Сумерки Европы - Григорий Ландау

Но не одна техника мирной культуры, матеріальная и общественная, заводская и финансовая, имѣетъ непосредственное отношеніе и рѣшающее значеніе для дѣла битвъ. Ибо все связано со всѣмъ въ сплетеніи культурнаго соnsensus'a. Безъ науки и притомъ безъ самодовлѣющей систематической науки для науки — нѣтъ широкаго развитія техники, а слѣдовательно нѣтъ и успѣшной войны. Расцвѣтъ химической промышленности связанъ съ каѳедрами теоретической химіи, съ лабораторіями самодовлѣюще научнаго изслѣдованія. Чистая математика процвѣтаетъ тамъ, гдѣ умѣло строятъ мосты и творчески проектируютъ машины; экономическія и правовыя науки развиваются тамъ, гдѣ съ тщательною предусмотрительностью организуютъ общественныя функціи и регулируютъ хаосъ хозяйственной жизни. А гдѣ внѣдренъ вкусъ къ теоретическому знанію вообще, тамъ процвѣтаютъ въ отдаленіи отъ всякой техники — и исторія, и филологія. Гдѣ развиваются математика и экономика, исторія и химія, тамъ подвергаются анализу и предпосылки этихъ дисциплинъ, — не только теоріи техники, но и теоріи этихъ теорій, теорія знанія, философія. Ибо философія расцвѣтаетъ не тамъ, гдѣ полудосужая мысль развиваетъ взглядъ и нѣчто о томъ, что попадается въ поле ея вниманія; а тамъ, гдѣ мысль человѣческая упорно преодолѣваетъ всякія сопротивленія, а слѣд., и тѣ, которыя она сама себѣ создаетъ.

Я почти не уклонился въ сторону отъ вопроса о непосредствонномъ соотношеніи культуры мирной и воинской. Правда, философъ можетъ непосредственно лишь мало пригодиться въ дни битвъ; и значительная доля того прикладного — къ настроеніямъ и инстинктамъ — философствованія, которое вызвано военными событіями, безъ ущерба для военныхъ дѣйствій и съ выгодой для ясности общественнаго сознанія могло бы (какъ то и подобаетъ подлинному философствованію) спокойно вылежаться въ авторскихъ мозгахъ или портфеляхъ, по крайней мѣрѣ, до наступленія мирныхъ временъ. Но вотъ біологи и химики, врачи и экономисты и многіе другіе теоретики, вѣроятно, во всѣхъ воюющихъ странахъ оказали неоцѣнимыя услуги непосредственно дѣлу войны или; Опосредствованно дѣлу организаціи «тыла», и слѣд., опять-таки дѣлу помощи войнѣ. Все это потребовало быструю импровизацію творческой и исполнительской работы цѣлой массы ученыхъ или во всякомъ случаѣ сложно обученныхъ людей. Непосредственная связь подобныхъ явленій, — а ихъ можно предполагать великое множество — съ уровнемъ просвѣщенія и самодовлѣющей научной работы, не требуетъ доказательствъ, какъ не требуетъ доказательствъ и громадное значеніе ихъ для военныхъ задачъ и успѣховъ. Чѣмъ совершеннѣе наука, самодовлѣющая, мирная наука данной страны, тѣмъ болѣе неожиданной подмоги она, несомнѣнно, оказала въ дѣлѣ разрѣшенія неожиданныхъ затрудненій и непредвидимыхъ препятствій боевой дѣятельности.

Не только техника мирнаго времени, общественная организація, интеллектуальная работа, — но и то, что принято отдѣлять отъ нихъ, какъ «внутреннюю», моральную жизнь духа, какъ она развилась въ мирное время, участвуетъ рѣшающимъ образомъ въ ратномъ дѣлѣ. Впрочемъ, отдѣленіе внѣшней культуры отъ внутренней, — техники отъ морали, — столь ходкое уже и до войны, въ частности въ россійской литературѣ, и вообще основано на поверхностномъ пониманіи и той и другой. Даже если взять кажущіяся крайности — съ пропускомъ многихъ связующихъ ихъ промежуточныхъ звеньевъ — мораль и матеріальную технику, то нельзя не признать, что первая есть функція второй въ такой же мѣрѣ, какъ вторая — функція первой.

