Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson

"Вы должны знать, зачем вы это делаете. Почему вы хотите снять этот фильм? Каковы ваши цели? Не существует такого понятия, как просто запись истории. Вам нужна цель".

Еще один момент, который Ву вбивал в голову, - это необходимость не торопиться. Он показал фильм Чжана Мэнци, одного из своих звездных студентов, который пришел на занятия вместе с ним. Фильм был снят на юге Китая, и люди говорили на диалекте, непонятном для носителей мандаринского языка. Один из мужчин спросил, вырос ли Чжан на этом диалекте. Ву прервал его и резко ответил.

"Вы изучаете диалект. Вы думаете, студенты могли говорить на их диалекте? Они не могли. Но они выучили его, вернувшись на несколько лет назад".

Мужчина сглотнул. "О, хорошо, я не знал..."

Другой спросил, в чем разница между этим и журналистикой.

"Время. Мы тратим время. Мы проводим недели и месяцы. Мы возвращаемся снова и снова".

Он смешивал свои жесткие высказывания с юмором.

"Ты должен говорить, говорить и говорить! Тебе нравится говорить?"

Все смеялись и аплодировали.

"Итак, вы поняли. Говорите и слушайте, говорите и слушайте, но в основном слушайте".

Ву настроил камеру, поставив ее на штатив перед своим лицом.

"Это разговор, основанный на равенстве. Мы равны. Мы не лучше тех, у кого берем интервью. Камера - это продолжение вашего лица или вашего нутра".

Ассистент Ву взял камеру и установил ее позади него, выводя изображение на большой экран. На экране было видно, как Ву разговаривает со студентами, оценивая их работы. Кто-то спросил, какую камеру купить, и Ву порекомендовал популярную и недорогую цифровую камеру. "Приобретите внешние микрофоны. У вас должно быть хорошее качество звука".

Один человек спросил его о Ян Куйсоне и его интервью с людьми в трудовом лагере Цзябяньгоу.

"Вам нужны файлы. Вам нужна подготовка. Сделайте домашнее задание. Не просто принимайте на веру то, что вам говорят люди. Это не серия случайных разговоров. Это может выглядеть так, но это не так".

Политика витала на заднем плане. Ву ловко справился с ней. Он спросил свою 25-летнюю ассистентку, почему в ее фильме затронута тема голода.

"Это сделало моего отца таким, каким он был. Он рос под ее воздействием. И я стал таким, какой я есть".

"Вот почему прошлое имеет значение. Оно могло произойти до вашего рождения, но все равно повлияло на вас. Вы просто не осознавали этого, потому что не знали о нем".

Чтобы доказать свою точку зрения, Ву воспроизвел сцену из фильма. В ней показан старик. Он глухой. Это может быть любой старик, который не может понять нас и которого не можем понять мы - из тех, от кого мы можем отмахнуться. Интервьюер спрашивает его, что он ел в 1960 году.

"Я тебя не слышу. Я глухой".

"Что ты ел?"

"Я вас не слышу".

"Что ты ел?"

Зрители рассмеялись.

"ЧТО ТЫ ЕЛ?"

Старик наконец услышал вопрос. Его ответ заставил толпу замолчать.

"Мы ничего не ели. Мой брат умер от голода".

Клип закончился. Люди засуетились. Затем кто-то спросил, не являются ли подобные вопросы неправильными. Не беспокоят ли они людей, которые, возможно, хотят забыть прошлое?

Ву яростно ответил.

"Ты не мешаешь людям. Вы участвуете в проекте. Они - его часть. Вы не лидер, вы просто участник. Они рассказывают свои истории. Они рассказывают истории Китая".

Часть

III

.

БУДУЩЕЕ

Причина, по которой я продолжаю жить, заключается в том, что я с горечью думаю о том, что в моем сердце есть вещи, которые я не смог полностью выразить, и мне стыдно думать, что после моей смерти мои записи не будут известны потомкам.

Сыма Цянь, "Письмо Жэнь Аню", ок. 90 г. до н. э.

12.

Вирус

Подобно зелёным лесам Северной Европы, болота Китая издавна были убежищем тайн и воспоминаний. Окруженные сельскохозяйственными угодьями и городами, эти районы были известны как цзяньху - буквально "реки и озера", в которых прятались разбойники и бандиты, но также были домом для мифического мира рыцарей-отступников, сражающихся за праведность и справедливость - глубокие ценности китайской культуры, которые до сих пор являются резервуарами стойкости в тяжелые времена.

В регионе вокруг Уханя эта политическая борьба была подкреплена экологическим кризисом. В древние времена люди заметили, что рис процветает на влажных полях, образующихся после весенних наводнений. Они попытались воссоздать эту экосистему более предсказуемым способом: поселились на постоянное и ненадежное место рядом с бурлящими водами Янцзы и ее притоков, используя дамбы и плотины для ограничения наводнений и создавая миниатюрные водно-болотные угодья в виде рисовых полей. Государства поощряли такой оседлый образ жизни, поскольку он создавал богатое население, которое было легко контролировать, призывать в армию и облагать налогами - если, конечно, оно не сбегало, чтобы жить в качестве цзяньху.

Но с ростом населения Китая за последние 250 лет этот хрупкий баланс нарушился. Люди все чаще перебирались ближе к рекам, застраивая болота, которые действовали как естественные губки, провоцируя все большие наводнения, потоки беженцев и вспышки холеры - цикл, который историк китайской гидрологии Крис Кортни называет "современным режимом бедствий". Экономика процветала, но и отсталые слои населения жили по правилам цзяньху.

Современная инженерия ограничила эти наводнения, но люди продолжают находить новые способы победить природу. Лучший пример тому - один из недавних кризисов здравоохранения в мире, возникший в Ухане, - современная версия режима политико-экологической катастрофы.

На этот раз толчком послужило то, что коронавирус, распространенный среди животных, перешел на людей в 2019 году. Точная причина неясна - возможно, люди употребляли в пищу диких животных, которых продавали на грязных и плохо регулируемых рынках. А может быть, попытки исследовать коронавирус пошли не по плану и произошла утечка из лаборатории. В любом случае, кризис усугубила политическая система Китая. Если раньше она поощряла сидячий образ жизни вблизи опасных водных путей, то теперь игнорирует передовой опыт в области общественного здравоохранения. Почти двумя десятилетиями ранее аналогичные условия привели к распространению коронавируса от животных к людям. Эта болезнь, тяжелый острый респираторный синдром, или атипичная пневмония, высветила ряд решаемых проблем, таких как ограничение торговли дикими животными, улучшение гигиены на рынках и совершенствование структур общественного здравоохранения.

Однако в итоге были усвоены лишь некоторые уроки. Государство создало новые бюрократические структуры для контроля за здоровьем населения и построило лаборатории с высокотехнологичным оборудованием. Но в глубине души государство по-прежнему ориентировалось на узкий круг целей, в первую очередь на