполнения того или иного приказа. Скоро лидеры заметят, что те приказы, которые получают все вокруг, до меня не доходят. Что тогда я буду делать?

— Невероятно, — проговаривает мужской голос справа от меня.

Я вижу клок длинных, сальных волос и серебряные серьги. Эрик. Он тычет пальцем в мою щеку, и я кое-как подавляю порыв стукнуть его по руке.

— Они действительно не видят нас? И не слышат? — раздается женский голос.

— О, они и видят, и слышат. Они просто не анализируют информацию, — объясняет Эрик. — Они получают команды от наших компьютеров в передатчиках, которые мы им ввели… — Он нажимает пальцами на место инъекции, чтобы показать женщине, где это. Стой неподвижно, твержу я себе. Неподвижно, неподвижно, неподвижно. — И выполняют их без сопротивления.

Эрик делает шаг в сторону и наклоняется к лицу Тобиаса, ухмыляясь.

— Вот это зрелище, — произносит он. — Легендарный Четыре. Никто и не вспомнит теперь, что я был вторым, не правда ли? Никто больше не спросит меня: «А каково это было, тренироваться с парнем, у которого только четыре страха?»

Эрик обнажает пистолет и прикладывает его к виску Тобиаса. Тяжелый стук моего сердца отдается в голове. Он не может выстрелить, он не посмеет. Эрик наклоняет голову.

— Как думаешь, кто-нибудь заметил бы, если бы он случайно был застрелен?

— Вперед, — скучающим голосом произносит женщина. Должно быть, она одна из лидеров Бесстрашных, раз может давать Эрику разрешение. — Сейчас он никто.

— Жаль, что ты просто не согласился на предложение Макса, Четыре. Но… тем хуже для тебя, — тихо произносит Эрик, вставляя пулю в магазин.

Мои легкие горят, я не дышу уже почти минуту. Краем глаза я вижу, как рука Тобиаса дергается, но моя ладонь уже на пистолете. Я приставляю дуло ко лбу Эрика.

Его глаза расширяются, а лицо становится каким-то вялым, на мгновение он выглядит так же, как спящие солдаты Бесстрашия.

Мой указательный палец на спусковом крючке.

— Убери пистолет от его головы, — говорю я.

— Ты не выстрелишь, — отвечает Эрик.

— Хм, интересное предположение.

Но я не могу убить его, не могу. Я стискиваю зубы и опускаю руку вниз, стреляя в его ногу. Он орет и хватается за раненную конечность обеими руками. Как только пистолет отведен от головы Тобиаса, он вытаскивает свой и стреляет в ногу подруги Эрика.

Я не жду, чтобы увидеть, попала ли в нее пуля. Хватаю Тобиаса за руку и бегу. Если добраться до переулка, то можно затеряться между зданий, и они нас не найдут. Всего двести ярдов. Я слышу топот ног позади, но не оборачиваюсь.

Тобиас хватает меня за руку, сжимает ее и тянет вперед. Это быстрее, чем я когда-либо бежала, быстрее, чем я могу бежать. Я спотыкаюсь. Слышу выстрел. Боль, резкая и внезапная, расходится от плеча, электрическими щупальцами выползает наружу. Крик застревает в горле, и я падаю, обдирая кожу на щеке об асфальт.

Приподнимая голову, я вижу колени Тобиаса у своего лица и ору:

— Беги!

Его голос, тихий и спокойный, отвечает:

— Нет.

Мгновенье спустя мы окружены. Тобиас помогает мне подняться, принимая мой вес на себя. Из-за боли мне сложно сфокусировать взгляд. Солдаты Бесстрашия окружают нас и направляют на нас пистолеты.

— Повстанцы Дивергент, — произносит Эрик, опираясь на одну ногу. Его лицо болезненно бледное. — Сдайте свое оружие.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я наваливаюсь на Тобиаса. Дуло пистолета, прижатое к моей спине, толкает меня в передние двери главного корпуса Отречения — простое серое двухэтажное здание. Кровь стекает по боку. Я не боюсь того, что случится. Я слишком ослеплена болью, чтобы думать об этом.

