Невидимые знаки - Пэппер Винтерс

кому-то? Было ли это из-за нашей ситуации: из-за того, что мы застряли на острове и пребывали в совершенном одиночестве?

Несмотря на это, я никогда не хотел разлучаться с ней.

Я неохотно признал правоту ее суждений.

— Я принимаю то, что ты говоришь, но ты понимаешь что-то неправильно.

— Что же?

— Ты сказала «я». Что «я» буду делать. — Мое сердце забилось стремительнее. — Но, ты имела в виду «мы». Что «мы» будем делать.

Ее улыбка осветила все, словно луна.

— Я рада, что ты изменил свое мнение. Теперь давай-ка приниматься за дело.

…

Я покачивался, удерживая костыль со всей силы, потому что, если бы я не делал этого, я бы упал лицом в песок. Эстель стояла рядом со мной, наша кожа горела от ощущения близости, но мы не касались друг друга.

Мы не произнесли ни слова, когда уровень прилива стал увеличиваться, а небо становилось светлее.

Пот выступил на коже, и я вытер его. Эстель сделала то же самое. Ее линия роста волос была влажной, ее щеки раскрасневшимися, ее движения болезненными и изможденными. Она сделала так много. Я никогда бы не смог отплатить ей за это.

Ее предложение спасло меня от работы, которую бы я не смог сделать сам, а вместе мы смогли позаботиться о том, чтобы остров был свободен от трупов, а дети никогда бы не увидели то, что детям видеть не положено.

С Амелией и Данканом мы почти закончили. Мы не смогли подарить им последнее прощание, которого они заслуживали, но они никогда не будут забыты.

Внезапно голова Эстель опустилась на мое плечо. Ее светлые волосы упали на мою спину, щекоча бицепс и предплечье.

— Они обрели покой.

Я не ответил.

Три тела лежали на спинах перед нами, их руки были сцеплены вместе в молитве, камушки покоились на их прикрытых глазах, и их одежда набита камнями.

Мы взяли все, что могло пригодиться. Ручку с выгравированными инициалами Данкана для Коннора, теннисный браслет, принадлежащий Амелии для Пиппы. Мы сняли обручальные кольца и решили использовать их, как мемориал. Мы уже и так, тщательно нацарапали их имена на куске дерева и прицепили два связанных волокна льна, чтобы те удерживали кольца.

Акин лежал рядом с Эверморами, вместе, но все же отдельно. Будет ли семья искать его? Будут ли они знать, как искать нас? И была ли у нас надежда на то, что нас будут искать, когда мы поднялись на борт вертолета без работающего радиомаяка?

Как и восход, неспешно приближался прилив. Тела неспешно поглощала вода, их ноги исчезли под поверхностью воды, за ними последовали их грудь и лица.

Это была идея Эстель использовать океан.

Почва острова была плодородной и довольно простой к вскапыванию, но корни деревьев и остальные препятствия усложняли дело. После пары минут попыток, Эстель попросила довериться ей, и вместе мы нашли Амелию и Данкана и почтительно, мучительно, и очень, очень медленно оттащили их к противоположной стороне острова.

Наш темп передвижения был чем-то средним между прихрамыванием и пошатыванием, мы старались двигаться как можно более аккуратно, чтобы не повредить тела, которые уже и так были достаточно повреждены. Причины смерти рассмотреть было легче, когда небо начало светлеть. Данкан скончался от перелома шеи, как и Акин, а Амелия истекла кровью от того, что кусок метала пронзил ее сонную артерию.

Пляж с этой стороны был более каменистым, чем с нашей. С более крутым склоном у воды и редким подлеском. Благодаря увеличению массы тел, они должны были опуститься на дно, и затем бы их унесло прочь вдоль по океанскому дну, когда их захватит прилив.

Существовал риск того, что в конечном итоге их прибьет обратно к берегу с нашей стороны острова. Однако богатое разнообразие морских животных помогут нам в этом. Крабы и рыбы, акулы и ракообразные — создания, которые проживут еще один день, благодаря одному из наших умерших.

Я так сильно хотел присесть. Прилечь. Прикрыть глаза и уснуть вместе с Эстель в моих руках.

Но мы заключили негласное соглашение быть здесь до самого конца.

Мы стояли там, когда тьма медленно сбрасывала свой темный плащ, а океан неспешно поглощало тела. Когда мы больше не могли видеть их через поверхность воды, Эстель подняла свою голову с моего плеча.

Ее голос звучал слабо в лучах рассвета.

— Покойтесь с миром, зная, что мы присмотрим за вашими детьми. Мы окружим их любовью. Позаботимся о них. Убедимся, что они вырастут и в итоге спасутся с этого острова. Акин, мы даем клятву тебе, что мы сообщим твоей семье место твоего последнего пристанища. Прощайте.

Воцарилась тишина.

Должен ли я сказать что-то?

Но что?

Я не знал ничего, что касалось прощальных речей. Я не произнес таковую на похоронах моей матери, потому что я не присутствовал на них... Я не имел понятия, как прощаться.

Эстель спасла меня от этой задачи, когда развернулась и начала подниматься вверх по пляжу. Она обернулась.

— Ты идешь?

Каждая часть меня задрожала, но я кивнул. Медленно я захромал по песку, опираясь и прыгая, опираясь и прыгая. По одному тяжелому шагу за раз, следуя за девушкой, которая делала меня лучшим человеком только потому, что улыбалась мне.

Вместе мы вернулись к нашему дому, в котором не было мебели.

Вместе мы избавились от нашей одежды и окунулись в чистые воды океана и смыли с себя остатки ночи, смыли запах, воспоминания, нашей прошлой жизни.

Вместе мы смотрели по направлению в будущее.

Я умру на этом острове.

Я выживу на этом острове.

Я боюсь.

Я больше не боюсь.

Я одинока.

Я нашла кого-то достойного, за кого можно сражаться.

Взято из блокнота Э.Э.

…

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

ДЕТИ ЗНАЛИ.

После нашего заплыва мы с Галлоуэем создали деревянный мемориал

у основания нашего дерева магнолии. Ручка и браслет, который мы забрали

у их родителей, были положены рядом с их головами так, чтобы они увидели их, когда проснутся, и обручальные кольца сияли на солнце, сталкиваясь друг с другом на теплом ветру.

Когда дети проснулись, печаль накрыла весь лагерь тяжелым покрывалом. Они не говорили, едва ли брали в руки вещи, оставленные на память, и молились в знак прощания.

Никто не говорил о том, что мы сделали. Негласная связь с их родителями была разорвана, и это все, что имело значение