Невидимые знаки - Пэппер Винтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, мне нужно было подождать, пока я не выздоровею.
Я закатил глаза. Это восемь недель, прежде чем я смогу полностью использовать свою лодыжку и то, если кости срастутся правильно. Я не мог ждать восемь недель. Тела будут источать трупный запах по всему острову.
Но может, нас уже найдут к этому моменту.
Теперь у нас есть огонь — способ сделать сигнал. И у нас есть достаточно ресурсов (к счастью), чтобы поддерживать нас в живых, пока не настанет этот день.
Но как бы мне не хотелось верить в то, что через восемь недель я буду чинить сантехнику и закупаться в супермаркетах, я не слишком на это рассчитывал.
Я прекратил верить в чудеса, если был не в состоянии предоставить их сам. И это было вне моих возможностей обещать им спасение.
Пока не буду чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы построить им плот.
Единственный вариант, который оставался мне, это подтереть сопли и разобраться с этим.
С болью или без.
Захромав, я приблизился к Акину. Его кожа была фиолетовой и вздутой, с пятнистыми кровяными сгустками. Я издал рвотный звук, когда сжал его запястье и потянул его к ветровому стеклу вертолета.
Хлюпающий звук, что издавало его тело, послал противное чувство отвращения вниз по моему позвоночнику.
Я должен был отпустить его
Я должен закрыть рот ладонью
Я должен был прекратить это
Я не мог остановиться.
Стискивая зубы, я подобрал небольшую часть фюзеляжа, который сохранила Эстель, и осмотрелся в поисках чистого места, чтобы начать копать.
Как, мать твою, ты собираешься сделать это?
Может, попросить вежливо труп закопать сам себя?
Черт побери, слезы выступили на моих глазах. В течение всех дней с того момента, как мы потерпели катастрофу, моя ярость защищала меня от внутренней беспомощности. Но здесь, посреди ночи, посреди джунглей, черт знает где, я больше не мог сдерживаться.
Я нуждался в помощи. Но я был чертовски упертым, чтобы просить о ней.
Я фыркнул и потер переносицу.
Не. Смей. Плакать
Мои глаза обжигало, но я приложил все усилия, чтобы оттолкнуть всю нужду в ком-то, в ком угодно, чтобы мне сказали, что все проблемы разрешаться и все образуется.
Я склонился, чтобы вновь схватить Акина за запястье.
— Стой.
Я развернул тело в сторону мягкой команды. Моя нога кричала от дополнительного веса, который я перенес на нее.
Но затем гнев затмил все, кроме нее.
Эстель.
Эта женщина в открытую меня не ослушалась.
— Какого хрена ты делаешь? — Я развернулся, делая все возможное, чтобы загородить ей вид на тело.
Но ее пристальный взгляд сосредоточился на нем, ее выражение лица исказилось.
— Тебя не было, когда я проснулась
— Таков и был план.
— Ты не можешь делать это сам.
— Смотри.
— Именно в этом-то и дело. Я не хочу смотреть на тебя. Я хочу помогать тебе. — Когда она подошла ближе, лунный свет, что касался ее волос, сделал из светлых платиновыми. — Не проси меня уйти. Только не после того, что я только что увидела...
Моя кровь застыла в жилах.
— Что ты увидела?
Она сглотнула.
— Увидела, насколько ты мучаешься от боли... как душевной, так и физической.
Я повернулся к ней спиной.
— Ты ничего не видела. Я в полном порядке
Она не произнесла ни слова. Мою кожу головы покалывало от ее присутствия.
Выпрямившись, я прорычал:
— Эстель.
— Нет.
— Сделай это. Пока я не разозлился.
— Ты и так уже зол.
Мой рык перешел в яростное бормотание:
— Эстель... черт бы тебя побрал.
Позволь мне оградить тебя от этого. Позволь забрать этот ужас, чтобы тебе не снились кошмары.
Я уже и так страдал от кошмарных снов после того, что совершил. Это же было вне всякого сравнения с тем.
Она приблизилась, располагая ладонь на моем плече. Это могла быть жалость, но то, каким пониманием был наполнен ее взгляд, превратило это в заботу.
— Послушай меня. Я не уйду. Ты можешь сыпать оскорблениями и ругаться, но дело в том, что ты не сможешь меня заставить.
Мои ладони сжались в кулаки.
— Я могу применить силу.
— Ты можешь. — Ее пальцы легко массировали мою кожу, принося комфорт и облегчение моим изможденным мышцам после крушения. — Но ты не станешь делать этого. Потому что, как бы ты ни хотел признавать это, ты нуждаешься во мне. Ты не можешь сделать это сам, а я и не жду этого от тебя.
Она улыбнулась мне самой милой улыбкой из всех.
— Пожалуйста... позволь мне тебе помочь.
У меня было два варианта.
Первый: продолжить тратить ночные часы и мою энергию на то, чтобы оттолкнуть ее... Или же второй: признать, что я нуждаюсь в ее помощи и поверить, что она сделает все возможное.
Она знала мой ответ еще прежде, чем я заговорил. Знала по тому, как расслабились мои плечи, как прикрылись мои глаза, каждая капля гнева ушла в землю.
— Спасибо, Гэллоуэй.
Мои глаза резко поднялись вверх.
— Никогда не благодари меня за то, что я позволяю тебе делать это. Никогда, слышишь меня? Это не благодарная работа, и ее никто не должен делать, особенно ты.
Она прикоснулась к моей руке, державшей костыль.
— Нет ничего неблагодарного. Неважно, что это. Кто-то обязательно оценит это.
— Это неправда.
— Правда. — Ее голос был мягким, словно мелодия. — Уборщик мусора, к примеру. Неблагодарная работа для него. Грязная, вонючая, и выносливость напрямую связана с его работой. Но за каждый бак, который он убирает, за каждый вывоз, который он производит, ему благодарен владелец дома. Они могут не благодарить его осознанно, но они благодарны.
Я фыркнул:
— Они живут, чтобы ценить это. Огромная разница в нашем случае.
— Почему это? Коннор и Пиппа не знают, что ты делаешь, но они, несмотря на это, благодарны тебе. Ты спасаешь их от разбитого сердца и боли. И это к лучшему, что они не знают, потому что их благодарность ценнее в тысячу раз, потому что ты делаешь правильную вещь.
Я не мог переспорить ее. Она была такой мудрой, такой спокойной. Точной противоположностью того, кем был я. Нормально ли это воспылать так быстро чувствами к
