Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор Эшкрофт внимательно посмотрел на Тамару Куинн и спросил:
— Вы способны сказать людям, как вы к ним относитесь?
— Я… Нет. Никогда не говорю.
— Почему?
— Потому что они и так знают.
— Вы уверены?
— Ну конечно!
— Откуда же им знать, если вы никогда не говорите?
Она пожала плечами:
— Не знаю, доктор…
— Ваши домашние знают, что вы ко мне ходите?
— Нет. Нет! Я… Это их не касается.
Он кивнул:
— Знаете, миссис Куинн, вам надо записывать свои ощущения. Это успокаивает. Иногда.
— Я и записываю, я все записываю. С тех пор как мы с вами это обсудили, я все пишу в тетрадь и храню ее как зеницу ока.
— Вам это помогает?
— Не знаю. Да, немного. По-моему.
— Мы поговорим об этом на будущей неделе. Время истекло. Тамара Куинн встала, попрощалась за руку с врачом и покинула кабинет.
14 августа 1975 года
Было около одиннадцати. С самого утра Нола на террасе в Гусиной бухте прилежно перепечатывала на «ремингтоне» рукописные страницы, а Гарри, сидя напротив, работал, писал дальше. «Хорошо! — восторгалась Нола с каждым следующим словом. — Правда очень хорошо!» Гарри улыбался ей вместо ответа, чувствуя, как его переполняет неиссякающее вдохновение.
Стояла жара. Нола, заметив, что Гарри нечего попить, на минутку отлучилась с террасы и пошла на кухню приготовить холодный чай. Едва она скрылась в доме, как на террасу с улицы вошел гость — Элайджа Стерн.
— Гарри Квеберт, вы слишком усердно работаете! — громовым голосом произнес Стерн. Гарри, не слышавший, как он вошел, так и подскочил и немедленно впал в страшную панику: никто не должен был увидеть здесь Нолу.
— Элайджа Стерн! — завопил он изо всех сил, чтобы Нола услышала и не выходила из дома.
— Гарри Квеберт! — еще громче повторил Стерн, недоумевая, зачем Гарри так кричит. — Я звонил в дверь, но никто не ответил. Но я видел вашу машину, подумал, что вы, наверно, на террасе, и позволил себе обойти дом.
— И правильно сделали! — проорал Гарри.
Стерн заметил листки и «ремингтон» по другую сторону стола.
— Вы одновременно и пишете, и печатаете? — с любопытством спросил он.
— Да. Я… Я работаю над несколькими фрагментами сразу.
Стерн рухнул на стул. Он обливался потом.
— Несколько страниц сразу? Вы гениальный писатель, Гарри. Вообразите, я был в этих краях и решил заскочить в Аврору. Какой чудесный город! Машину я оставил на главной улице и пошел прогуляться. И ноги сами принесли меня сюда. Привычка, наверно.
— Элайджа, этот дом… Он просто невероятный. Сказочное место.
— Я очень рад, что вы тут остались.
— Спасибо вам за щедрость. Я вам очень обязан.
— Только не надо благодарностей, ничем вы мне не обязаны.
— Однажды у меня появятся деньги, и я куплю этот дом.
— Тем лучше, Гарри, тем лучше. Я буду счастлив, если дом с вами оживет. Простите, ради бога, с меня льет ручьями, и я умираю от жажды.
Гарри нервно поглядывал в сторону кухни, надеясь, что Нола слышала их и не появится. Нужно было как можно скорее найти способ избавиться от Стерна.
— К несчастью, мне нечего вам предложить, кроме воды…
Стерн засмеялся:
— Не беспокойтесь, друг мой… Я так и думал, что у вас дома шаром покати. Это-то меня и тревожит: писать — дело хорошее, только смотрите не зачахните! Вам давно пора жениться, чтобы кто-то был рядом и о вас заботился. Знаете что, отвезите меня в город, приглашаю вас позавтракать, заодно и поболтаем немножко, если, конечно, вы не против.
— С удовольствием! — облегченно воскликнул Гарри. — Непременно! С огромным удовольствием. Пойду возьму ключи от машины.
Он вошел в дом. И, проходя мимо кухни, обнаружил Нолу, спрятавшуюся под стол. Она послала ему чудесную заговорщицкую улыбку и приложила палец к губам. Он улыбнулся в ответ и вернулся на террасу к Стерну.
Они уселись в «шевроле» и поехали в «Кларкс». Устроились на террасе, заказали яичницу, тосты и оладьи. У Дженни при виде Гарри заблестели глаза. Он так давно не приходил!
— С ума сойти, — сказал Стерн. — Я правда решил немного пройтись, и вдруг оказался в Гусиной бухте. Словно провалился в пейзаж.
— Между Авророй и Гусиной бухтой невероятно красивое побережье, — ответил Гарри. — Не устаю любоваться.
— Вы там часто гуляете?