Ствол пистолета подталкивает меня к двери, охраняемой двумя солдатами Бесстрашия. Мы с Тобиасом, пройдя через нее, оказываемся в простом офисе, где стоят только два пустых стула, стол и компьютер. Джанин сидит за столом и разговаривает по телефону.

— Ну, отправь тогда нескольких обратно на поезде. Он должен хорошо охраняться, это наиболее важная часть… Не могу говорить, должна идти.

Она захлопывает телефон и останавливает взгляд своих серых глаз на мне. Он напоминает мне расплавленную сталь.

— Повстанцы Дивергент, — докладывает один из Бесстрашных. Он, должно быть, лидер Бесстрашных или, возможно, новобранец, отстраненный от моделирования.

— Я вижу.

Она снимает очки, складывает их и кладет на стол. Вероятно, она носит их из-за тщеславия, а не по необходимости, потому что думает, что выглядит в них умнее… так говорит мой папа.

— Тебя, — она указывает на меня, — я ждала. Все эти неточности с твоими результатами теста насторожили меня с самого начала. Но тебя… — Она качает головой и переводит взгляд на Тобиаса. — Ты, Тобиас… или мне следует называть тебя Четыре? Ты смог ускользнуть от меня, — тихо произносит она. — Все, что касалось тебя, проверялось: результаты теста, моделирование инициированных. Все. Но, тем не менее, ты здесь. — Она сцепляет руки и кладет на них подбородок. — Может быть, ты сможешь объяснить мне, как тебе это удалось?

— Вы же у нас гениальная, — холодно отвечает он. — Почему бы вам самой не рассказать мне?

Ее губы расползаются в улыбке.

— Что ж, я думаю, ты и правда Отреченный. А твоя сущность Дивергент слабее. — Она широко улыбается. Будто ее это… забавляет.

Я стискиваю зубы и подумываю броситься через стол и придушить ее. Если бы у меня не было пули в плече, я бы так и сделала.

— Ваши дедуктивные способности просто ошеломляют, — выплевывает Тобиас. — Я благоговею пред ними. — Я искоса смотрю на него. Я почти забыла об этой его стороне… когда он скорее взорвется, чем просто ляжет и умрет. — Теперь, когда мы проверили ваш интеллект, вы, должно быть, хотите убить нас? — Тобиас закрывает глаза. — Вам ведь надо перестрелять еще столько лидеров Отречения.

Если высказывания Тобиаса и задевают Джанин, она этого не показывает. Она все время улыбается и стоит ровно и прямо. Она одета в синее платье до колен, которое обнажает участок кожи на животе.

Комната вращается, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд на ее лице, и я встаю перед Тобиасом для поддержки. Он приобнимает меня за талию.

— Не глупи. К чему спешка? — беспечно отвечает она. — Вы оба здесь для чрезвычайно важной цели. Видите ли, то, что на Дивергент сыворотка не действует, удивило меня до глубины души, поэтому я решила это исправить. Я думала, что все уладила еще в прошлый раз, но, как видите, это не так. К счастью, у меня появилась новая партия для тестирования.

— Зачем?

У нее и лидеров Бесстрашных раньше не возникало проблем с убийством Дивергент. Что изменилось сейчас? Она ухмыляется мне.

— Я задавалась этим вопросом с тех пор, как начала проект Бесстрашия. — Она обходит стол, проводя по нему пальцем. — Почему из всех фракций больше всего Дивергент получается из безвольных, богобоязненных ничтожеств Отречения? Я не знала и до сих пор не знаю, почему именно так. И я, скорее всего, не проживу достаточно долго, чтобы выяснить это.

— Безвольные, — смеется Тобиас. — Это требует сильной воли, чтобы управлять моделированием, я проверял. Безвольность — это контроль над разумом армии, ведь вы не можете работать сами.

— Я не дура, — говорит Джанин. — Из фракции интеллектуалов не сделаешь армии. Мы устали пресмыкаться перед кучкой самодовольных идиотов, отвергающих богатство и прогресс, но мы не могли предпринять что-то в одиночку. А ваши лидеры были счастливы помочь мне, если я гарантирую им место в новом, улучшенном правительстве.