Общественный духъ опредѣляетъ войну нисколько не въ меньшей степени, чѣмъ финансы и быстрота передвиженія, вмѣстѣ взятые. При неимовѣрной напряженности, спѣшности и сложности безмѣрныхъ работъ и великихъ событій, — представимо ли, что подобную дѣятельность возможно успѣшно осуществлять иначе, какъ при высокой культурѣ чувства отвѣтственности во всей толщѣ общества, и при соотвѣтствующей ему — увѣренности каждаго въ другомъ, взаимномъ довѣріи. Можетъ ли въ современномъ фантастически сложномъ сплетеніи сколько-нибудь спориться работа, если каждый или большая часть участвующихъ въ ней не исполняютъ каждый на своемъ мѣстѣ, свое дѣло, большое или малое, поистинѣ — за совѣсть. Въ бѣшеной торопливости умаляется значеніе контроля; да его значеніе умаляется уже тѣмъ, что послѣдствія совершеннаго ложатся не-возвратно на чаши историческихъ взвѣшиваній. Если не слѣдуетъ сваливать на стрѣлочника великихъ послѣдствій великихъ событій, то все же вѣдь, дѣйствительно, и отъ стрѣлочника они иной разъ могутъ оказаться въ зависимости. Заминка въ одномъ мѣстѣ можетъ привести къ затору во всемъ движеніи; если есть болѣе важныя и менѣе важныя, или даже и ничтожныя дѣятельности — по своему положительному значенію, то по отрицательному — всяческія дѣйствія могутъ сказаться гибельными. Механизмъ будетъ успѣшно работать, только когда сверху донизу въ немъ разлито чувство отвѣтственности, сознаніе долга, выдержка, твердость духа, увѣренность каждаго, что и другой исполнитъ свой долгъ до конца; ибо только увѣренность въ другихъ закрѣпляетъ и увѣренность въ себѣ, довѣріе къ чужому исполненію долга поддерживаетъ въ тяжелыя минуты на путяхъ собственной неуклонности, изъ мертваго долга-подвижничества превращая ее въ живое творческое напряженіе. Люди сплочены въ единый механизмъ, и его приводными ремнями являются не механическія силы, а мораль долга и отвѣтственности; та мораль, которая сочетаетъ индивидуалистическое самодовлѣніе съ коллективнымъ единствомъ. Въ разныхъ людяхъ, на разныхъ общественныхъ позиціяхъ — эта мораль принимаетъ и различныя воплощенія: отъ элементарнѣйшей честности, добросовѣстности, иногда даже простой скучной аккуратности въ исполненіи службы, до героическаго самоотверженія при осуществленіи взятой на себя миссіи. Эта мораль будетъ проявляться подъ огнемъ на полѣ битвы и въ тылу за станкомъ, въ минуту непосредственной опасности, и въ дни далеко опосредствованной подготовительной работы; она управляетъ и штыкомъ при нанесеніи удара, и молотомъ, и перомъ. Она, правда, не импровизируется героическимъ нутромъ, а вырабатывается въ народѣ — въ долгіе годы мира; воспитывается всѣмъ складомъ его жизни, ежедневной работы и праздничныхъ отдохновеній, фабрикой и искусствомъ. Ею опредѣляется война, но она опредѣляется миромъ.

