Заповедник архонтов - Михаил Ишков

Он бровью не повел на этот оскорбительный жест.

Наступила тишина.

— Скажи, тебе знаком капитан Хваат? — спросил я.

Неемо кивнул.

— За что его списали на планету? Ты мне столько всего наговорил, что открыть причину наказания Хваата, это уже не прегрешенье.

Лицо Неемо неестественно напряглось. Я видел его насквозь. Не было в его душе борьбы с собой, капитан не пытался справиться с чувством долга, запрещавшего ему разглашать служебные тайны в присутствии какого-то подозрительного субъекта. Ничего подобного не было. Все выгорело дотла.

Всякое воспоминание о некоем судном дне было ему чрезвычайно болезненно. В его сознании обжигающим видением мелькнула картинка — вот он и Хваат в ряду семи других капитанов космофлота. Затем, смутно, безатмосферная даль и округлый гигантский астероид, ощерившийся провалами, хребтами, склоны которых были покрыты металлом, помеченный гигантскими оспинами разрезов и котлованов. Сотни маломерных космических суденышек висели над его поверхностью. Следом, словно удар кинжала, мелькнули лица стариков Ин-ту и Ин-се. Их лица были суровы.

— Только мы с Хваатом, — глухо ответил он, — отказались от великой чести пройти через интеллектор. Нас, ублюдков, рекомендовали на координаторов и пилотов межзвездного ковчега, но для этого следовало лишиться части памяти. Отсечь, понимаешь, все лишнее, обременяющее, связанное с Хордом. Мы с Хваатом заупрямились, — он вздохнул. — Что с нами, придурками поделаешь! Тогда нас отправили в распоряжение диктатора Дьори с переводом в морской флот. На самые незначительные должности.

— Разве «Калликус» или подводная лодка это самые обидные назначения?..

— Дослужились… У нас со специалистами вообще зарез.

— У тебя есть мамка?

— Была.

— Были цыплята?

Он замер, потом утверждающе почесался и добавил.

— Мы с Хваатом были неплохо обеспечены, и смогли сохранить весь выводок.

— Вы с Хваатом!?..

— Ну да, нам в молодости после окончания училища встретилась замечательная курочка, тоже из ублюдочных. Дом мы построили на отшибе, на Такнаале. Там располагаются поселения тех… кто из павлиньего рода.

Страшная догадка мелькнула у меня.

— Они попали под бомбардировку?..

Неемо подтверждающе почесался.

— Обыкновенная история, — наконец выговорил он. — Встретились мы с Хваатом на базе в безатмосферной дали, поговорили, выпили и дали зарок не забывать ни Тойоти, ни птенчиков. Скажи, знахарь, в чем они были виноваты? Ин-се без конца уговаривал нас — ребята, всяко бывает, произошла ошибка. Суньте голову в интеллектор, освободитесь от прошлого, самим же легче будет. Мы ни в какую — слово дали. Что с нами, с упрямцами, поделаешь, пришлось списать. Мы не в обиде, но знаешь, знахарь, вот здесь, — он указал на правую сторону груди, — порой нестерпимо жжет. А ты говоришь остров исполнения желаний. Неужели твое чудо способно вернуть мне Тойоти и наших питомцев?

Я переспросил.

— Питомцев?

— Ну да, иждивенцев… Птенчиков.

— Их не вернешь, — подтвердил я. — Здесь никакое чудо не поможет, но и гибнуть в пучине тоже не дело. Кто он такой, Ин-се?

— Координатор славных. Они орудуют вместе с Ин-ту. Их величают Осветителями тьмы. Каждый является половиной целого. Такие пары повелители создавали для работы в особых условиях, где требовался глаз да глаз. Например, для слежения за тончайшими, чреватыми авариями техпроцессами, которые ни на мгновение нельзя было выпускать из-под контроля. Порой их использовали для исполнения диспетчерских функций. Часто в качестве надзирателей. Они без слов могут общаться друг с другом. Один спит, другой бодрствуют. Всю жизнь в обнимку, — капитан задумался, почесал коготочком висок. — Что-то, знахарь, я совсем разболтался. Сам не знаю почему. Может, потому, что Хваат тебя хвалил. Имей в виду, на этот раз нам вряд ли удастся дотопать до генерального канала. Штормягу нам не пережить, потонет посудина, — он обвел глазами каюту, — а я ведь за нее расписывался. Прозрачный с ней, с это подлодкой. Разве она может сравниться с моим боевым крейсером. Его называли «Тоопинайки». Тебе не понять, это на древнем, означает: «Способный скользнуть в незримость».

— Куда? — удивился я.

— В серое лимбо. Это такая область, где существует только время и нет пространства. Мой крейсер в эпоху повелителей мог запросто нырнуть в первообъем, однако с тех пор прошло столько лет, что никто толком не знает, как развернуть оболочки больших двигателей. Есть специалисты по нейтринной динамике, есть техники-знатоки по времени, есть мастера по оболочкам, однако координаторы давным-давно вымерли. Многие кланы были утеряны. Так мы и топали по окрестностям Дауриса-Тавриса, наполовину загруженные этими объемными пупырчатыми мешками, сопровождали транспорты, которые доставляли на ковчег ртуть, технический персонал, согласившийся пройти через интеллектор. Туда только таких отправляли. Чтобы ни одной лишней мысли, чтобы все только о деле. Это правильно, знахарь, как же иначе.

— Можно по-всякому, — я откровенно почесался. — Можно без лишних мыслей, а можно наоборот.

— Это и есть твоя благородная истина? — усмехнулся Неемо. — Не густо. Мне рассказывали, что ты творишь удивительные вещи. Якобы добрые поселяне твоим повелением по воде, аки по суху забегали. Ладно, что ты там насчет чуда? Что для этого требуется? Возопить в пространство? Обратиться к твоему ковчегу?

— Почему к моему?

— Потому что от нашего никакого чуда не дождешься.

— Нет. Просто выпусти меня на палубу, дай оглядеться, тогда я смогу точно сказать, в каком направлении двигаться.

Неемо удовлетворенно почесал лоб.

— Вот ты, мошенник, и попался. Как раз об этом и предупреждали меня старцы. Скажи, с какой стати я должен нарушить приказ и выпустить тебя на палубу? Чтобы ты связался со своим хозяином?. Неужели ты считаешь меня пособником прозрачных, которые ждут не дождутся, когда начнется вторжение?

— Ох, не будет никакого вторжения! Некому вторгаться! У архонтов нет наследников, кроме хордов! Это открылось мне во время ночного отдыха. Мы сами губим себя. Ныне мы пытаемся взвалить на плечи ношу прежних повелителей. Вот послушай, что случилось у нас в горах.

Поселилось в местности Лооян страшное чудище, родом из прозрачных летунов. Был прозрачный велик и грозен, всю округу испепелил огнем. Никому не было от него спасения, вот поселенцы и несли ему дары: птичье молоко, сыры, скот и долю от урожая, а тот все не унимался. Сколько отважных молодцов выходило сразиться со злыднем, ни один не вернулся. Всех сожрал проклятый гарцук!..