С трех языков. Стихи - Ильма Ракуза

Творчество Пустерлы отмечено рядом швейцарских и итальянских литературных премий, в том числе премией Монтале [1985], Большой премией Шиллера [2011], Швейцарской литературной премии [2013].

В переводе на русский отдельные стихотворения Пустерлы печатались в «Иностранной литературе» [1998, № 9 и 2002, № 9] и вошли в книгу «Итальянская поэзия в переводах Евгения Солоновича» [М.: Радуга, 2000].

Primo giomo di scuola [Первый день школы] взято из: Fabio Pusterla, Folia sommersa, gli alianti, Marcos у Marcos, Milano: 2004, p. 95. Stlanik [Стланик], Museo Lumière [Музей братьев Люмьер], Corpo stellare [Звездное тело], Istruzioni per la colonia marina [Правила поведения в приморском лагере], Le cose degli occhi [Что говорят и не говорят глаза] взяты из: Fabio Pusterla, Corpo stellare, gli alianti, Marcos у Marcos, Milano: 2010, pp. 15–16, 51, 106, 112, 195.

Первый день школы

Сентябрь? И сентябрь может споткнутьсяв баре о стол, за которым каждыйиз четверки картежников старается                                             перекричать другого;появляется сын банкующего,                                  щуплый, белобрысый, в сияньипервого дня школы.Тосты я уже заказал, кока-колу тоже и за все заплатил,вы мне стоите кучу денег, ты и твоя мамочка,говорит один из сидящих стоящему сыну.Считает взятки, сдает карты, смеется,                                                   а сын в это времяистуканом смотрит на мир.Один говорит по мобильнику:я сейчас занят, обсудим потом, успеем,чао, другой ругает себя за то, что сыграл дамой,а тут еще и мамаша явилась,                                    чтобы испортить ему игру,вошла и растерянно улыбается, спрашивает:что нового.

Стланик[3]

Через день-два менялся ветер, теплые струи воздуха приносили весну.

Варлам Шаламов

Один окликал с моста, хрупкого, как он сам,вода, опять вода, говорил он,                                              не говоря: тут, как всегда,встречаемся — при свете воды.                                                Между землей и небом.Тут рядом, при свете. Лаская все, что можно: перила,кору мертвых деревьев, осколки костей,                                                    огрызки расчесок.Руками, глазами, голосом: защититьтого, кто всплывает сзади, снизу,незримый, из самых мрачных глубин — неожиданныйпромельк птицы при светепромоины. И повторять «спасибо»,смиренно, предупредительно.

Другого тащили водоросли:он считал речные подвохи, коряги, воронки.Раздавленный временем, скользилв текучей мути, без признаков жизни.Отказавшись наотрез от всего: ни глаз, ни пальцев,ни малейших признаков памяти или чувств.                                            Крики, может быть,крики, впаянные в решетки, в терки решеток.                                                              Камни,поросшие мхом, липкая грязь,жесткое свеченье льдов, змеиные норы,розы без корней. Он жевал стекло,он тонул за всех.

Третий был далеко, недосягаемый[4].Все шел и шел:через усталость, через пустыню. Преданный,шел с поднятою головой, еще держался на ногах.Под облаками и сквозь облака пешком.Под облаками и за облаками, шел, шатаясь,но шел, но взглядомискал Амур, чья грязномутная водатащила мертвые кости к морю,запретному. Говорят,он декламировал Петрарку.Поднимите глаза, говорил он, поднимите тело,                                                                          ищитекрылья.

Снежит. Простертый кедрач поднимается,метит путь на морозе первоцвету,предсказывает плоды, половодье.

Тем временем армадил держит путь на север.

Музей братьев Люмьер

По какому-то поводу или без всякого поводана бескрайней зимней равнинев длиннополых шинеляхдружно бросив наземь оружиезабыв о дымящихся лошадях                                          которые сбились в табуни о неприятеле от которого знают                                                недолго ждать неприятностей

сотня тысяча солдат пустилась в пляс

с прискоком стуча неистово в стылую землюкаблуками высоких ботинокрты разинуты в мучительно-радостном крикеа в середине два офицера изображаютпростодушный танец любви быть может последний.

