А дальше только океан - Юрий Платонычев

Павлов понимал встревоженность Рыбчевского. Молоканов и Самойленко «доучились» до такой степени, что с торпедами обращаются уже на «ты». Опасно! Как ни постигай торпеду, все равно относиться к ней надо только с осторожностью, только с почтением, только на «вы». Любая фамильярность может скоро принести беду.

Нужна была срочная профилактика, и Павлов упросил Бучинского рассказать морякам о поломках, заеданиях, промахах, бывающих при подготовке торпед. Борис Михайлович сначала отнекивался, а потом такое нарисовал, что у слушателей испуганно округлились глаза. Павлову показалось, что Бучинский перенес на новую торпеду все грехи старых торпед, но он так твердо называл даты, причины, фамилии, что не верить ему было нельзя. Вряд ли Самойленко с Молокановым теперь будут допускать свои вольности.

В открытые настежь окна видна буйная зелень соседней сопки, за нею синеет бухта. Легкий сквознячок с океана прогуливается по комнате, парусом надувает полотняные шторы. За обрывом поет наутофон — скоро туман припожалует. Теплынь. Офицеры без кителей, в своих форменных желтых рубашках, а это не часто местная погода позволяет.

Бучинский читал еще не подписанный акт неторопливо, внятно, акцентировал важные места. Флотской стороне давались высокие отметки, выводы гласили, что моряки могут обращаться с торпедой уверенно и умело. Аудитории, состоявшей из приготовителей и лодочных минеров, это слушать куда как приятно. Бучинский кончил читать, а морякам еще слышались приятные слова в свой адрес.

— Осталась небольшая формальность, — важно сказал Жилин, сидевший во главе стола. — Осталось подписать акт. Или у кого есть вопросы?

— Разрешите? — Павлов легко поднялся и привычно поправил галстук. — Выражаю мнение своих: такую торпеду мы давно ждали. Спасибо за нее и за обучение. Однако у нас есть некоторые предложения…

— Может, об этом после? — недовольно пробурчал Жилин.

— Почему? — возразил Павлов, кладя перед собой лист бумаги. — Давайте включим наши предложения в акт, а потом и подпишем.

Туман, выползавший из-за обрыва, уже укутал бухту и теперь наплывал на берег. Казалось странным, что при слабом ветерке он так скоро наплывает, застилает собой, словно проглатывает, катера, причалы, нацеливается на сопки, на небо, на весь мир.

— Виктор Федорович! — Бучинский вопросительно моргал длинными ресницами. Его глаза подернула мутная поволока, похоже, опять желудком мучился. — Выводы для вас благоприятные, что еще надо?..

— Борис Михайлович, — мягко, но неуступчиво проговорил Павлов, — торпеда нам понравилась. Но давайте ее сделаем лучше, К некоторым приборам не подступиться. Скажем, датчик времени у нас научились устанавливать с ходу только три человека. Разве так можно?

— Товарищ Павлов, — с подчеркнутой официальностью настаивал Жилин, — сперва подпишем акт, а уж потом поговорим об этих ваших…

— Чего испугались-то? — неожиданно вмешался Федотов, удивленно поглядывая то на Жилина, то на Бучинского. — Предлагаю рассмотреть. Если увидим, что разумно, почему бы и не включить в акт?

Туман подобрался к самым окнам, сразу потянуло холодной сыростью, она юрко проскочила под рубашки и заставила поежиться. Туман приволок с собой запах гари, гниющих водорослей. Рыбчевский поспешил затворить окна, что выходили к океану.

— Петр Мефодьевич, — Бучинский вложил в это обращение, наверное, всю учтивость, какая у него была, — вы забываете, что Владимир Маркович не обрадуется таким коррективам.

— Не думаю, — Федотов хорошо знал главного конструктора, — совсем не думаю, чтобы Владимир Маркович был против здравых мыслей!

— А что скажет завод? — наступал Бучинский, с трудом сохраняя былую учтивость. — Ведь все пошло в серию!

— Ну и что? — не сдавался Федотов. — Зато дальше пойдет улучшенный вариант.

Глаза Бучинского забегали по потолку, по окнам, казалось, он ищет, чем бы еще возразить.

— Значит, настаиваете на рассмотрении? — Он как бы в последний раз предупреждал Федотова.

— Однозначно!

— Хорошо. — Бучинский как-то обмяк, словно скинул с себя тяжкую поклажу.

— Давайте, Виктор Федорович, — сквозь зубы процедил Жилин. — Только покороче, — он кивнул на акт, — и так длинный…

Туман прилип к окнам, как мокрая простыня. Сразу потемнело, будто на дворе вечер. Это мешало Павлову сосредоточиться, но, к счастью, все было уже подготовлено — недаром добрую половину ночи просидели с Рыбчевским и Городковым. Он читал короткие, ясные предложения и тут же рекомендовал, в каких местах акта их лучше разместить. Его слушали со вниманием, Федотов размашисто водил карандашом. Бучинский становился все мрачнее, а Жилин даже отвернулся к окну.

