Дар взаймы - Маргарита Ардо

снежным чудом в воздухе. В центр между ними выбежал худосочный парень в чёрном костюме с алыми всполохами. Он поднял голову и выдул в волшебные шары струю огня.

Я ахнула. Шары мгновенно растаяли и пролились на плиты дождём. Парень отбежал, словно был не при делах, а девушки-снегодувы продолжили танцевать под мелодичную песню.

Зеваки бросились к тому месту, куда пролился дождь. Алви поманил меня туда сказав:

– Это любимое у горожан праздничное гадание. Что первым увидишь, то и будет знаком для твоего ближайшего будущего!

– А если я ничего не увижу?

– Такого не бывает!

Алви растолкал зевак, прокладывая мне дорогу. Я увидела там, где предполагалась ворожба, лёд, застывший только что: сплошные мёрзлые капли и шарики. И вдруг из них прямо на моих глазах сложилась фигурка лисички. Я готова была поклясться, что лёд даже порыжел немного. Алви отшатнулся.

– Чёрт, и здесь руна! – пробормотал он побледнев. – Пойдём отсюда! Тоже мне гадалки, хоть бы чего нового…

В моём сердце ёкнуло. Я вновь подумала о том, что придётся рассказать, что в замок мы не вернёмся, потому что ему туда нельзя! В крайнем случае я его просто свяжу и никуда не пущу, я так решила! Боже, в такой волшебный вечер как же не хотелось думать о плохом!

Однако Алви, словно назло кому-то, просто рассмеялся, обозвав гадания языческими глупостями, и потянул меня к лавкам со сладостями и поделками. Птички на палочках, полосатая лакрица, засахаренные яблоки и лепестки каких-то цветов, скрученные в шарики, перемежались на прилавках кондитеров с грудами конфет в блестящих упаковках и горками шоколадных фигурок.

– Одна монета, одна фигурка. Гадаем, гадаем! – выкрикивала над шоколадками краснощёкая дородная баба в пуховом платке, повязанном вокруг талии крест-накрест прямо сверху цветастой душегрейки. – Молодые люди, такие красивые господа, как картинки, душа любуется! Попытайте судьбу! У нас плохих ответов не бывает!

– Ну что, дадим судьбе ещё один шанс? – спросил Алви.

– А, давай!

– Только у нас нет монет, – заявил Алви и вручил бабе ещё одну свою карточку. – Заплачу вдвойне.

– Ой, что вы, господин герцог, Ваша Светлость, нам только в радость, что почтили… – запричитала торговка, приседая и кланяясь, но карточку взяла.

– Глаза закрой, – сказал мне он. – Раз-два-три…

Мне снова досталась лисичка. Алви тоже.

– Ну, хоть без рун и хэндаров обошлось, и на том спасибо. Давай на брудершафт.

Хихикая, мы переплели руки и откусили своим лисичкам головы, потом хвосты, а потом он мазнул по моим губам пальцем, стирая шоколад, сунул себе палец в рот. Захотелось снова целоваться, но мороз кусал за щёки и грозил обветрить.

* * *

Гадали тут все, как выяснилось, по традиции. Но нам больше было неинтересно, поэтому мы оставили без внимания палатку с вывеской: «Жрец-мистик. Гадания и ворожба. Всё, что вы хотите узнать, здесь!»

Наступило время подкрепиться. Нам разливали чай из самоваров в крошечные туески, угощали блинами с крольчатиной или с красной икрой, пирогами с рыбой, яблоками, лесными грибами. Отодвинув от меня заиндевевшую рюмку водки у лавки хэндара-медведя, Алви залпом выпил её сам, и глаза его ещё ярче заблестели.

– Танцевать хочется… – сказала я, глядя на музыкантов, бивших в барабаны и по струнам гитар.

– Но, моя дорогая, не здесь же, – подмигнул Алви.

И увлёк меня дальше по широкой, полной иллюминаций улице, на которой находились сплошь ресторации и клубы самого разного пошиба.

«Предпраздничный бал Благородного собрания любителей книг и изящных искусств» – гласила помпезная вывеска, украшенная еловыми ветками и алыми бусинами на не менее вычурном здании.

– Нам подходит! – сказал Алви. – Ты любишь книги, я люблю изящных…

Я смерила его возмущённым взглядом, он рассыпался мелким хохотом.

– Я имел в виду твои изящные ручки. И ножки. И даже ресницы.

– Тогда идём.

