Тайлер - Ким Фокс

и черты лица были настолько темными, что он почти растворился в углу.

— Он сказал, что теперь у него новая жизнь, и он не заинтересован в возвращении, — ответила Изабель, чувствуя тяжесть в груди.

Она хотела, чтобы Тайлер вернулся и занял правящую должность вместо Джейкоба, но больше всего на свете она хотела, чтобы он вернулся к ней.

Она хотела его.

И она снова хотела быть его женой.

Отец Изабель прошел через комнату, уставившись на каменный пол, качал головой и ворчал. Его гордый лось стоял у стены, наблюдая за ним.

— Я этого не ожидал, — пробормотал он.

Было больно, когда Тайлер отказал ей, но как она могла винить его? Должно быть, он ненавидит ее после того, что она с ним сделала.

— Я пойду поговорю с ним, — сказал Ретт, шагнув вперед.

Изабель вздохнула и повернулась к окну. Подоконник был усеян воронами.

Если Тайлер отказал ей, то он определенно откажет Ретту. Тайлер когда-то был близок со своим старшим кузеном, но это было до того, как его отлучили. И Изабель была уверена, что Тайлер не забыл роль Ретта в тот день.

Изабель тяжело вздохнула.

— Я думаю, что мы должны оставить его в покое.

Тайлер выглядел таким счастливым (ну, пока не заметил ее). Его друзья выглядели хорошо, особенно тот, который пришел и «спас» его в конце их разговора с каким-то дерьмовым оправданием о лошадях, и он жил на великолепном ранчо в центре Монтаны. Ему не нужны были драма и насилие этого места. Он создал для себя мирную жизнь, и Изабель завидовала ему. Она бы отдала все, чтобы навсегда покинуть это место и остаться с Тайлером в его новом доме.

— Изабель, — прошептал отец. — Я знаю, что вы были близки. Но это вопрос жизни и смерти нашего народа. Джейкоба нужно остановить. У Тайлера его кровь, и он единственный перевертыш, чьих животных Джейкоб не может одолеть. Это должен быть именно он.

— Почему? — спросила Изабель так, что у нее заболела грудь. — Разве мы недостаточно с ним сделали?

Отец пересек комнату и взял ее руки в свои.

— Изабелла, — прошептал он. — Речь не об одном человеке. Мы — одно из самых сильных сообществ оборотней оболочки. Куда пойдет наш народ, когда Джейкоб все уничтожит?

Ретт вздохнул и направился к окну.

— Я пойду поговорю с ним и заставлю его увидеть. Он может ненавидеть меня сколько угодно, но это его долг. В конце концов, он один из нас.

Окно открылось со скрипом, и вороны улетели, когда Ретт выбрался наружу. Изабель смотрела на темное небо, в то время как десятки воронов улетали вслед за Реттом. Как бы она ни хотела, чтобы все оставили Тайлера в покое, она все еще надеялась, что Ретту удастся вернуть его.

Изабель вздохнула, когда отец обхватил ее щеку и грустно и тепло улыбнулся.

— Это не та жизнь, которую я хотел для тебя.

— Я знаю, — прошептала она, натягивая рукава на запястья.

Изабель всегда носила длинные рукава. Ее руки были в синяках в форме жестоких отпечатков Джейкоба, и отцу не нужно видеть все это. Ему было достаточно трудно видеть свою дочь замужем за психопатом; ему не нужно было знать все ужасные детали, которые сопровождали это.

— Думаешь, он вернется? — спросила она, сдерживая слезы.

Ее отец вздохнул, его огромные плечи опустились вперед.

— Я не знаю. Но если и вернется, то только ради тебя. Этот парень всегда был без ума от тебя.

Слеза скользнула и сползла по ее щеке. Ее отец был готов к этому и вытер ее большим пальцем.

— Он не вернется ради меня, папа, — сказала она, опустив глаза. — Я разбила ему сердце.

— Может быть, — сказал он, обнимая ее. Она всегда чувствовала себя лучше, в безопасности объятий отца. — Но, ты определенно стоишь того, чтобы попробовать еще раз.

Изабель позволила слезам течь. Чего бы она не отдала, чтобы вернуться. Вернуться к тому времени, когда было легко улыбаться, когда не было ощущения постоянного веса на ее груди, когда Тайлер любил ее и она любила его. Она хотела вернуться в то время, когда она действительно что-то значила для своей настоящей любви.

О, как бы это было приятно. Вернуться в то время, когда ее сердце было разбито из-за необходимости разбить его.

Ее отец сжал ее немного сильнее, чтобы избавиться от боли.

— Ты все еще любишь его? — прошептал он.

Изабель вздохнула ему в руку.

— Любить кого-то не всегда достаточно, папа.

Он откинулся назад и посмотрел на нее, улыбнувшись.

— Любви всегда достаточно.

— Не всегда, — вздохнула она.

Изабель не понаслышке знала, как тяжела может быть любовь. Она должна была уйти от Тайлера, все еще любя его. Она должна была повернуться к нему спиной, когда его сердце разбилось. Не было ничего тяжелее, и с тех пор она переживала это, сожалела об этом каждый день.

Лось ее отца, Бах, начал шевелиться у двери, опустив голову и скрипя зубами. Отец отстранился от нее и поспешил к двери.

Изабель опустила глаза и обхватила руками холодное тело. Он приближался.

Дверная ручка со скрипом повернулась, и Изабель почувствовала тошноту.

— Ты должен уйти, папа, — прошептала она.

Ее отец просто проигнорировал ее, глядя на дверь, когда его пальцы постучали по рукоятке короткого меча, висящего на поясе.

Сердце Изабель забилось как отбойный молоток.

— Папочка, не надо…

Двойные двери распахнулись, вырвав слова из ее рта.

Джейкоб ворвался с диким взглядом в золотых глазах. Изабель ахнула, когда он подошел к ней, схватил ее за руку и дернул вперед.

Она закрыла глаза, когда он притянул ее ближе, нюхая. Его прикосновения вызывали у нее отвращение, в результате чего ее живот взбунтовался, а по коже побежали мурашки. Она откинулась назад, когда он обнюхал ее волосы своим мерзким носом.

Она не могла поверить, что когда-то находила его привлекательным. Его взъерошенные каштановые волосы, квадратная челюсть и золотые глаза сводили всех девчонок с ума, когда они были моложе. Теперь же они вызывали у нее тошноту.

Он вонял. Больше, чем обычно. Несвежая вонь крепкого алкоголя напала на ее нос, и она съежилась, проглотив хныканье в горле, когда он крепко сжал ее руку.

— Так это правда, — сказал он, отпуская ее с порочной улыбкой на его мерзких губах. — Зачем ты ходила сегодня к моему брату?

— Оставь ее в покое, — предупредил отец, шагнув вперед с рукой, сжатой на рукоятке короткого меча.

Джейкоб просто закатил глаза, даже не потрудившись повернуться к нему.

— Оставь нас, старик. Это между