Осень. Фантастическая повесть - Николай Стрижов

Тот только покачал многозначительно головой.

– Спроси хотя бы: выше или ниже нашего этажа? – настаивал сосед.

Мужчина сплюнул на тротуар и, не поворачиваясь к дому, крикнул:

– Люсь, в какой квартире пожар?

– Что?! – сразу ответила женщина в розовом халате с третьего этажа.

– В какой квартире пожар? – опять не поворачиваясь, но уже громче крикнул мужчина.

– Что ты говоришь? – опять послышался тот же голос.

Мужчина встал, снова сплюнул на тротуар и, повернувшись к дому, крикнул так, что все люди, смотревшие из окон, повернулись в его сторону.

– Ты что, оглохла что ли?

– Вась, у нас телевизор работает.

– Я говорю, где пожар?

– Что? А, не знаю, на лестнице дым. Я пошла посмотреть, открываю, а там дым, не видно ничего, я думаю, ты успел или нет выйти. Смотрю, минут десять уже как ты ушел. Думаю, может, уже обратно шел? Посмотрела в окно – тебя нет. Пошла к двери, там дым. А в квартире тоже дым. Мы на балкон. Я думаю, может быть, ты выйти не успел, я к двери, а там уже не пройдешь, – кричала женщина.

Вася снова сел на бордюр спиной к дому и не обращал на жену никакого внимания. Мимо прошла старушка из соседнего подъезда.

– Это дверь железная горела. Облили и подожгли. Ага, дверь горит.

Вот откуда старушки всегда первыми узнают, что случилось? Непонятно.

Старушка пошла дальше, сообщая всем о горящей двери. Группа мужчин оживилась.

– Это, наверно, предпринимателя с четвертого этажа подожгли, – предположил один из них.

– Да нет, этого убили две недели назад.

– Да как убили, я его вчера видел.

– Как ты его видел, если его две недели назад убили?..

Пожарные быстро закончили свое дело, залив все, что можно было залить в подъезде, и сворачивали шланги, из которых во все стороны текла вода, сразу замерзая и превращая участок перед подъездом в каток.

Подъехала со скрипом шин «Милиция» с такой скоростью, как будто здесь не дверь подожгли, а только что обнаружили часовой механизм с взрывным устройством, который должен был вот-вот сработать и разнести полрайона. Передние колеса уазика попали на лед, и машину лихо развернуло на сто восемьдесят градусов, и она становилась задом, уткнувшись в сугроб. Молодой лейтенант вышел из машины с видом, как будто он так и хотел припарковаться, но испуганные глаза его выдавали.

Лейтенант поговорил с одним из пожарных и подошел к жильцам, которые стояли ближе к подъезду. Спрашивая их о чем-то, он хмурил брови, наверно, для солидности.

Из любопытства подтянулись и мы. Лейтенант спрашивал о семнадцатой квартире. Я вспомнил, что это квартира Елены Петровны. Оказалось, что горела дверь на четвертом этаже, в квартире под ней, и у нее опять выбили дверь, чтобы спуститься на балкон ниже и чтобы у нее самой ничего не загорелось. «Вот не везет людям! – подумал я. – Второй раз дверь выбивают. Утром только починил, а днем опять выбили».

– Кто-то знает соседей из семнадцатой квартиры? – спросил снова лейтенант, обводя глазами собравшихся у дома соседей.

– Я знаю, – поднял я руку.

Лейтенант записал в блокнот мое имя и фамилию и попросил связаться с жильцами. Он пообещал, что дверь поставят бесплатно. Если что попросил звонить ему и дал мне свою визитку.

Я пообещал лейтенанту, что все сделаю и пошел наверх.

В подъезде пахло гарью. По всей лестнице уже открыли окна, и свежий ветер гулял по этажам, унося остатки дыма.

На четвертом этаже потолок почернел, а железная дверь слева полностью обгорела. Не верилось, что только из-за двери могло быть столько дыма.

Дверь Елены Петровны аккуратно стояла у стены. Я зашел к себе. Запах в квартире чувствовался, но уже не сильно. Открыв все окна, пошел звонить соседу. У него должен быть телефон сына Елены Петровны. Открыл он только тогда, когда я уже собирался уходить.

– А, Женя! – удивился он.

– Здравствуйте еще раз, Александр Сергеевич. Вы не могли бы позвонить Вадиму, чтобы он приехал снова дверь починить.

– Женя, а что случилось? – Тут он посмотрел через мое плечо и увидел прислоненную к стене дверь.

– Что это? – кивнул он на дверь.

– Это чтобы в квартиру ниже спуститься выбили.

– Зачем? – удивился он.

– Да это внизу горело.

– Что горело?

– Пожар же. – Тут уже удивился я.

– Какой пожар? А да, пожар. Я думаю, что это дымом пахнет… Надо позвонить ее сыну.

