Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson

выход на пенсию. Но это был умный шаг. Его журналы в стиле Business Week хорошо продавались, и он стал богатым. Его самого прославили как человека, который "прыгнул в море" частного предпринимательства.

Но он никогда не забывал о своей потерянной молодости и внимательно следил за политикой. В 1987 году великий китайский журналист Лю Биньян призвал отметить 30-ю годовщину Антиправославной кампании. Хуан охотно поддержал эту идею, но Дэн находился на пике своего могущества, и именно Дэн осуществил план Мао по подавлению интеллигенции. В 1997 году было проведено 40-е празднование, но оно было небольшим.

В 2007 году 50-летний юбилей также подвергся нападению. Хуанг решил, что ждал достаточно долго. Он обратился к своему другу Се Тао, бывшему правому и университетскому преподавателю. По словам Хуана, Се подсказал ему принципы, которые помогут журналу пережить политическую оппозицию.

"Он предложил нам не отрицать руководство коммунистической партии, не упоминать военных, не говорить о национальной обороне и дипломатии, не затрагивать чувствительные темы. Это наш принцип. Мы говорили только об истории. Вот почему это продолжалось довольно долго. Полиция ее читала, она не была реакционной. Наша вещь не продается (поэтому не нужны лицензии). Налоговое бюро - мы не продаем, поэтому нам не нужно платить налоги. Так мы продержались семь лет".

Это не значит, что власти не пытались запретить публикацию. По словам Хуанга, Центральный отдел пропаганды выпустил два официальных документа, объявляющих его незаконной публикацией, но они не смогли принять никаких мер. Поэтому Хуанг продолжал публиковаться. Каждый номер представлял собой калейдоскоп статей: подробный анализ Культурной революции, воспоминания о прошлом, портреты людей или мест, а также собственные воспоминания Хуана о той эпохе.

К 2012 году осторожность Хуана стала ослабевать. До прихода Си к власти в конце того же года Хуанг написал статьи, осуждающие Мао и призывающие демонтировать его мавзолей в центре Пекина. Он также запустил петицию, призывающую судить Мао за преступления против человечности.

Хуанг, как и многие другие, неверно оценил Си. Он знал, что отец Си пострадал из-за того, что его назвали правым. Конечно, Си будет сочувствовать. Хуанг ошибался. Он поддержал призыв Си к "верховенству закона", не понимая, что Си имел в виду "верховенство по закону". Он писал антикоррупционному куратору Си Ван Цишаню, поддерживая его в кампании по борьбе с коррупцией, не понимая, что борьба с коррупцией - это еще и инструмент для подавления инакомыслия.

Начиная с 2011 года, с выпуска 65, Хуанг решил сократить расходы и публиковаться только в электронном виде. К середине 2014 года журнал Small Scars of the Past выпустил 113-й номер, когда Хуанг был задержан за "разжигание ссор и создание проблем" - всеобъемлющее обвинение, используемое для того, чтобы заставить замолчать любого, кто не нравится партии. Через месяц обвинение было заменено на "участие в незаконной экономической деятельности". В феврале 2015 года его оштрафовали на 30 000 юаней, или около 5 000 долларов, и приговорили к 30 месяцам тюрьмы с отсрочкой на четыре года, если он обязуется не писать о политике.

Тогда он впервые за 40 лет вернулся в Сычуань. У него есть квартира в Чэнду, но большую часть времени он проводит в Цзеци. У него еще были деньги, и он купил домик, выходящий окнами на реку, протекающую по окраине города. Первый этаж домика находится под открытым небом и чист, а для посетителей приготовлены чай и еда. Он украшен каллиграфией, написанной поклонниками, и статьями о его выдающемся прошлом. Наверху находится спальня, которую он до сих пор делит со своей женой, прожившей с ним пятьдесят лет, кабинет и величественный балкон, где он принимает частных гостей. Он смотрит на деревья и наблюдает за течением реки.

За ним присматривает команда из восьми человек. По его подсчетам, содержание команды обходится государству в 1 млн юаней, или около 150 000 долларов в год.

"Я стал дороже панд", - шутит он. "Теперь я более сдержан, и они не следуют за мной повсюду. В основном они приходят поговорить и выпить чаю".

Соседи решили, что он, должно быть, высокопоставленный чиновник, попавший в ловушку антикоррупционной кампании Си. "Они боялись спрашивать. Я был загадкой. Позже они узнали, что я просто политический заключенный", - со смехом говорит он.

Я провел с ним два дня, гуляя по городу, покупая лапшу для завтрака в его любимом ларьке и обсуждая его прошлое на балконе. Он был живым, острым и энергичным, но несколько измотанным жизнью, в которой он бился головой о стену партии.

"Я потерял из-за них двадцать семь лет своей жизни, больше четверти", - сказал он. "Не думаю, что они могут сделать со мной что-то еще".

Антиправая кампания и Мао продолжают его беспокоить. Я спросил его, не является ли это немного устаревшим - ведь прошло уже почти 70 лет. Имеет ли это значение?

Он много думал об этом и подробно изложил свои взгляды. Антиправая кампания означала подавление критического мышления внутри и вне партии. Это позволило Мао свободно проводить свою катастрофическую политику, которая привела к гибели десятков миллионов людей. Он также увидел параллели с правлением Си Цзиньпина после отмены ограничений на срок полномочий.

"Без антиправой кампании не было бы Великого скачка; без Великого скачка люди не умерли бы с голоду. Если бы люди не умирали от голода, не было бы Культурной революции. Без Культурной революции не было бы Тяньаньмэнь".

Тяньаньмэнь? Я задумался, правильно ли это. Но потом он напомнил мне, что именно оправдание Ху Яобаном жертв антиправой кампании, таких как он сам, заставило Дэнга избавиться от него. Его увольнение так разозлило людей, что после смерти Ху в 1989 году они вышли на улицы, начав протесты.

Больше всего, помимо потерянного времени, он скучает по своим книгам. Когда он вышел из тюрьмы в 2015 году, то обнаружил, что все его старые экземпляры "Малых шрамов прошлого" были конфискованы, как и огромная библиотека работ о прошлом. Некоторые из них были опубликованы легально в прошлые десятилетия, когда интеллектуальная жизнь была более открытой. Другие он присылал по почте из Гонконга. Теперь все это исчезло. На месте его кабинета - пыльная, пустая комната.

Все, что у него осталось, - это мобильный телефон. С помощью функции рукописного ввода он пишет микроблоги объемом 500 слов, которые ежедневно публикует в WeChat. Как обычно, он не может обойтись без комментариев о политике, в том числе о протестах в Гонконге (он считает, что демонстранты 2019 года зашли слишком далеко и