С трех языков. Стихи - Ильма Ракуза

© Перевод с итальянского Е. Солонович

Альберто Несси [Alberto Nessi, p. 1940] — поэт и прозаик. Пишет по-итальянски. Родился в Мендризио (кантон Тичино), вырос в пограничном с Италией городе Кьяссо, где, с перерывом на учебу во Фрибурском университете, преподавал до выхода на пенсию итальянскую литературу в средних учебных заведениях. Автор поэтических сборников «Будние дни» [«Igiomiferiali», 1969], «На обочине» [«Ai margini», 1975], «Цвет мальвы» [«II colore della malva», 1992], «Ирис лиловый» [«Iris viola», 2004], «Похититель мелочей. Избранные стихотворения (1969–2009)» [«Ladro di minuzie. Poesie scelte (1969–2009»), 2010] и других. Первую книгу прозы — сборник рассказов «Безумная земля» [«Terra matta»] — опубликовал в 1984 году. В активе Несси-прозаика еще один сборник рассказов — «Цветы тени» [«Fiori d’ombra», 1997] и романы «Все выходят» [«Tutti discendono», 1984], «Лирика» [La lirica, 1998], «На следующей неделе, возможно» [«La prossima settimana, forse», 2008].

Поэзия Несси открыта будничному миру, миру простых вещей и простых людей, о чем говорят названия его первых книг, «Будние дни» и «На обочине», — недаром в одном из интервью, вспоминая отроческие годы, поэт признается: «Мы читали Пратолини, Павезе, Пазолини. Я хотел быть неореалистом». И дальше, в том же интервью: «Жизнь накладывает отпечаток на людей. Я глубоко убежден, что я такой же, как человек, идущий по улице… Для меня литература — все равно что рукопожатие». О героях своих стихотворений и с самими их героями Несси говорит на их языке — простом, без малейшего признака высокопарности, равносильной, в его представлении, ложному пониманию поэтичности. В основе его образов — все то, что составляет повседневную жизнь человека, живущего или случайно оказавшегося рядом: насущный хлеб, орудия труда, отношение к ближнему, к природе. Несси тесно в четырех стенах, для него важно встречаться с читателями, участвовать в поэтических фестивалях, открывать для себя новые «площадки», одной из которых осенью 2010 года стала для поэта Москва, где он с успехом два вечера подряд читал свои стихи перед благодарной аудиторией.

В переводе на русский отдельные стихотворения Несси печатались в «Иностранной литературе» [1998, № 9 и 2002, № 9] и вошли в книгу «Итальянская поэзия в переводах Евгения Солоновича» [М.; Радуга, 2000].

Перевод публикуемых стихотворений выполнен по изданию «Похититель мелочей» [«Ladro di minuzie». Bellinzona: Casagrande, 2010].

Стихотворения «Берн, автобусная остановка, вторая половина дня», «Воскресное утро» и «Ночной дождь» получены переводчиком от автора в рукописи. Редакция благодарит Альберто Несси за любезно предоставленное право безвозмездной их публикации на страницах журнала.

Странные эти усопшие, смотрят на нас из нишс виноватым видом. Увидимся позже,говорят. Этот — улыбчивый, в галстуке-бабочке,в котором ходил на концерты; тотсбил во хмелю парнишку и сам разбился;выцветшая женщина, умершая в двадцать девятом,мне бы понравилась в этом платьес вышитыми листьями вроде листьев платана,покидающих ветку, чтобы нарисоватьвосьмерку в утреннем воздухе.Ну а тынеуверенно смотришь на меня,                                                ты, с ямочкой на подбородке,сомневаясь, что жил на свете. Вылитый я.

Что ты укажешь в таможенной декларации?Фартук в белую и синюю клеткуНожной «Зингер» на котором ты шилаобручальное кольцо которое не снимается с пальцачайный сервиз с дамами в кимоноза стеклянной дверцей буфета?Или жестяную коробку со шприцембез которого ты не могла бы делать уколы соседям

ходики с гудящими в ладзолотыми пчелами времени?Неужели придется оставить таможенникамв их беспощадных и жалостливых рукахи шерстяную шаль сидя в которой подолгуты перебирала печальные тайныкогда к этому располагала пасмурная погода?