Аналогичное надо сказать уже и не про чисто моральную, а — интеллектуальную психику, впрочемъ, болѣе тѣсно и непрерывно связанную, сплетающуюся съ моральной, чѣмъ это нерѣдко представляется съ перваго взгляда. Для владѣнія и управленія громадными массами — людскими и матеріальными, — для приспособленія къ неожиданнымъ сложнѣйшимъ и часто еле разгаданнымъ обстоятельствамъ, для спѣшнаго переоформленія народной жизни, иногда даже и въ ея интимно-бытовомъ укладѣ, для выработки и осуществленія новыхъ ударовъ, для отвѣта на нихъ, нужна — и помимо знаній, науки, техники — нужна высокая талантливость, большой характеръ; иниціатива и рѣшительность, интуиція и самообладаніе; нуженъ готово произведенный подборъ надлежащихъ людей на надлежащихъ мѣстахъ — the right man on the right place. Для быстрой мобилизаціи — не только общественной, людей и матеріаловъ, но и — духовной: дарованій и умѣній, — подъ рукой должно въ изобиліи быть то самое, что мобилизаціи подлежитъ, таланты, знанья, иниціатива, работоспособность, умѣнье владѣть людьми и собою. Эти свойства въ индивидуальномъ разрѣзѣ — могутъ являться благодатью. Но въ разрѣзѣ народной жизни они воспитываются и взращиваются исторіей, культурой, государственнымъ укладомъ, житейскимъ бытомъ; и не только выращиваются, но и выносятся на тѣ общественныя мѣста, въ тѣ узлы, гдѣ они работаютъ и совершенствуются съ наибольшей производительностью и наглядностью; и откуда ихъ легко получить въ минуты особо острой нужды. Конечно, въ современномъ намъ мірѣ нѣтъ, вѣроятно, страны, гдѣ бы не пропадало и не гибло много прекрасныхъ силъ и возможностей; и нѣтъ страны, гдѣ бы кое-какія изъ большихъ силъ въ концѣ концовъ не пробивались. Весь вопросъ только въ большемъ и меньшемъ; и этотъ большій или меньшій просторъ духовной жизни и проявленій — есть дѣло мирнаго времени, общегражданской культуры; и отъ него зависитъ дѣло войны.

Но даже и въ самомъ тѣсномъ смыслѣ воинской психики — доблестей и слабостей — война проявляетъ лишь свойства, накопленныя въ годы мира. Вѣроятно, многіе — въ томъ числѣ и иные военные авторитеты, высокомѣрно относившіеся къ стаду мѣщанъ, снабженныхъ оружіемъ, не предусмотрѣвшіе сопротивленія бельгійцевъ и т. п. — не ожидали того поистинѣ эпическаго характера, который приняла протекающая міровая война. А между тѣмъ достаточно было съ нѣкоторымъ вниманіемъ отнестись къ характеру нашего времени, чтобы и до войны отчетливо усмотрѣть основную его пружину въ дисциплинѣ и героизмѣ, въ дисциплинированномъ героизмѣ. Наиболѣе реально-поэтическое воплощеніе, поистинѣ въ подлинномъ смыслѣ слова символическое, наше время получило въ авіаціи; но она лишь репрезентативна для множества разнообразнѣйшихъ сторонъ и пластовъ современной дѣйствительности. Наиболѣе буднично-реальное воплощеніе духъ нашего времени имѣетъ въ компактныхъ рабочихъ массахъ, буднично и твердо исполняющихъ свою подчасъ полную ежеминутныхъ опасностей работу въ шахтахъ, въ туннеляхъ, во множествѣ тяжелыхъ производствъ. Спокойную отвагу владѣющей собой личности, чувствомъ отвѣтственности дисциплинированную въ солидарный героизмъ массъ, — вотъ что съ собою принесли въ современные легіоны запасные и; ополченцы, вотъ что взрастилъ весь складъ современной передовой культуры. И какъ въ поражающихъ воображеніе подвигахъ настоящей войны проявляется героизмъ мира, такъ и вообще въ культурѣ мира — вычеканилась мощь воюющихъ державъ. Наступила пора въ корнѣ передѣлать древній афоризмъ. Если хочешь быть сильнымъ на войнѣ, твори культуру мира. Si vis bellum para pacem.