Звездное тело

Думая о тебе, понимаю: ты дума,которую даже думать не смею, ты саднящая боль,хочешь того или нет, ты обращаешьмой взгляд к светящейся точке.                                              Ты обрывок воспоминаньяпотерянный, мой невыцветающий сонбез снов и воспоминаний, дверь, которая закрываети открывает вид на бурную реку. Ты содержанье,не укладывающееся в слове,                                           и при этом ты в каждом словеотзываешься эхом-вздохом. Ты мой шелест листьев,мои весны, голос, зовущий из незнакомого места,которое знаю и узнаю, иначе и быть не может,ты мой волчий вой на луну, голос оленя,смертельно раненного. Ты мое звездное тело.

Правила поведения в приморском лагере

Запомните: два коротких свистка.По этому сигналу(смотрите не прозевайте)начинаем петь.Сразу в полный голос, громко, пусть слышатвсе, как вы поете. Один короткий свисток —и замолчали. Купаемся тоже по часами по сигналу. Все сразу, с криками «ура», бегом в воду,и не вздумайте жаловаться, что она холодная.                                                                  В лагерьвы приехали, чтобы отдохнуть и окрепнуть,а морская вода, как известно, богата йодом.Если ночью вас вдруг будет тошнить, пеняйтена себя, если вас вырвет в палатеили над раковиной и вы ее засорите. Понятно?

* * *

Падре Романо не скрывает,что недоволен вами. Всеми без исключенья.Вы пили с девчонками, обжимались,сквернословили, гоготали. Он запретсяу себя в комнате и будет молиться,без еды, пока не придете и не покаетесь.Стыдитесь.

* * *

Так мы ездили на море, но моря не было.Это похоже на бред.Но нет, это правда. А когда оно было,оно пахло морем, того же цвета, что небо.Это была ностальгия, что б она ни означала.Что-то, чему не сулило конца загадочное начало.Запретная любовь. Буря вдали от причала.

Что говорят и не говорят глаза

Что говорят глаза что могут сказатьвещи которые никакими словами не выразитьсвет воздуха и водыветер гуляющий в низинах и на равнинахразмах времен то за чем не угнаться и что вызываеттолчки крови крик кровисмутное будущееуверенность и смерть земной оболочкито что вспыхивает и сжигает дотлато что сверкает:

это вещи которые глаза говорят и не говоряти множество разных других вещей немые молитвытвари которые плавают либо летаютласки поцелуи вертикальные озераводопады рудники.

Альберто Несси

© Перевод с итальянского Е. Солонович

Альберто Несси [Alberto Nessi, p. 1940] — поэт и прозаик. Пишет по-итальянски. Родился в Мендризио (кантон Тичино), вырос в пограничном с Италией городе Кьяссо, где, с перерывом на учебу во Фрибурском университете, преподавал до выхода на пенсию итальянскую литературу в средних учебных заведениях. Автор поэтических сборников «Будние дни» [«Igiomiferiali», 1969], «На обочине» [«Ai margini», 1975], «Цвет мальвы» [«II colore della malva», 1992], «Ирис лиловый» [«Iris viola», 2004], «Похититель мелочей. Избранные стихотворения (1969–2009)» [«Ladro di minuzie. Poesie scelte (1969–2009»), 2010] и других. Первую книгу прозы — сборник рассказов «Безумная земля» [«Terra matta»] — опубликовал в 1984 году. В активе Несси-прозаика еще один сборник рассказов — «Цветы тени» [«Fiori d’ombra», 1997] и романы «Все выходят» [«Tutti discendono», 1984], «Лирика» [La lirica, 1998], «На следующей неделе, возможно» [«La prossima settimana, forse», 2008].