— Почти каждое утро. Я занимаюсь бегом. Отличный способ начать день. Встаю на заре, бегу, а солнце встает. Потрясающее ощущение.
— Да вы атлет, дорогой мой. Мне бы вашу дисциплину.
— Насчет атлета не знаю. Позавчера, например, когда я собирался возвращаться из Авроры в Гусиную бухту, у меня случились ужасные судороги. С места двинуться не мог. По счастью, встретил вашего шофера, и он любезно довез меня до дому.
Стерн натянуто улыбнулся.
— Лютер позавчера утром был здесь? — спросил он.
Разговор прервала Дженни: она принесла им еще кофе и тут же исчезла.
— Да, — ответил Гарри. — Я сам удивился, увидев его в Авроре в такую рань. Он живет где-то поблизости?
Стерн попытался уклониться от ответа.
— Нет, в моем поместье. У меня есть пристройка для служащих. Но он любит эти места. Надо сказать, что Аврора в рассветных лучах — это потрясающе.
— Вы мне, кажется, говорили, что он будет заниматься розами в Гусиной бухте? Просто я его ни разу не видел…
— Но кусты все такие же красивые, верно? Значит, он работает незаметно.
— Но я очень часто бываю дома… Почти все время.
— Лютер — человек очень скромный.
— Я все думаю: что с ним случилось? Он так странно говорит…
— Несчастный случай. Это старая история. Знаете, он очень достойный человек… Выглядит иногда жутковато, но душа у него прекрасная.
— Не сомневаюсь.
Дженни снова подошла подлить кофе, но они еще не притронулись к чашкам. Она поправила салфетницу, наполнила солонку и поменяла бутылку с кетчупом. Улыбнулась Стерну, помахала Гарри и исчезла на кухне.
— Как ваша книга? Продвигается? — спросил Стерн.
— Двигается, и очень быстро. Еще раз спасибо, что позволили мне остаться. У меня просто прилив вдохновения.
— Прилив вдохновения у вас в основном из-за этой девушки, — улыбнулся Стерн.
— Простите? — поперхнулся Гарри.
— Я большой мастер угадывать такие вещи. Вы с ней спите, да?
— Я… Простите?
— Да не делайте вы такое лицо, друг мой. Что же тут плохого? Дженни, официантка, — вы с ней спите, правда ведь? Потому что, судя по ее поведению с тех пор, как мы пришли, один из нас двоих с ней точно спит. И я знаю, что не я. Следовательно, вы! Ха-ха! Одобряю. Красивая девица. Вот видите, какой я проницательный.
Квеберт с облечением выдавил из себя смешок.
— Мы с Дженни не вместе, — сказал он. — Просто слегка флиртовали, скажем так. Она милая девушка, но, честно говоря, мне с ней немного скучно… Мне бы хотелось найти кого-то, в кого бы я очень сильно влюбился. Особенную… Не такую, как все…
— Ба, я за вас спокоен. В конце концов вы найдете свою редкую жемчужину, ту, с которой будете счастливы.
Пока Гарри и Стерн завтракали, Нола под палящим солнцем возвращалась домой по шоссе 1, волоча свою пишущую машинку. Сзади подъехала машина и остановилась рядом с ней. За рулем полицейского автомобиля сидел шеф Пратт.
— Куда это ты с пишущей машинкой? — заинтересовался он.
— Иду домой, шеф.
— Пешком? Откуда тебя черт несет? Ладно, не важно: садись, я тебя подвезу.
— Спасибо, шеф Пратт, но я лучше пойду.
— Не смеши меня. Жара такая, что сдохнуть можно.
— Нет, шеф, спасибо.
В голосе Пратта вдруг прорезалась агрессия.
— Почему ты не хочешь, чтобы я тебя подвез? Садись, говорю! Садись!
В конце концов Нола согласилась, и Пратт усадил ее на сиденье для пассажира, рядом с собой. Но к городу не поехал. Машина развернулась и двинулась в обратном направлении.
— Куда мы едем, шеф? Аврора в другой стороне.
— Не волнуйся, моя маленькая. Просто хочу тебе показать что-то красивое. Ты ведь не боишься, а? Хочу показать тебе лес, очень красивое место. Хочешь посмотреть красивое место, правда? Красивые места все любят.
Больше Нола не произнесла ни слова. Машина доехала до леса Сайд-Крик, свернула на просеку и остановилась за деревьями. И тогда шеф расстегнул ремень, потом ширинку и, нагнув голову Нолы, приказал ей сделать то, что она так хорошо делала у него в кабинете.
15 августа 1975 года
В восемь утра Луиза Келлерган вошла в комнату дочери. Нола ждала ее, сидя на кровати в нижнем белье. День настал. Она знала. Луиза смотрела на нее с улыбкой, полной нежности.
— Ты знаешь, почему я это делаю, Нола…
— Да, мама.
— Это ради твоего же блага. Чтобы ты попала в рай. Ведь ты хочешь быть ангелом, правда?