Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

– Капитан, вы как раз вовремя! Я вас искал!

– Не сейчас, Леруа!

В течение пятнадцати лет, что они были знакомы, Фабрегас впервые не упомянул профессиональную принадлежность доктора Леруа. Но вместо того чтобы оскорбиться, судмедэксперт, убедившись, что его наихудшие опасения сбываются, решительно встал на пути капитана. Фабрегас сделал нетерпеливое движение, собираясь обойти его, но доктор положил ладонь ему на запястье и произнес тихим голосом, чтобы никто больше не услышал этих слов:

– Не дури, Жюльен. Если хоть один волос упадет с его головы, это будет конец твоей карьеры!

Фабрегас молчал, но доктор Леруа почувствовал, как напряжение его мышц ослабло. В свою очередь, он тоже немного расслабил руку.

– Пусть кто-нибудь из твоих людей его допросит.

– Ни в коем случае!

– Тогда подожди, пока его привезут в участок. И попроси Вемеза, чтобы присутствовал на допросе вместе с тобой.

– Почему Вемеза? – спросил Фабрегас, на сей раз взглянув доктору Леруа прямо в глаза.

– Потому что он, как и ты, много раз опускал руки во время этого проклятого расследования. Вдвоем вы, может быть, станете сильнее.

Фабрегаса тронули не столько эти слова, сколько участливый тон Леруа и первое за долгое время обращение на «ты». Он вновь посмотрел на судмедэксперта и молча поблагодарил его кивком головы за своевременное вмешательство.

56

Вот уже шесть часов Кристоф Мужен находился под арестом и до сих пор не произнес ни слова. Фабрегас послушался совета судмедэксперта и позвал Жана Вемеза присутствовать на допросе. Двое мужчин только что вышли из комнаты для допросов и расположились в кабинете капитана. Жан взглянул на белую настенную доску, где до сих пор оставались все записанные версии и указания по «Делу близнецов».

– Думаешь, доктор Флоран все поняла? – спросил Жан.

– Нет, не думаю, – устало ответил Фабрегас. – Скорее всего, она хотела проверить какую-то свою догадку. Какую именно, я не знаю. Но если бы у нее были ответы на все вопросы, она бы ни за что не сунулась одна в волчье логово.

– Ты уверен?

– А ты нет?

– В конце концов, мы ведь ее почти не знаем. Может быть, ей захотелось поиграть в супергероя.

Жан упускал из вида одно обстоятельство. Детский психолог добровольно помогала им в расследовании – и ни одного из них не заботили последствия, которые это могло на нее навлечь. Доктор Флоран не была профессиональным сыщиком. Ее работа не заключалась в том, чтобы понимать мотивы преступников, и ей неизвестны были правила, которые требовалось соблюдать. Фабрегас, которому вплоть до этого момента удавалось сдерживать гложущее чувство вины, резким движением руки смахнул все со стола.

Жан не пытался его успокоить. Он знал, что этот выплеск чувств необходим. Фабрегасу нужно было дать волю гневу, и пусть лучше в этот момент под рукой у него окажутся папки и конверты, чем кто-то из подозреваемых. Помолчав, Жан продолжал как ни в чем не бывало:

– Твои люди собрали информацию о Солен Готье?

Фабрегас отнесся к перемене темы внешне спокойно и подобрал с пола одну из папок. Под картонной обложкой лежал единственный листок бумаги.

– Солен Готье была принята на работу в «Ла Рока» в две тысячи десятом году. Нам передали ее досье. Никаких жалоб, все безупречно. Ее любили и дети, и родители. Но мои ребята стали проверять, где и когда она получила образование…

– И что?

– Вопреки тому, что здесь написано, у Солен Готье нет педагогического образования. И до поступления на работу в «Ла Рока» она нигде не преподавала.

– Может быть, она хотела попробовать свои силы в этой профессии.

– Жан, нельзя вот просто так взять и поступить на работу в школу, тем более в частную! Тебя обязательно будут проверять. Работу с детьми не доверят кому попало. Не может быть и речи о том, чтобы устроиться с фальшивым дипломом даже в учебное заведение средней руки.

– Понимаю.

– Мои люди попытались отследить ее жизненный путь. И ничего не нашли! Вообще ничего. До две тысячи десятого года Солен Готье не существовала в природе! Ни налоговых деклараций, ни карточки социального страхования – ничего!

– Она сменила фамилию, – предположил Жан.

– Именно так! Но объясни мне, почему директор школы позволил с такой легкостью себя одурачить!

– Это Даррас принял ее на работу?

– Нет. Он стал директором всего два года назад. А в те времена директором был Пьер Бозон.

Жан едва не задохнулся, словно получил удар в солнечное сплетение. Пьер Бозон! Бывший учитель близнецов, который позже стал директором «Ла Рока»! Человек, которого допрашивали множество раз после их исчезновения! Человек, который приводил детей к себе домой после уроков… Его имя периодически всплывало в материалах дела, несмотря на то, что он умер два месяца назад.

– Ты думаешь, он знал? – прохрипел Жан. – Знал, что Солен Готье – не та, за кого себя выдает?

– Теперь это уже не проверишь, – со вздохом ответил Фабрегас. – Разве что Бозон незадолго до смерти сообщил жене какие-то сведения… но вряд ли особо важные.

– Все же стоило бы ее об этом спросить, – настойчиво произнес Жан.

– Ты прав. Так или иначе, мне не помешает прогуляться, прежде чем вернуться к допросу Мужена.

Вначале Фабрегасу показалось, что они приехали напрасно – он дважды позвонил, затем постучал в дверь, но никто не открыл. Для очистки совести Жан заглянул в окно, ставни на котором были приоткрыты. Он заслонил глаза ладонями, чтобы не мешали солнечные блики на стеклах, и несколько секунд вглядывался в глубину комнаты, пока не осознал, что именно увидел.

Сюзанна Бозон лежала на полу гостиной. Все вещи были перевернуты вверх дном.

– Вызывай скорую! – закричал Жан, одновременно разбивая стекло.

Вдова Бозон очнулась довольно быстро. Жан приподнял ее и прислонил спиной к дивану. Фабрегас принес стакан воды. Возможно, женщине просто стало плохо – немудрено при нынешней жаре и духоте. Но, пристальнее вглядевшись в ее лицо, оба визитера заметили, что ее глаза покраснели от слез.

– Ну и напугали вы нас, Сюзанна! – мягко произнес Жан. – Что случилось?

Женщина перевела взгляд с одного гостя на другого и вновь заплакала. Оба с молчаливым сочувствием смотрели на нее, ожидая, когда она готова будет заговорить. Когда у вдовы Бозон не осталось больше слез, она опустила глаза и произнесла еле слышно:

– Я решила привести в порядок вещи Пьера. Разобрать бумаги в его кабинете… При его жизни туда никто, кроме него, не заходил…

– Это всегда сложно, – кивнул Жан. – Может быть, вам стоило попросить кого-то помочь?

– Не в этом дело, – всхлипнула вдова. – У