Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Спасибо, учитель Тан. Приехать сюда нелегко. Мы ценим это. Наши предки ценят это. Наши будущие поколения тоже будут это ценить".
Тан замолчал, его глаза увлажнились от слез. Он повернулся к воде и непонимающе уставился на нее. Спустя тридцать лет после приезда сюда он все еще не мог понять, что произошло.
Гора Кленовый лес - это дань диктатуре развития, которая управляет Китаем. Когда Тан впервые посетил эту деревню тридцать лет назад, в ней не было дорог. Машина довезла его до соседнего городка, а оставшиеся три мили в гору ему пришлось преодолевать пешком. Местность была настолько бедной, что даже простые наручные часы были немыслимой роскошью, не говоря уже об электричестве или водопроводе.
Теперь тропинка расширена и покрыта бетонными плитами. Поднимаясь в гору на своем внедорожнике, мы проехали мимо бригады рабочих, превращающих дорогу в нормальное асфальтированное покрытие с ограждениями. Электричество, вода и 4G-связь теперь были обязательными условиями. Многие семьи отправляли своих детей в школы-интернаты в соседнем городке, но для самых бедных государство выделило однокомнатную школу. Когда мы пришли, одиннадцать детей в возрасте от 5 до 10 лет сидели под пропагандистскими плакатами Коммунистической партии и учили математику.
Позади школы стоял еще один памятник этому слишком могущественному государству: каменная стела с двустишием, которое переводится так:
Отец и дети, покойтесь с миром
Тем, кто в этом мире, - мирная жизнь
Еще несколько строк поясняли ее смысл. В них перечислялись имена умершего отца и троих детей, а также того, кто воздвиг эту стелу, - того, кто еще живет в этом мире и нуждается в покое, - его жены и матери Чжоу Цюнь.
Пока мы стояли и рассматривали надгробие, в Тане произошла перемена. В течение двух предыдущих дней мы с маниакальной скоростью носились по округе, он брал новые интервью, а для моей пользы старался показать мне все основные поля убийств и поговорить с как можно большим числом выживших. Но на этом хребте, перед этим надгробием, он вдруг замедлил шаг, так как воспоминания о прошлом захлестнули его. Он покачал головой, не в силах пересказать мне эту историю. Он извиняюще посмотрел на меня, закрыл глаза и посмотрел вниз, на могилу семьи Чжоу Цюня.
26 августа 1967 года Чжоу Цюнь и ее троих детей вытащили из постели деревенские старосты. Она уже несколько лет работала там учительницей начальных классов, но всегда жила под облаком. Ее отец был дорожным полицейским во времена правления националистического правительства в Китае, и этого было достаточно, чтобы причислить ее к отпрыскам контрреволюционеров. Это означало, что ее семью причисляли к черному элементу.
В течение восемнадцати лет государство лишало чернокожих элементов вроде Чжоу их собственности. Оно назначало им плохую работу с низкой зарплатой или скалистые участки земли для земледелия. А на китайцев обрушился шквал пропаганды, которая промыла многим мозги, заставив поверить, что черные элементы - это опасные и жестокие преступники.
Во время Культурной революции Мао еще больше усилил пропаганду, заявив, что эти враги готовят контрреволюцию. В уезде Дао стали распространяться слухи о том, что черные элементы захватили оружие. Правительство уезда решило нанести упреждающий удар и убить их. Когда деревенские чиновники возражали - а во многих частях Китая многие из них были родственниками своих жертв, - высшее руководство направляло "закаленные в боях" отряды убийц, часто бывших преступников и хулиганов, чтобы подтолкнуть местных чиновников к действиям.
Убийства распространялись из городов и поселков со скоростью пешехода. Тан описал это как старомодную моровую язву, разносчики которой распространяются из одного места в другое пешком. В то время транспорт не был развит, а телекоммуникации практически отсутствовали. Распространение чумы зависело от того, что чиновники пешком добирались до места и передавали сообщение. Когда чиновник прибывал с приказом, начинались убийства. После первых смертей местные жители освободились от моральных ограничений и обычно действовали спонтанно, даже в отношении членов семьи.
Это не было чем-то исключительным. В большинстве работ, посвященных Культурной революции, основное внимание уделяется Красной гвардии и насилию в городах. Но все большее число исследований показывает, что геноцидные убийства были широко распространены. Недавние исследования, а также глубокие тематические исследования, как у Тана, показывают, что убийства носили систематический характер, а не были сенсационными единичными случаями. Один из обзоров местных справочников показывает, что в подобных инцидентах погибло от четырехсот тысяч до 1,5 миллиона человек, то есть, возможно, в это время произошло еще сто массовых убийств в уезде Дао.
Чжоу связали и на лягушачьих тележках отвезли на молотильный двор рядом со складом. Там же находились еще тринадцать человек, включая ее мужа, которого схватили днем раньше. Группе было приказано отправиться в поход. В последний момент один из руководителей вспомнил, что у Чжоу и ее мужа дома трое детей. Их собрали и вместе с остальными отправили в пятимильный полуночный поход через горы.
Измученная, группа оказалась на горе Кленовый лес, на том самом месте, где мы сейчас стоим. Из толпы был сформирован самопровозглашенный "Верховный народный суд бедных и средних крестьян", который немедленно вынес смертный приговор всей группе. Взрослых били мотыгой по голове и сбрасывали в известняковую яму. Дети Чжоу плакали, бегали от взрослого к взрослому, обещая быть хорошими. Но взрослые бросали в яму и их.
Некоторые упали на 20 футов вниз, на уступ. Чжоу и один из ее детей приземлились живыми на груду трупов на более высоком карнизе. Услышав их крики и рыдания, банда стала швырять большие камни на уступ, пока он не обрушился, посылая вниз остальных. Каким-то образом все члены семьи поначалу выжили. Но шли дни, и каждый из них умирал, пока Чжоу не осталась последней в яме с тридцатью одним трупом вокруг нее.
Через неделю, когда был отдан приказ прекратить убийства, несколько жителей ее родной деревни ночью пробрались в пещеру и спасли Чжоу. После этого руководство деревни, где она жила, вернуло ее и задумалось о том, чтобы убить. Вместо этого они заперли ее в свинарнике и запретили надзирателям кормить ее. Но несколько отважных жителей деревни подбрасывали по ночам в ее камеру сладкий картофель, и она прожила еще две недели, пока отряд жителей из ее родного города снова не освободил ее.
На следующий день мы навестили Чжоу.