– Да, я и хотел попросить, чтобы вы ему позвонили.

– А у меня его телефона нет, – ответил он. – Женя, давайте я посижу в квартире, а вы сходите в больницу и возьмите у Елены Петровны телефон Вадима. Только не говорите, что дверь опять сломали.

– Да, хорошо.

Но на самом деле ничего хорошего не было. Теперь придется снова идти в больницу, а хотелось уже поесть и посмотреть телевизор. Что я, нанялся, что ли, ходить туда-сюда?

Елена Петровна очень удивилась, когда увидела меня, наверно, подумав, что мы теперь будем приходить к ней каждые два часа.

Я сказал, что мы вчера договорились с Вадимом созвониться, а я потерял телефон. Она пыталась снова накормить меня печеньем, отдать витамины и все, что было у нее в тумбочке, но я отказался и быстро ушел, взяв телефон Вадима.

Когда я шел к ней в больницу, то снова думал о том, что хорошо было бы встретить ту медсестру со «скорой помощи». Не верилось, что она работает именно в этой больнице, но надежда оставалась, и я поднялся на верхний этаж и прошел до конца по коридору, спустился на этаж ниже и снова прошел по коридору, заглядывал в открытые палаты, процедурные кабинеты, вглядываясь в лица врачей и медсестер. Спустившись на первый этаж, я посидел минут десять на жестких дерматиновых креслах для посетителей, но никого так и не встретив, направился домой, жалея, что сразу не попросил у нее телефон, и задумался, как бы все-таки ее найти. Но что-то мне не давало сосредоточиться, и я все время терял мысль и перескакивал с одного на другое и стройной мечты не получалось. А думал я о своем соседе. Как он мог не знать о пожаре? А он не знал. Это потом он вид сделал. Сначала я подумал, что он уходил и вернулся после пожара, но сейчас вспомнил, что уйти он не мог. Я же сидел на лавочке около подъезда. В подъезд входили люди и выходили, но его я не видел. Может быть, я просто не заметил, но тогда он сам бы подошел ко мне. Меня-то он не мог не заметить. А может быть, он торопился и просто прошел мимо? И поэтому он не знал, что был пожар. Но как он мог не заметить, что квартира на четвертом этаже сломана, если возвращался домой?.. И как он мог не почувствовать запах гари, если был дома? Люди специально выходили на балкон, потому что дышать было нечем. Может быть, у него дверь очень плотно закрывается? А вчера? Он же был дома, когда я ему звонил, чтобы он у Елены Петровны посидел, а не открыл. Почему? Вспомнилось, что он не знал о примете про то, что нельзя здороваться через порог! А почему он мог об этом не знать? Потому, что он жил в другой стране! Он шпион! А не открыл дверь он вчера потому, что принимал шифровку. А сегодня почему он не заметил пожар?.. Не знаю. Я решил перед тем как идти домой, отойти подальше и посмотреть на его окна. Был уже вечер и кое-где в доме горел свет. Окна соседа были темными. Они даже ничего не отражали. Может быть, мне показалось, но таких темных окон в доме больше не было. Наверно, он сидит у Елены Петровны. Я решил, что так все равно ничего не увидишь. Нужно взять бинокль и посмотреть вечером.

Когда я принес телефон Александру Сергеевичу, он оказался дома и у него горел свет. Войти он не предложил. Мы разговаривали в коридоре.

Я попытался получше разглядеть его квартиру. Квартира как квартира. Светлые обои, на полу коричневый линолеум, в прихожей тумбочка с зеркалом. Обычно в коридоре тумбочка всегда завалена старыми газетами, или там лежат перчатки, зонтик или ключи. У него тумбочка была пустая. Даже на полках ничего не лежало. И еще я нигде не заметил вешалки с одеждой. Не было и обуви, даже тапочек. Он, похоже, заметил мой интерес.

– В квартире холостяка ничего лишнего, – сказал он улыбаясь.

Да это уже квартира не холостяка, а квартира тибетского монаха. Интересно, где он одежду хранит? Или у него из вещей только то, что на нем?

– Да, у меня то же самое.

– Значит, мы с вами коллеги. Я часто в командировки езжу. Привык обходиться малым. Женя, давайте я посторожу квартиру и позвоню Вадиму, а вы пока домой сходите.

Он говорил и медленно проходил вперед, выталкивая меня с порога, а мне хотелось, наоборот, войти как можно дальше в его квартиру. Мы немного потолкались в прихожей и, поняв, что пройти не удастся, я вышел на лестницу, соглашаясь поесть. Тем более что в желудке уже урчало.

Только дома я почувствовал усталость. Да-а, хорошо выходные проходят. За весь день не присел. В холодильнике нашлись только старые сосиски. Не было даже яиц. Собирался сходить сегодня в магазин, но с этими походами в больницу обо всем забыл.