Карточка с титулом герцога открывала все двери, высокие с позолотой, из полированного дуба тоже не стали исключением. Приняв наши манто, лакеи в холле распахнули грандиозные створки перед нами, и мы попали в праздник. Украшенные ёлочными гирляндами с вкраплением серебряных звёзд поручни широкой лестницы вели в бальную залу. Впрочем, два одомашненных великана ростом повыше наших гоблинов подставили нам свои ладони и переместили сразу на паркет, где кружились танцевальные пары.

Синие и красные райские птицы с лоснящимся оперением пронесли над головами танцующих корзины на длинных лентах и осыпали их дождём из розовых лепестков. Розы, тюльпаны и лилии стояли в высоких вазах пышными букетами везде, куда попадал глаз.

– Дорогое удовольствие в этих лесах, – заметила я.

– Порталами-порталами. Иначе никак не доказать, что ты любитель книг, – хмыкнул Алви и подхватил с подноса рядом бокал с шампанским.

Я последовала его примеру, но он забрал напиток у меня рук.

– Но-но-но, я отвечаю за тебя перед твоим папой, хэндарами, королём, педагогическим советом и ректором.

– Ты же сам ректор! – возмутилась я.

– Разумеется, перед кем вообще быть ответственным, как не перед самим собой? – заявил он и выпил. Поставил лакею пустой бокал на поднос и велел: – Даме воды или соку.

– Ты издеваешься? – спросила я.

– Только совсем чуть-чуть. Для остроты чувств, – подмигнул Алви.

А, затем, не спрашивая, он увлёк меня в разразившийся вальс, закружив так быстро, что висящие под тёмным потолком свечи превратились в созвездия.

Как же это было хорошо! Мы кружились, не обращая внимания на изумлённые взгляды: ведь здесь все были в белом и серебристом и только мы в синем. Мы не замечали шепотков: «Кто это, кто это, кто это?» Лица, наряды, волшебные флейты, зависающие то тут, то там в воздухе; порхающие зачарованные книги, осыпающие с блестящей пыльцой цитатами тех, кто глазел на бал с удлинённых диванов-канапе вдоль стен; картины, которые рисовали себя сами, документируя ход бала, – всё это слилось для меня в единый фейерверк. Потому что полные восторга глаза Алви, улыбка на его лице, твёрдая, горячая ладонь на моей талии и сжимающая трепетно мои пальцы рука стоили всей роскоши и волшебства.

Алви вёл меня в танце так, что не нужно было думать, куда поворачиваться, с какой ноги начинать. Мы просто неслись, как сумасшедшие, под музыку летели по-над паркетом и хохотали на секунду остановившись.

«Это и есть счастье!» – сказала себе я, покрываясь мурашками и внезапно узнавая то чувство, о котором мечтала, которого жаждала, к которому так стремилась только всегда какими-то другими, сложными способами. Кстати, никогда его не догоняла, даже когда, казалось, вот-вот ухвачу его за хвост… А достаточно было просто потанцевать. С ним.

«Я люблю тебя! Люблю тебя!» – пело всё внутри меня в такт роялю и скрипкам, стучало вместе с колокольчиками и барабанами, струилось вовне со звуками флейт и дудочек. И любви было так много, что я могла заполнить ею как цунами весь зал, весь город и самого Алви.

И вдруг посреди четвёртого вальса он сказал, взглянув так, что я забыла все слова:

– А давай сбежим отсюда? Хочется, чтобы рядом была только ты…

Глава 31

Агнес

Предвкушение расходилось дрожью в теле. Так бывает, когда боишься и хочешь чего-то больше всего на свете…

Я стояла рядом с Алви и смотрела, как он снимает апартаменты в отеле «Сердце Баэса» – мне и ему, отдельные. И в этот момент я вдруг поверила в то, что ему можно доверять. Это чувство, как пьяная вишня на кончике языка, вкусное, приятное и совсем не терпкое, меня расслабило и окрылило: он думает о моей репутации даже в городе, в котором меня никто не узнает! Он заботится обо мне! Ему не всё равно, что чувствую я. И оставляет за мной право выбора. Он, магистр манипуляций, который уже наверняка знал то, что я влюблена окончательно и бесповоротно, и с ним согласна на любое безумство!

Разделив ночь с мужчиной, я не выйду замуж в Арванше. Обстоятельства последних дней заставили меня изменить собственным правилам, сделали до сумасбродства смелой. И заглянув в себя, я твёрдо решила, что не хочу замуж ни за кого другого.

Над нами нависло столько опасностей, что было уже неизвестно, стоит ли заботиться о будущем. Его, возможно, и нет.