Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер

общество делится на две неравные части: одна часть за Путина – это безусловное большинство, и другая часть против Путина. Вот для первой части что бы там ни делало руководство – это замечательно, для второй части что бы ни делало руководство – это ужасно. То есть вообще мир абсолютно черно-белый, никаких оттенков, никакого отступления. И вот в связи с тем, что происходит сейчас, интересно бы немножко подумать на эту тему.

Вы обратили внимание на то, что председатель правительства Дмитрий Медведев дал интервью телеканалу «Россия 1», в котором сказал: «России не принципиально важно, чтобы у власти в Сирии оставался именно Башар Асад. В Сирии Россия защищает свои национальные интересы, а не конкретные фигуры»? А что это значит, помимо очевидного? А это значит, что подается некоторый сигнал о том, что Россия в общем-то готова сотрудничать с США, по крайней мере в отношении военных вопросов в Сирии. Вопрос другой, а готовы ли США сотрудничать с Россией? Вот это вот интересный вопрос.

Последний выпуск известного американского журнала Time вышел со статьей Саймона Шустера, это очень известный журналист, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к российскому руководству. Эта статья озаглавлена таким образом: «Россия просто хочет дружить». Любопытно, не правда ли?

Вы заметили, как в наших средствах массовой информации практически исчезла тема Украины? Ее в общем нет. А уж такие слова, как «хунта», «нацисты» и даже «Новороссия», как-то очень редко просматриваются. Как вы думаете, а почему это происходит, это случайно?

Еще одна любопытная вещь. Должна была приехать наша делегация во главе с Медведевым в США, Вашингтон отказал в этом. Что последовало с нашей стороны? Ничего не последовало. В отличие от того, что можно было бы ожидать.

Еще одно. Вы помните, после первых наших авиационных ударов в Сирии Запад во главе с США стал страшно по этому поводу жаловаться, утверждая, что мы бьем по оппозиции, по умеренной оппозиции, вместо того чтобы бить по ИГИЛу. Что сделали наши военные? Попросили наших, так сказать, партнеров дать нам более точные указания, куда надо бить. Правда, мы не получили таких данных. Ну, тогда попросили хотя бы сказать, куда не надо бить.

Понимаете смысл того, что происходит? Конечно, сегодня в США очень трудно делать движение в нашу сторону, поскольку скоро выборы. И если только Обама позволит себе такое, тут же его противники и противники демократической партии скажут, что они прогнулись, что они испугались Путина. Конечно, они не могут себе позволить такого рода вещи в данный момент. Но сдвиг происходит.

Я к тому, что черно-белого нет ничего, даже фотографии – и те не черно-белые. Так что я вообще советовал бы над этими вещами подумать.

* * *

Я хотел задать этот вопрос Любови Юрьевне во время эфира, но отвлекся и забыл. Значит, есть сайт фонда, который она возглавляет, и если вас интересует это и если вы хотите принять какое-то участие, то вот название этого сайта: outfundspb.ru. Там вся информация, которая может быть вам полезна.

А вообще я хотел сказать совсем коротко об одном нашем качестве – о склонности отшатываться от тех, кто на нас не похож. И не важно чем: это могут быть аутисты, люди с синдромом Дауна, больные ВИЧ-инфекцией, люди с другими сексуальными предпочтениями. И мы сразу их отвергаем, мы не желаем их знать, мы каким-то образом считаем их париями и в глубине души многие думают: хорошо бы их изолировать, чтобы их не слышать, не видеть и не знать.

Я думаю, что это вообще потеря какого-то нашего человеческого нутра. Я вас уверяю, что делать хорошие поступки – это приятное дело. Вообще приятно себя чувствовать хорошим человеком. Очень советую попробовать. Уверяю, это вам понравится.

* * *

В нашей программе с Леонидом Слуцким уже звучала тема Франции, поэтому мне кажется вполне логичным продолжить эту тему. Я хотел бы высказаться по одному вопросу, который имеет отношение к Франции. Речь идет о карикатуре на катастрофу самолета, летевшего из Египта в Санкт-Петербург. Эта карикатура была опубликована на обложке известного журнала Charlie Hebdo. Я не знаю, видели ли вы эти карикатуры или нет, можно найти их в интернете. Я их видел. У меня они вызвали чувство отвращения и стыда.

Как я сказал, разговаривая с господином Слуцким, – я очень люблю Францию, я родился в Париже, моя мать была француженкой. Так что я, возможно, реагирую острее других на то, что там происходит. Вообще-то Францией я горжусь, может быть, более всего ее свободолюбием. Я всегда с восторгом вспоминаю слова Вольтера, сказавшего: «Я не принимаю того, что вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить».

А что бы сказал Вольтер по поводу этих карикатур? Ведь это тоже своего рода высказывание. И когда семерых работников этого журнала убили исламские экстремисты за публикацию карикатур на пророка Мухаммеда, вся Франция встала на дыбы, на защиту свободы слова. Вся Франция вышла с лозунгом Je suis Charlie («Я – Шарли»), и я гордился Францией и французами. Кто сегодня скажет: Je suis Charlie? Я точно не скажу.

Имеют право рисовать такие карикатуры? Да, имеют, с точки зрения юридической, с точки зрения конституции. А вот с точки зрения просто человеческой, по-моему, нет, по-моему, не имеют. Это кощунство. Правда, то, что я думаю, не имеет никакого значения, но высказаться я хотел.

* * *

После теракта в Париже мне позвонило много друзей, выражали поддержку, соболезнования. Они знают, что я родился в Париже, что это мой город и моя страна, за что я им очень признателен. Но кроме того я получил десятки звонков из разных редакций с просьбой, я цитирую, «коротко прокомментировать это событие». Я отказался, принял участие только в одной радиопрограмме со своим коллегой Николаем Сванидзе, да и то по телефону. Не хотелось говорить. Да и сейчас не очень хочется, но что-то надо сказать.

Меня огорчили и поразили некоторые высказывания, как с российской стороны, так и с американской. Я считаю, что нельзя оставлять эти высказывания без внимания.

Например, с российской стороны было сказано, что «теракт стал возможным в Париже, потому что Франция, “отдавшись” США, считала, что она из-за этого в безопасности, а вот и просчиталась». Так и хочется спросить: а вот если бы Франция «отдалась» кому-то другому, не скажем кому, ее защита была бы в порядке? И еще спросил бы: а если не дай бог случатся теракты в других местах –