— Во-о-от! — пробасил Петр Савельевич, когда Павлов кончил. — Что же получается?.. Нельзя понять, о чем будет акт: об освоении техники или о ее переделках. Боюсь, нас не поймут!

— И мне так кажется… — Бучинский растерянно улыбался. — Могу заверить, там, в верхах, — он поднял глаза на потолок, — эти добавки энтузиазма не вызовут.

— Бросьте мрак наводить! — Федотов возмущался и от этого немного шепелявил. — Обычные доделки, всплывшие в ходе стрельб. И очень хорошо, что всплыли не слишком поздно.

— Петр Мефодьевич, — вкрадчиво увещевал его Жилин, — вы человек не военный. Для вас это — чистая наука, а у нас сроки. Да и не можем мы игнорировать прописные истины. — Он замолчал, делая знаки Рыбчевскому закрыть окно. — Нам было поручено освоить торпеду. Освоили? Думаю, освоили. Вот давайте этот факт зафиксируем, а уж всякие там особые мнения запишем отдельно.

— Настаиваю, — Павлов снова поднялся, — чтобы наши замечания включили именно в общий акт. Только тогда на них обратят внимание. Торпедой заниматься нам. Значит, мы вправе предлагать, как сделать ее более удобной. И нечего бояться, что кто-то не так посмотрит и не то скажет!

Жилин заерзал на стуле.

— Поддерживаю! — звонко вставил лодочный минер Кукушкин.

«Молодец, Боря! — повеселел Павлов. — Теперь три-два в нашу пользу».

— Ладно! — неожиданно расцвел Бучинский своей дежурной улыбкой. — Будь по-вашему! Не думайте, что мы уж такие консерваторы. Пустим ваш лист как приложение к акту, а чтоб долго не искать, напишем крупно: «Смотри приложение». Согласны?

— Стачивание острых углов, — недовольно проворчал Федотов.

— Эх, куда ни шло, пусть в приложении! — соглашаясь, весело махнул рукой Павлов. — Раз «прописные истины» того требуют!..

Павлов шел на компромисс, но все же не понимал, почему такие, как Бучинский, всегда принимают в штыки любые предложения флотских?.. Что, их вязали по рукам и ногам жесткие сроки? Или так учили где-то в верхах?.. Ничего подобного. Усердствовали, дабы все шло без единой «крапочки», а сами они смотрелись бы в розовом свете. Но разве без «крапочек» бывает?..

— Завтра несем акт на утверждение. — Жилин приосанился, защелкивая ручку и пряча ее во внутренний карман. — Думаю, хватит, если пойду я и Борис Михайлович.

— Прошу и меня подключить, — категорично заявил Федотов.

Жилин снова вытащил ручку, тут же сунул ее обратно и как-то уж очень вяло, сквозь сомкнутые губы, выдавил:

— Не возражаю…

Павлова такая поправка устраивала. Он знал, что многое, очень многое зависит от того, как доложить начальству.

— Итак! — Бучинский засиял, словно бриллиант в луче прожектора. — Приглашение на званые ужины заканчиваю принимать… — он мельком глянул на часы, — в восемнадцать ноль-ноль. Сегодня выпускаем вас из школы. Смотрите, — Борис Михайлович погрозил пальцем, — не подведите учителей!

У всех сразу отлегло. Невольно подумалось, что вот и еще одна веха в жизни позади, что учителя были строгими, иногда злыми, но подводить их нет смысла, — в сущности, они парни ничего, с нами и надо быть злыми!

Автобус фыркает, греется. Павлов посматривает на Федотова, на Бучинского. Пройдут какие-то минуты, и снова расставание. Надолго ли?.. Может, на неделю, может, на год, может, навсегда.

— Виктор Федорович, — негромко позвал Федотов, стоявший над обрывом, с которого хорошо виделось павловское хозяйство, — я вас должен предупредить…

— Слушаю, — с готовностью откликнулся Павлов и сам окинул взглядом свои владения.

— Так вот, — Федотов понизил голос, — надо вам оставить место для новой торпеды. Не для этой, тоже для вас новой, а для еще более новой.

— Вот как! — удивился Павлов. — И скоро мы ее получим?

— На выходе. Испытания закончены.

— Что-то принципиально новое?..

Федотов усмехнулся добрыми близорукими глазами и утвердительно тряхнул своей рыжеватой шевелюрой.

— По сравнению с той, — он помедлил, подыскивая слова, — эта уже пройденный этап.