Приз - Бренда Джойс

— Шон, я не могу…

Даже себе она не осмеливалась признаться почему.

Он молча кивнул и опустил руки. Но Вирджиния схватила их, прижав к себе.

— Не покидайте меня теперь! Я нуждаюсь в вас больше, чем когда-либо!

— Знаю. — Шон печально улыбнулся. — Я всегда буду ждать вас здесь, Вирджиния, но не поеду с вами и Девлином в Уайдэйкр. Это ужасная идея. Я предпочитаю не быть с вами обоими.

— Но…

— Нет, позвольте мне сказать. Я уже некоторое время хочу поговорить с вами откровенно.

Вирджиния кивнула. Но что еще он мог добавить к своему признанию?

— Девлин неплохой человек. Но в тот день, когда он увидел убийство нашего отца, он изменился. С того дня он прекратил улыбаться и смеяться, став одержимым местью.

Вирджиния судорожно глотнула. Было очень трудно не испытывать жалость к Девлину, но она старалась сдерживать это чувство.

— Я рассказываю вам это, Вирджиния, потому что люблю его. Как мои мать и отчим, я беспокоюсь из-за того, как он проводит свою жизнь. Его флотская карьера? Ему наплевать на флот, а еще больше наплевать на Великобританию.

Вирджиния подумала о тайном собрании, которому была свидетелем.

— Но почему?

— Он использовал флот как средство достижения богатства и могущества, с помощью которых мог уничтожить лорда Истфилда.

Она поежилась.

— Девлин ушел в море в тринадцать лет. Его план мести начал осуществляться в тот день.

— О боже! — Вирджиния начала осознавать чудовищность его навязчивой идеи.

— Девлин умер бы с радостью за меня, за нашу мать, нашего отчима, наших сводных братьев и сестру. Он бы умер, спасая своих людей и свой корабль. Он бы умер за Ирландию. Но, полагаю, его смелость тут не играет роли.

— Нет, — прошептала Вирджиния, не понимая, куда клонит Шон.

— Он могущественный, богатый и бесстрашный, его повсюду признают великим морским капитаном, уважают и Поятся. Но он не добрый. Его способность быть добрым умерла в день гибели нашего отца.

— Мне очень жаль, — с трудом вымолвила Вирджиния.

— Не жалейте. Девлин не кровожадный монстр, и я знаю, что вы видите это. Я достаточно люблю своего брата, чтобы сказать вам, что, по-моему, еще есть надежда.

— Надежда? — переспросила она.

Шон сжал ее плечи:

— Я знаю, что Девлин никогда не поддавался своим желаниям, когда дело шло о молодой невинной девушке. Мы росли со сводной сестрой, которую поклялись защищать! И, что еще важнее, в день смерти нашего отца наша маленькая сестра была оставлена британцами в доме, который они подожгли. Я ничего этого не помню, но Девлин помнит все. Он бы никогда не воспользовался невинной девушкой. Откровенно говоря, если ему нужна женщина, то он пользуется шлюхами, вроде Фионы.

— Что вы пытаетесь сказать мне? — прошептала Вирджиния, дрожа от страха и, как ни странно, надежды.

— Думаю, вы подобрались к той части его души, которую он считал давно потерянной, и надеюсь и молюсь, что вы снова сможете достичь ее и вернуть его к свету нового дня.

— Что?!

— Девлин сожалеет о случившемся. Он сам сказал мне об этом, и я знаю, что это правда. Но это не конец.

Вирджиния молча смотрела на него.

— Он не равнодушный — все это притворство. Если вы не ненавидите его и можете его простить, то, возможно, сумеете помочь ему обрести свою душу.

— Вы… вы с ума сошли!

Шон улыбнулся и отпустил ее.

— Мне очень горько.

Вирджиния крепко обняла его.

— Мой брат нуждается в любви хорошей женщины, — прошептал он, — и если вы не можете полюбить меня, то, возможно, дадите ему еще один шанс.

Вирджиния задрожала.

— О чем вы просите меня?

— Я прошу вас спасти моего брата.

Глава 14

Вирджиния выглядывала из окна кареты, покидающей Аскитон. Шон махал рукой, стоя во дворе, а когда карета покатилась по дороге, он и дом становились все меньше и меньше. Вирджиния ощущала ком в горле — то, что она не хотела уезжать, делалось все более очевидным. Ей уже не хватало то ли Шона, то ли безопасности, комфорта и дружбы, которую она обрела в Аскитоне.

Или же она боялась будущего?

«Я прошу вас спасти моего брата».

Вирджиния глубоко вздохнула — сырой, холодный воздух обжег ее легкие и грудь. Теперь она не видела ничего, кроме сжатых полей и лесов, через которые проходила дорога. Паника охватывала ее все сильнее. «Я не хочу спасать никого — а тем более его!» — думала она.

Вирджиния исподтишка взглянула на Девлина. Он сидел рядом с ней на заднем сиденье. Карета была мала для них обоих, между ними оставалось всего несколько дюймов.

«Думаю, вы подобрались к той части его души, которую он считал давно потерянной».

Вирджинии, словно маленькому ребенку, хотелось заткнуть уши, но это не заставило бы умолкнуть голос Шона, громко звучавший в ее голове. «Он не равнодушный — все это притворство».

Вирджиния внутренне простонала. Почему Шон убеждал ее подружиться с его братом, пробудить и исцелить его? Почему он не поручил эту задачу другой — более сильной, опытной и женственной? Она не хотела быть спасительницей Девлина. Вчера вечером Шон был безумен, думая, что она в состоянии помочь его брату обрести человечность.

«Мой брат нуждается в любви хорошей женщины…»

Теперь Вирджиния простонала вслух и закусила губу, но поздно.

Она почувствовала на себе его взгляд — спокойный, холодный и равнодушный.

— Вы больны? — спросил он.

— Я… у меня ужасно болит голова.

Их взгляды встретились, но только на мгновенье, приняв ее объяснение, Девлин уставился в окно на пробегающую мимо сельскую местность Начался сильный дождь.

Вирджиния смотрела на его твердый подбородок, прямой нос, линию скулы. Ее сердце сжалось от знакомого напряжения. Против всякого здравого смысла ее влекло к этому человеку, как если бы он был магнитом, а она — крошечной скрепкой. От его тела, как от океана, исходили волны, захлестывающие ее и пытающиеся увлечь в море.

Шон был во многом не прав, думала она. Девлин был равнодушным — это не являлось притворством. И она не могла помочь ему обрести потерянную душу.

«Но каждый заслуживает второго шанса. Что тебе терять, дорогая моя?»

Вирджиния вздрогнула — ей казалось, будто это говорит се мать, благодушно улыбаясь.

— Здесь нет судового врача, но, если у вас сильная боль, я знаю, где лежит лауданум.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами, и его глаза прищурились в ответ. На нем была флотская униформа, делающая его вид более внушительным и даже более соблазнительным.

— Мне не нужен никакой лауданум, — огрызнулась Вирджиния.