Гладиатрикс - Рассел Уитфилд

Все так, но вид Пенелопы, стонавшей и вскрикивавшей на ложе в лечебнице, оказался испытанием, которого Лисандра доселе не ведала. Рыбачка брыкала ногами, не в силах выдерживать боль. Кровь изливалась потоком, пропитывая тюфяк и растекаясь по полу.

Даная стояла на коленях, держала Пенелопу за руку и ласково нашептывала ей что-то бессмысленное, пока лекарь безуспешно пытался остановить кровь. Рабы, сражавшиеся на арене, стоили дорого. В случае успеха этого эскулапа ожидала награда, но в этот раз он быстро сдался, встретился глазами с Лисандрой и отрицательно покачал головой.

— Есть у тебя хотя бы маковый сок? — требовательно спросила она.

Спартанка понимала, почему лекарь не пытался унять боль, пока осматривал раненую. Он должен был видеть истинную картину, не искаженную действием лекарства. Но отправить Пенелопу к берегам Стикса, корчащуюся и плачущую, точно дитя? Нет, такого допустить было нельзя.

— Есть, конечно, — легко согласился лекарь. — Но на умирающих мне его тратить не следует. Снадобье дорогое. Если хозяин узнает, то меня будут пороть.

— Я понимаю, но ее нельзя так оставить!

Пенелопу начало судорожно трясти. Ее глаза блуждали, рассудок мутился от боли.

Лисандра шагнула вперед.

— Где лекарство?

— Вон там. — Лекарь указал на полочку, где стояли растворы и мази.

Он хотел еще что-то сказать, но кулак Лисандры вдруг с треском врезался ему в челюсть. Эскулап мешком свалился на пол. Девушка спокойно перешагнула через него, взяла с полки маленький горшочек, понюхала содержимое и кивнула.

— Что ты делаешь?.. — спросила Даная, изумленная такой неожиданной вспышкой насилия.

— Этот костоправ — неплохой парень, — склоняясь над Пенелопой, распростертой на тюфяке, сказала Лисандра. — Не хочу, чтобы его выпороли за нарушение воли хозяина. А так ему и врать не придется, если спросят, что произошло.

— Но тебе достанется плетей за то, что побила его!

Губы спартанки сжались в одну тонкую черту. Она разжала Пенелопе зубы и влила ей в рот клейкую жидкость.

— По сравнению с тем, что терпит она, это будет — тьфу да и только.

Они стали ждать действия снадобья. Мучительные судороги мало-помалу стали ослабевать. Маковый сок постепенно отодвинул боль за пределы восприятия, и Пенелопа даже заговорила. Она, как младенец, лопотала что-то непонятное, и Лисандра даже подумала, не переживала ли бедняжка какие-то события из своего детства. Жутко и омерзительно было наблюдать это. Лишь нынешним утром Пенелопа была среди них, веселая, смешливая, шумная, рассказывала о своих любовных успехах… Теперь она превратилась в кусок кровавого мяса, трепетавшего последними содроганиями жизни, и маковый сок плотным покрывалом окутывал ее разум.

Подобное зрелище лишит иллюзий кого угодно.

Даная плакала взахлеб, уткнувшись лбом в руку Пенелопы, которую по-прежнему держала в ладони.

Они ждали, что рыбачка перед смертью придет в себя и, может быть, поймет, что подруги рядом, что она не одна, но этому не суждено было случиться. Раненая перестала лепетать и, казалось, понемногу уснула. Вот только грудь ее прекратила подниматься и опадать.

— Все, — с хрипотцой в голосе проговорила Лисандра.

Даная подняла осунувшееся лицо.

— Бедная Пенелопа, — выговорила она сквозь слезы.

Лисандра кивнула. Ее душу снедала горькая скорбь, но показывать это не годилось. Спартанцы никогда не лили слез по усопшим. Усилием воли она заперла на замок и ожесточила свое сердце. Странно, но девушка впервые почувствовала, что отрешается таким образом от какой-то части своей человеческой сути.

— Идем, Даная, — сказала она. — Нам пора.

— Да как ты можешь быть такой бессердечной? — всхлипнула та. — Нашей подруги не стало!..

— Верно. Но ты не забывай, что мы здесь именно ради этого и находимся.

Она хотела, чтобы это прозвучало как утешение, но напряжение было слишком велико, и девушка сорвалась на резкость:

— Мы все здесь для этого. На ее месте могла быть я или ты. Думаешь, подруги той женщины, которую ты убила, меньше по ней горевали? Это должно было произойти с кем-то из нас. Раньше или позже, но без этого не обошлось бы. Жаль, я не успела вас подготовить к неизбежности подобной утраты.

Последние слова на какое-то время лишили Данаю дара речи.

— Да кто ты такая, чтобы нас к чему-то готовить? — вырвалось у нее затем. — Ты ничем от нас не отличаешься, что бы ни воображала о себе! Тоже мне, предводительница нашлась! Ты просто нахальная сучка, которой до ужаса нравится болтать языком. Меня уже тошнит от тебя! И всех остальных тоже!..

— Даная… — начала было Лисандра, но афинянка зажала уши руками.

— Да заткнись уже ты наконец! — завизжала она. — Слышать тебя не могу!

Эллинка вскочила на ноги и в слезах вылетела из лечебницы.

Лисандра проводила ее глазами. Она понимала, что Даная попросту срывала на ней свое отчаяние и горе. Другая приняла бы ранящие слова близко к сердцу, но спартанка была выше подобных обид и с удовольствием это осознавала. Еще она понимала, что это Эйрианвен пробудила некую часть ее души, ведавшую заботой о ближних.

Склонившись над телом, более не принадлежавшим Пенелопе, Лисандра прошептала напутственную молитву. Она не гадала, прислушаются ли боги к ее словам, просто исполнила свой долг так, как понимала его. У нее не было монетки для Харона. Девушка надеялась на то, что перевозчик душ все поймет и позволит Пенелопе переправиться через Стикс в блаженный Элизиум.

Больше Лисандра ничего не могла для нее сделать.

XXII

Поразмыслив, Лисандра пришла к выводу, что именно сейчас эллинские женщины как никогда нуждались в утешении. Понятное дело, их выбила из колеи несчастная судьба Пенелопы. Даная наверняка закатит новую сцену, от которой всем станет только хуже. Сейчас наступало время спокойного голоса и холодных голов, а вовсе не безутешного погребального плача. Да, гибель Пенелопы была трагедией. Однако воин должен быть не просто готов к встрече со смертью, но и знать, что все время шагает с нею бок о бок!

Подобные речи, произносимые над окровавленным телом, даже самой Лисандре показались пустым умствованием. Но в чем еще эллинки могли почерпнуть силу? Кто, кроме Лисандры, мог им ее дать?

Она пробралась через лабиринт коридоров, расположенных под ареной, и вернулась к закутку, где обитали эллинки. На подходе туда она заметила Сорину с ее приятельницами. Все они целеустремленно шагали к воротам жизни. Впрочем, стареющая дикарка не была снаряжена для поединка, и Лисандра невольно помедлила, высматривая, которая же из опытных воительниц школы Бальба должна была выходить на песок.