Гладиатрикс - Рассел Уитфилд

— Ты недооцениваешь другие школы, Лисандра, — проговорил он наконец. — Там тоже хватает отменных бойцов.

— Мне несвойственна недооценка противника, Луций Бальб, — ответила спартанка. — Это было бы глупо. Просто я трезво осознаю свои собственные возможности. В нынешних состязаниях я еще не увидела ничего такого, что смутило бы меня.

Бальбу захотелось услышать ее оценку Гладиатрикс Примы, и он заметил:

— Ты еще не видела на арене Сорину.

— А что мне до нее? — удивилась Лисандра. — На нынешних играх нас все равно друг против друга не выставят. Но если боги распорядятся так, что при каких-то иных обстоятельствах нам выпадет драться, то я без особых угрызений совести отправлю в Гадес твою самую прибыльную воительницу. Впрочем, ты же вызвал меня сюда вовсе не затем, чтобы узнать мое мнение об играх.

— Не затем, — кивнул Бальб.

Кажется, пора было переходить непосредственно к делу.

— Ты понравилась правителю. Он даже пожелал видеть тебя.

Лисандра подняла бровь.

— Так он что, ценитель женских боев?

— Еще какой, — улыбнулся Бальб. — Прокуратор заметил, что ты отменно хороша на арене.

Лисандра задумалась на некоторое время, потом сказала весьма язвительным тоном:

— Что ж, это будет приятная встреча. Мне, правда, трудно представить, с какой бы стати Фронтину приглашать невольницу за пиршественный стол.

— Ну-у-у… — Бальб широко развел руки. — Нынешние игры нравятся всем. Фронтин — тонкий ценитель. Занимаемое им положение позволяет ему встречаться с лучшими из бойцов. Считай, что тебе оказана великая честь, — сказал он, пытаясь сыграть на ее самолюбии.

Она спокойно ответила:

— У рабов нет чести, Бальб.

— Все равно желаю приятно повеселиться, — отмахнулся ланиста.

Лисандра поднялась на ноги, направилась было к двери, но на полдороге остановилась, вновь повернулась к нему и спросила:

— Бальб, правитель хочет просто поговорить со мной? Это все?

Луций вздохнул. Ему очень хотелось солгать ей, но он понимал, что Лисандра может взорваться, если шаловливые руки Фронтина застанут ее врасплох. Подобный случай уже был с Нестасеном. Для нее самой это будет означать смертный приговор, а для него — тьму-тьмущую неприятностей.

— Лучше присядь.

Девушка возвращалась к дивану, а ланиста гадал, понравится ли ей правда.

— Лисандра, может случиться и так, что разговорами дело не ограничится.

— Я с ним не лягу, — ледяным тоном заявила она. — Мы бойцы, а не потаскухи. И потом, я… я раньше была жрицей Афины. Нам запрещено отдаваться мужчинам!

Этого Бальб не знал, так что ему лишь теперь приоткрылась часть тайны, сопровождавшей эту девицу. Так вот почему ее до такой степени возмутила грубая выходка Нестасена!

— Я имел в виду, что он может возжелать… — Ланиста прокашлялся. — Да ты понимаешь. Если так произойдет, уступи ему. Но этого может и не случиться. Я просто хотел предупредить тебя…

Бальб не договорил, отчего-то почувствовав себя мышкой под неподвижным взглядом змеи.

— Коли так, то мое посещение становится невозможным. Бальб, тебе придется сказать ему, что я захворала…

— Лисандра, на приглашение правителя нельзя ответить отказом!

Ланиста терпеть не мог упрашивать, но что прикажете делать? Фронтин был слишком влиятельным человеком. Если он вздумает обидеться…

— Нет, — повторила спартанка.

— Погоди. — Бальб попробовал зайти с другой стороны. — Я сделаю так, что тебе ни о чем не придется жалеть.

— Ты не в состоянии предложить мне ничего такого, чтобы я передумала, — гордо заявила Лисандра. — Вот разве только свободу, но сомневаюсь, чтобы ты это сделал.

— Да, свободу я не буду предлагать, но, к примеру, могу отменить те двадцать плетей, которые тебе предстоит получить по возвращении в луд. Еще я начисто забуду жалобу лекаря, которого, по его словам, ты до полусмерти избила, чтобы украсть снадобья для уже мертвой подружки.

— Кнутом меня запугать трудно, — сказала Лисандра. — В школе я его напробовалась с избытком. Или ты не заметил, сколько шрамов я ношу на спине?

— Кроме того, я могу приказать, чтобы тебя и твоих гречанок переселили из крохотных каморок в хорошие домики, — пристально следя за выражением ее глаз, предложил Бальб.

Это заставило девушку чуть дрогнуть, и он продолжал:

— Могу давать Нестасену работу с таким расчетом, чтобы ты его и близко не видела. Более того, я, пожалуй, поручу тебе отвечать за обучение гречанок, конечно, в дополнение к твоим основным обязанностям и учебе. Ты, может быть, замечала, что старшие гладиатрикс живут по-иному? Я могу приравнять к ним тебя и твоих гречанок. — Он щелкнул пальцами. — Вот так.

— Если я пойду к Фронтину.

— Да, — кивнул Бальб. — Если пойдешь.

Лисандра снова поднялась и стала расхаживать туда-сюда, сложив на груди руки и задумчиво постукивая пальцем по подбородку. Бальб пристально наблюдал за спартанкой, пытаясь по едва уловимой игре лица распознать ее мысли. Она, конечно, была отнюдь не глупа, но ланиста умел заключать сделки. Его опыт по этой части измерялся годами.

Лисандра остановилась и сказала:

— Хорошо, я пойду, если ты поклянешься, что не отступишь от данного слова.

Бальб вскинул руки, призывая в свидетели небеса:

— Я клянусь.

Лисандра закатила глаза.

— Ох и легко же ты даешь клятвы, Бальб…

— Я человек набожный, — парировал ланиста. — Ты можешь мне не верить, но это действительно так.

Лисандра наградила его долгим-предолгим взглядом, и эти льдисто-синие глаза едва не заставили Бальба суетливо заерзать. Было в ней нечто властное, некое внутреннее право отдавать приказы и ждать их исполнения. Да, эта девчонка оказалась слишком прямодушной, не способной на хитрость и обман, но через несколько лет обещала стать поистине грозной персоной.

— Надеюсь, твои худшие опасения все же не подтвердятся, — негромко проговорила она. — Но если жизнь моих сестер-эллинок может быть облегчена в обмен на мое… на мой поход к этому человеку, значит, быть по сему.

— Я тоже надеюсь, что худшего не случится.

Луций, к своему удивлению, выговорил это вполне искренне. Другое дело, его не очень-то волновало, что он торговался с Лисандрой, используя те награды, которые она и ее соотечественницы заработали себе сами. Удачные выступления на арене уже обеспечили им новое и лучшее положение. Вот только стоило ли Лисандре об этом знать? Пускай лучше думает, будто приносит благородную жертву.

Еще он теперь знал, что миф о доверчивости спартанцев был столь же правдив, как и рассказы об их стойкости и воинской силе.