                               1.светлым глазам затемненного таксомотора                              который ноябрьской ночьюотвозил мою мать когда у нее начали отходить воды

детской коляске зеленого цвета которая до менявозила полную вшей одежду эмигрантов

нелегалу которого чуть не загрызла овчарка                                            в кобольдовом лесукуда я ходил школьником в подаренном пальто                                             преследуемый блюзом

рассвету над парижанкой                         приносящему мне твои безвременники,Аполлинер,и обнажающему боль несчастных в любви[5]                                      на путях сортировочной горкичудесной тайне вербаскума пробивающегося                                             на станционном бестравьипод бряканье бдительных молотков                                            для простукивания колес

беспокойным асфальтовым воробьям                                         товарищам наших дурачестви свидетелям наших чудачеств спокойным чайкам                                                            на перилах балконов

туннелям куда возвращаются с платформы            экспедиторы чтобы вдохнуть немного туманапереправленные любезным Харономс асфодилонского луга

мечтам о скитаниях в товарных вагонах                                               бледно-зеленого цветав июльские дни когда мираж трепещет над шпалами

лохмотьям истории поступающим на фабрикупо переработке макулатурыи оставляющим горький запах бумаги                                         в бумагорезке забвенья                                 2.плодородному пеплу оседающему на глазах                                            стоит нам вспомнитьхромую женщину на велосипеде и мальчонку                                              что плакал в сквере

работницам табачной фабрики                    вышедшим на демонстрацию и в первуюочередьМарианне бившей себя по ягодицам                                             перед носом хозяина

моей тете в шелковой блузке                   сшитой из американского парашютакоторая поднимая глаза от «Зингера»                                                видела свет за холмом

жителям Кьяссо пришедшим на помощь Гарибальди                                 в битве при Сан-Фермос торбами хлеба и фуража                                     через пограничные лощинысветлым асфальтам этого                          с латинским когда-то названием городагде покоится наша дудочка вечных лозоходцев                                                         в поисках любви

милосердным грудям подавальщицы из буфетабогини ночной смены из-за которой сходили                                               с рельсов вагоны

огню иллюзий зажженному парнямичто все еще играют Perdidoв лесочке куда залетают среброгласые соловьи                                                   расцветая в тени

грудам металлолома под белым криком акациипокрывающей женщин таящих                                       весенние гроздья веселья

морозному январскому дню на горе святого                                                 где я собираюобломки снов возвращающих ушедших друзей                                 и женщин которых я мог бы любить                                3.своевольной будлее ищущей свет на ничейной землеи дарящей бабочку пропавшему без вести                                что сидит как ни в чем не бывало на тротуаре

белым воротничкам и платанам на улице Команчини                                                          в ожиданииитога пари на стакан вина с человеком                                           выскочившим на футбольное поле

красному знамени моего отца                                    которому не удалось перейти границукогда его выследили черные псы                                             ядовитой ненависти

рассвету зарянки блинкующей                                         за придушенным скрипомвагонов катящихся в тумане навстречу                                               тупиковому упору

Фалоппии-Ахерону под асфальтом                                уносящему прачек и закатыи кровь скотобойни и нашу струистую                                                      отроческую мочу

заброшенному двору «Художественной фотографии                                                     Данте Брунеля»где черную свастику зачеркнул белый цветок                                                             летящего ангела

старой женщине у которой при переезде в дом                                                                    на виа Соавечудом открылся третий глаз                                              видящий невидимое другим

девушке бросившейся чтобы забыть под поезди одинокой забывшей выключить газ                                                 так что лицо в ожогах

всем им а также тем кого я забыл назватьтем которые забываюттем кто не говорит обо мнетем о ком я не говорютем и другим

я посвящаю эту январскую оду.

В ожиданьи двенадцатого номерасижу на скамейке и как может показатьсяне обращаю внимания на

на то что происходит вокругна женщину косящую на оба глазана мужчину в инвалидной коляскена хорошенькую велосипедисткучто в мою сторону даже не посмотрелана первые осенние краскина прохожих думающих на ходу кто о чемна святого воина стража фонтанагрозящего мне своим мечом.

серебрятся жемчужинына травинках и листиках

зажигаются каплямив это утро воскресное

то ль дождя ядовитогоиз внезапного облака

то ли солнечных зайчиков

до рассвета все говорило вашем отсутствии в верхних комнатахсохранивших следы песка и солнцана страницах книг и стаканы с карандашамии память о доме что на равнине

до рассвета дождьговорил о вас крадясь по крышемочился под дверьюначинал и заканчивал вамисвой светлый рассказ

до рассветаон скороговоркойпересказывал наши воспоминаньярассуждал о четных днях и нечетныхо времени пожирающем нас

Примечания